Жил-был один чудак.
Он очень любил море.
Почему любил, и сам не знал.
Ведь он его никогда не видел.
Только очень ему хотелось с ним встретиться.
Не поплавать в нем, не занырнуть в глубины, не полежать на теплом песке, вслушиваясь в шелестящий прибой. Нет.
Он хотел его увидеть и насладиться его гладью.
Потому что представлял его синим-синим, глубоким, ровным и безмятежным.
Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы осуществить свое желание.
Много трудился, чтобы накопить денег и поехать к берегам своей мечты.
Однако, никак не удавалось ее осуществить.
И тогда он решил нарисовать море, повесить на стене и любоваться.
Чудак отправился в магазин, купил краски, кисти и полотна.
Принес домой, разложил перед собой и, недолго думая, начал творить.
Он трудился, забыв про еду и сон.
Ваял свое море неустанно и старательно.
Глубина его то была недостаточно синей, то поверхность - недостаточно гладкой.
Он извел много полотен, но никак не мог нарисовать то, что представлял.
И вот, наконец, полотно было готово.
Как истинный художник, чудак отошел на расстояние, чтобы хорошенько его разглядеть.
На полотне ровными мазками блестела синева.
Не моря. Нет. Это был блеск солнца, падающего на свежую краску из распахнутого окна.
Ни веселого всплеска дельфинов, ни игривого посверкивания солнечных лучиков, ни переливов мелкой зыби, ни случайной лодки, ни пирса, ни песка, ни чаек.
И солнца на картине не было.
Гладь воды была настолько безукоризненна, что ее не встревожил ни один пузырек набегающей волны.
Потому что волн на картине тоже не было.
Только ровная гладь высыхающей краски, цвета ультрамарин.
Он стоял, всматриваясь и не дыша.
И сердце его молчало.
Картина ли отзывалась в нем своей немотой? Или оно отзывалось картине, никто не знает.
Не знал и сам чудак...
Только на мгновенье его отвлек шум открывшегося окна.
Чудак подошел, чтобы закрыть его, опасаясь запылить мечту придорожной пылью и замер. От неожиданности.
Розовые лепестки цветущих каштанов заносило ветром в окно, устилая паркет.
Солнце лучами играло на радуге акварели и ласкало комнату светом.
В окно долетали трели резвых печужек.
Ландышевый аромат, распустишейся клумбы, тоненькой струйкой пробирался и таял.
По небу плыли белые облака.
Деревья отбрасывали тени своей изумрудной листвы.
Мир вокруг жил своим многоцветьем.
И это была совсем другая картина.
Картина жизни, которую он никогда не замечал.
Он вдруг увидел, что холст его творения олицетворяет отрезок шелка из магазина.
Рядом, на столе, лежали тюбики и коробочки, мелькая разнообразием.
И ни одна из них, кроме синей, не была использована...