Один из начинаюших писателей (по имени Степан) однажды и сквозь слёзы пожаловался знакомому редактору:
- Всё ужасно и кроме самоубийства, я не вижу для себя приемлемого выхода. Мне тесно в рамках привычной для читателей объёмной повести и в то же время излишне просторно и неуютно в границах даже самого захудалого романа! Я – величественно громоздок для несложного повествования, и мне некуда вытянуть в нём свои ноги, а руки и колени, прижатые из-за подобной тесноты к подбородку, преют, затекают и смердят прямо в мою морду. Но и во втором случае мне также некомфортно: среди многочисленных героев романа я чувствую себя одиноким блуждающим карликом, от чего пугаюсь и теряю себя же в пространстве. Просто творческий тупик!
И вправду, на писателя было страшно смотреть: опухший от беспробудного пьянства, Степан производил впечатление абсолютно невменяемой личности. Вдобавок от него действительно исходил какой-то неприятный смешанный запах застоявшегося за годы пота, свежего перегара и обычной повседневной вони, и запах этот и вправду смердел, но не только в физиономию своего обладателя, но и в ноздри всех остальных. К тому же от постоянного творческого отчаяния с самого утра Степан выпивал бутылку водки, затем шёл в магазин и покупал ещё одну, а потом никуда не шёл и ничего не покупал, но зато на сон грядущий обязательно забывал помыться.
- Попробуй поработать в стихотворной форме, - уговаривали несчастного его друзья. – Может, рифмы вернут тебя к жизни и ты найдёшь в их обществе усладу, покой и изловчишься уже наконец принять прохладный и освежающий мозги душ.
Но Степан отныне и в поэзию не верил:
- На белом свете нет литературных одежд, которые пришлись бы мне впору! – торжественно провозглашал он после традиционной второй бутылки, и слёзы текли из его красных, как у кролика, глаз. – Я слишком неординарен, непрост и ношу не тот размер, что носят все.
- Ну, не надо отчаиваться, дорогой вы мой, - утешал начинающего знакомый редактор, первым обнаружив, что Степан сгоряча трудится в прежде никому не известном творческом формате. - Ну, написали стихи в прозе, ну, погорячились и выдали прозу за стихи – с любым бывает. У вас ещё целая жизнь впереди. Устройтесь вагоновожатым на трамвай, и, смотришь, всё как-нибудь образуется и утрясётся.
Но Степан не хотел работать вагоновожатым и не сдавался:
- А может, если существуют иные миры и разные планеты, где-то параллельно с романами, повестями и сказками существуют и другие формы литературного самовыражения, а мы о них просто ничего не знаем? – пытался выведать у работника издательства молодой автор. – Вдруг, как раз в рамках одной из них я совершенно случайно и создаю свои прижизненные произведения?
Однако собеседник был категоричен:
- Всё это не более чем иллюзии! – строго замечал он Степану и опять советовал страдальцу либо бросить писать, либо заняться каким-нибудь делом.
В конце концов, окончательно потеряв надежду найти только самому себе присущий литературный формат, начинающий автор решился на отчаянный шаг:
- С сегодняшнего дня, - гордо сообщил он друзьям и родственниками, - я полностью отказываюсь от любого внешнего вида собственного творчества! А сосредоточусь отныне исключительно на внутренней его стороне! Конкретней – на содержании. Ведь, у меня просто нет альтернативы!
Итак, с этого момента Степан перестал ходить в магазин, заперся в своей комнате и приступил к созданию произведения - бесформенного снаружи, но зато с глубоким смыслом внутри него. Через несколько месяцев долгожданный продукт был готов и представлен на суд общественности.
Художественное создание Степана действительно выглядело необычно и поражало глаз уникальным и неповторимым оформлением. Главы в нём располагались вперемежку, несколько частей уместились в первом же абзаце, который кстати стал и последним, невзирая на довольно внушительный объём самого произведения. Короче, разглядеть во всём этом балагане хотя бы примерные контуры романа, повести или иронического детектива было положительно невозможно. Потом, несколько позднее, в СМИ даже возникла острая дискуссия по довольно щекотливому и непростому вопросу: считать ли формой отсутствие таковой, а если да, - какое дать этому явлению название? Так вот, впоследствии, не обращая внимания на протесты находчивого Степана, приняли следующее решение: если писатель не создаёт трилогий, поэм и прочего, а пишет по-другому, то он всё равно использует определённую литературную оболочку – «формат начинающих писателей».
Впрочем, Степан добился своего – попал на цветные страницы газет, опубликовал своё произведение и стал основателем новой формы, несмотря на полное отсутствие таковой в природе. Кроме прочего, начинающий писатель больше никогда не ходил в магазин, но ездил в дорогие рестораны, а также не забывал перед сном посетить ванную комнату и туалет. Об обещанном же молодым автором глубоком содержании его творения тогда в суматохе как-то позабыли, а потом возвращаться к нему было уже не с руки.