Признаюсь сразу, я «слямзил» это название у Александра Кудрина, краеведа, в прошлом учителя, живущего в селе Чля Николаевского района Хабаровского края. Он автор нескольких небольших книжек об истории родных мест. Я уже с его разрешения опубликовал на своей странице материал под названием «Моё туманное село» об истории родного села Кудрина Чля. И в дальнейшем при написании этой статьи об истории золотодобычи в низовьях Амура я часто буду ссылаться на Кудрина.
Вообще все, что происходило в этих местах, богатых природными ископаемыми, ждет своего исследования. Если бы продолжала существовать советская власть, несомненно, нашлись бы желающие это сделать. Но с учетом того, что Дальний Восток, несмотря на все громкие слова, остается пасынком нынешней российской власти, это вряд ли осуществиться. Вот я и стараюсь донести до наших потомков то, что узнаю от таких вот энтузиастов своей малой родины, как Александр Иванович Кудрин.
Материала у меня очень много, и я даже теряюсь, с чего начать. Ведь площадь той части Николаевского района, где началась золотодобыча в 19 веке, больше площади Швейцарии. Многое, о чем написал Кудрин, он сделал после экспедиций вместе со старшеклассниками родной Члянской школы по этим местам. Но все же надо с чего-то начинать, и начну с буквы А – поселка Абрамовский.
Вот что пишет о нем Кудрин:
«Поселок Абрамовский был основан в 1947 году с целью предоставления жилья рабочим, заготавливающим дрова для Члянской электростанции. Расположен поселок на левом берегу ручья Абрамовского на расстоянии от Чля по одной дороге 8 км, по другой – 10 км. Просуществовал поселок 10 лет – до 1957 года, а потом электростанцию перешла на уголь, и надобность в поселке отпала.
За это десятилетие густая, непроходимая тайга в окрестностях поселка исчезла. Заготовка дров сначала шла ручными пилами, потом бензопилами. Освещение поселка было электрическое – маленькая электростанция («движок») стояла на речке Тывлина в трех километрах от поселка.
По словам жителя Чля Т.Т.Яловегина, план заготовки дров на этом участке был 30 тыс.кв.м. в год, еще 10 тысяч заготавливали на других участках, т.е. электростанция потребляла в год 40 тысяч кубометров дров или 120 кубометров в сутки. Тихон Трофимович рассказал, что в Абрамовском жили 8 бригад пильщиков, 75 пил было постоянно в работе. Кроме пильщиков в состав бригад входили трелевщики, которые на лошадях трелевали бревна на полигон, где раскряжовщики распиливали их на чурки – швырок длиной 75 см. Трелевщиков было 20 человек и они работали на двух лошадях. Так же в поселке жили конюхи, сучкорубы, сучкожеги и дорожные строители – они делали новые лесовозные дороги. Не все эти рабочие постоянно жили в поселке, некоторые из них на ночь уезжали в Чля. На погрузочной площадке работали три смены грузчиков.
Поселок занимал площадь около одного гектара. В нем было шесть 4-х квартирных бараков, двухквартирное общежитие, два семейных дома, конюшня, баня, лесоконтора, клуб, в котором показывали кино, и магазин (лавка).
Континент постоянных жителей поселка был довольно однороден: здесь работали и жили амнистированные, досрочно освобожденные. В начале 50-х с Белой Горы привезли 30 грузин – они были арестованы во время войны, так или были в плену, или сотрудничали с немцами. Работали грузины очень хорошо и вскоре общежитие, в котором они жили, назвали стахановским. Многие жители поселка состояли на учете в спецкомендатуре Николаевска-на-Амуре и не имели права выезда из района – Чля-Колчана. Часть рабочих была так называемыми «бандеровцами», часть была сослана из временно оккупированных западных областей, часть – жителями села Чля. Из-за своеобразия рабочей силы в поселке была большая текучесть кадров.
Когда у рабочих заканчивался срок, то большинство из них уезжала на родину, в том числе почти все грузины, лишь некоторые оставались жить на Чля, Белой Горе, Колчане, Сретенске. Семейные в Абрамовске разрабатывали огороды, часть продуктов давала тайга и речка, а подвоз продовольствие осуществлял отдел рабочего снабжения Колчанского прииска.
Ручей, на котором стоял поселок, получил свое название от имени николаевского купца, одного из основателей Охотской золотопромышленной компании Абрама Пейсаховича Надецкого. Позднее от названия ручья произошло и название поселка».
Кудрин приводит некоторые характеристики поселка по состоянию на 1956 год. В тот год в деревянных бараках было 343 кв.м жилой площади, в том числе 269 кв.м составляли квартиры и 74 кв.м общежитие. Квартиросъемщиков было 18 человек, а всего в поселке жило 77 человек, в том числе 53 в квартирах и 24 в общежитии. Красный уголок в клубе имел площадь 20 кв.м, плата за общежитие 1 руб 17 копеек в день. Общежитие и красный уголок убирала уборщица, её зарплата было 310 рублей в месяц.
Дотошный читатель может спросить – причем заготовка дров и добыча золота? Поясняю. Золото на большинстве приисков Дальнего Востока добывалось электрическими драгами, для работы которых требовалась электрическая энергия. Её и давала электростанция в селе Чля, построенная еще в начале 20-го века, очень прожорливая. А золото добывалось в третьем месте, куда электроэнергия доходила по проводам. Все это очень напомнило мне работу электростанции на нашем Херпучинском прииске. Только там электростарнция была в селе Оглонги на берегу Амгуни, а дрова заготавливали в 8 км, в районе Верхнего Хона, там после войны был организован лагерь заключенных, который закрылся во время «бериевской» амнистии 1953 года.
Следующий поселок, о котором написал Александр Иванович, был «Тяпка». В книге регистрации приисков, хранящейся в архиве, записано, что в разные годы на Тяпке были открыты следующие прииски:
- Еленинский, 4 юля 1912 года, принадлежал Тыблинскому товариществу.
- Викторовский, 10 августа 1913 года, принадлежал Тыблинскому товариществу.
- Евсеевский, 16 мая 1913 года, принадлежал финну Т.К.Койвисто.
- Самуиловский, 1 мая 1913 года, принадлежал Тыблинскому товариществу.
- Маристый, 30 октября 1918 года, принадлежал Амуро-Орельской золотопромышленной компании.
- Андреевский, 1 апреля 1919 года, принадлежал И.Н.Уваровскому.
- Гурьевский, 1 апреля 1919 года, принадлежал И.Н.Уваровскому.
Эти прииски были небольшие, принадлежали разным хозяевам, открыты в разные годы, быстро выработаны, поэтому этот поселок не мог стать главным станом для всех их. Практика компактных приисковых поселков появилась в советские годы. В архиве есть карта геологов Арсеньева и Преображенского 1923 года, на ней в районе реки Тяпка отмечены три прииска: Еленинский, известного дальневосточного купца Чурина и прииск Моргена.
- Может быть, это был чуринский поселок? – такое мнение появилось у Кудрина при ознакомлении с некоторыми архивами. Но точку в этой загадке поставил геолог В.И.Зволимбовский. Он много работал с геологическими материалами в архивах, а в отчетах много исторических фактов и карт. Он сказал, что это был приисковый поселок купца Уваровского, в поселке был лабаз (лавка). Основан он был в 1919 году, но просуществовал всего один год – в июне 1920 года он был сожжен Яковом Тряпицыным во время его отхода из Николаевска в Керби. В последующие годы остатки поселка многократно посещались работниками драги, строителями ЛЭП-110 и рабочими геологических партий, регулярно буривших долину реки Тяпки и стоящих лагерем совсем недалеко от этого поселка.
В 1960-70-е годы на Тяпке от Колчанского прииска работала драга № 612, которая с 1964 по 1973 год добыла 44,2кг золота. За Тяпкой на бугре было приисковое кладбище начала 20-го века, на котором была даже мраморная плита на могиле какой-то княжны. Потом эта доска была перенесена в Чля, а далее её следы затерялись. Выяснилось, что это была не княжна, а купеческая дочь. На плите было выбито «Серафим и Гликерия Поповы скорбят о малолетней дочери своей».
Россыпь на речке Тяпка была открыта в 1912 году и старательскими мускульными работами была отработана к 1928 году. За это время, по неофициальными оценочным данным, было добыто 124 кг золота, в том числе: Тыблинским товариществом в 1913 году добыто 7 фунтов 39 золотников 36 долей, в 1914 оду – 64 золотника 26 долей, а в 1915 году – 10 фунтов 22 золотника 33 доли (1 фунт – примерно 410 г, 1 золотник – примерно 4 г, одна доля – около 0,04 г).
Происхождение топонима «Тяпка», скорее всего, связано с одним из старательских орудий труда – мотыгой, которую иногда называют тяпкой. Что именно произошло с той мотыгой, мы не знаем, может, она утонула в речке и её так и прозвали. Помните случай с Петром Первым? Он уронил в речку подзорную трубу и в сердцах назвал реку Ворскла (воровка стекла).
Восстановление работы приисков в Озерном золотоносном районе начались во второй половине 20-х годов. В это же время наметились работы и на Тяпке.
Регулярные буровые работы на реке Тяпке начались с 1961 года на правом притоке её - ручье Дьяковском. На ручье Годыкчан – начались в 1940 года, на ручье Чун (Дуга) – с 1945 года, на ручье Тясли с 1940 года, в системе ручья Иванковского с 1944 года и наиболее интенсивно с 1960 года.
Рассказал Кудрин о семье золотодобытчиков с еще дореволюционным стажем. Иван Дмитриевич Слепцов работал на тяпкинских приисках до революции в течение 2-х десятков лет вместе с тремя своими братьями и отцом. Один из его братьев похоронен на тяпкинском кладбище. После прекращения работ на приисках три брата Слепцовых переселились на речку Мырган, впадающую в озеро Чля. в 1938 году Иван Дмитриевич и его трат Семен Дмитриевич были арестованы НКВД и расстреляны в Николаевске-на-Амуре. Семья Ивана Дмитриевича сначала жила в Кульчи, а потом в Чля. До сих пор в селе живут его внуки и правнуки – Слепцовы и Федоровы.
Поселок Александровский (прииск) возник в 1897 году. В 1917 году на площади этого прииска начала работать электрическая драга, и золотодобыча прииска стала самой большой среди приисков этого района. Приисковый поселок начал быстро расти. В середине 1920-х годов было образовано Колчанское приисковое управление (позднее – Колчанское районное приисковое управление), и поселок стал местом расположения контор этого управления. Все грузы на прииски шли через этот поселок. Писать на ящиках «Александровский», а тем более «Колчанское приисковое управление», было очень долго, поэтому писали просто: «Место назначения – Колчан». Так на картах было написано «Александровский», а все говорили – «Колчан».
В 1950-е годы оба названия существовали параллельно: На угловом штампе было название «Александровский», а на карте лесников 1952 года написано «Колчан».
Прииск Александровский на реке Кочан был открыт в 1897 году пайщиками Охотской ЗПК и назван по имени одного из компаньонов компании, горного инженера, управляющего приисками Александра Васильевич Алексеева. До 1916 года он почти не разрабатывался. В одном из источников написано, что его предназначали для дражных работ. Хотя в тот год кто о драге что знал? Её начали строить в 1905 году, пустили в строй в 1911 году.
Приведу данные по добыче металла драгой:
1916 год – добыто 3 п. 4 ф. 62 з.
19171 год – добыто 15 п. 9 ф. 27 з.
1918 год – добыто 10 п. 17 ф. 37 з. 66 д. На прииске работало 274 человека.
(Примечание: П-пуд, Ф – фунт, З – золотник).
Речка, на которой стоит поселок, называется Колчанка. Ранее она называлась Кольчан, и в перевода с нивхского это короткое слово обозначает «Речка, впадающая в реку Коль, на которой есть рыбалки с вешалами для сушки юколы». Ну, а правильное название реки звучит так: Кулчан.
Драга с прииска Сретенского вошла на широту прииска Александровского в конце 1916 года. Содержание металла в песках было хорошее, и за сезон драгой намывали 150-200 кг и более, вплоть до 1920 года, когда агрегаты драги были частично разрушены помощниками Якова Тряпицына. Колчанская драга («Американка») прошла, по некоторым сведениям, по долине Колчанки в некоторых местах по шесть раз, поэтому русло и долина речки сильно изменены, а сама она почти полностью утратила свое нерестовое значение.
По переписи 1926 года на прииске Александровском было 26 хозяйств и проживало 153 человека мужского пола и 58 женского. Драга к тому времени была восстановлена и приступила к работе. В селе был клуб, почта, школа-семилетка, которая позднее стала начальной. После окончания школы колчанские дети учились на Белой Горе, а когда там закрыли школу, стали учиться в Чля, сначала в восьмилетней школе, а потом и в средней.
В 1971 году колчанская драга от короткого замыкания сгорела неподалеку от Колчана, работы вблизи поселка не стало, и его жители начали переселяться в Чля. Переселение закончилось к 1974 году. Большинство колчанцев поселилось на новой улице села Лесной, часть – на улицах Пионерской и Школьной.
Белая Гора – одна из многочисленных сопок северо-западной части хребта Сихотэ-Алинь, расположена в Николаевском районе Хабаровского края. Она имеет вид плоской возвышенности и является водоразделом между водотоками, текущими в Сахалинский залив Охотского моря с одной стороны, и в озеро Чля - с другой стороны. Грунтовыми дорогами Белая Гора связана с селом Чля – 14 км, и с городом Николаевском-на-Амуре – 90 км.
Как и большинство возвышенностей этого типа, Белая Гора характеризуется ровной столообразной вершиной. Абсолютная отметка самой высокой точки равна 260 м, а относительная – 180 м. Крутизна некоторых склонов достигает 20 градусов.
История изучение и освоением Белой Горы тесно связана с датой начала добычи золота в Николаевском районе, а также с уникальным геологическим строением Белой Горы.
Евгений Шиманчик в книге «Золото» (Дальпартиздат, 1934 год) пишет: «…Белая Гора на Колчане была известная еще с середины XIX века. Еще и сейчас на площадке Белой Горы стоит полусгнивший столб чуть ли не 1899 года…»
Из одного геологического отчета в другой кочует в объяснительных запасках одна и та же ошибочная запись: «Первые сведения о геологии Белой Горы напечатал Л.Е.Бацевич в статье «Материалы для изучения Амурского края в геологическом и горно-промышленном отношении», напечатанной в 1894 году в Санкт-Петербурге». Но в статье Бацевича говорится не об этой горе, а о горе Цагоян (Белые горы) на территории нынешней Амурской области. Как же наша Белая Гора попала в отчеты? В районе Николаевска Бацевич сделал несколько геологических маршрутов: в районе р.Малая Иска, для поисков каменной соли, и на Николаевское железорудное месторождение. По материалам этих маршрутов он составил карту, которой в 1923 году воспользовался геолог И.А.Преображенский, прошедший маршрутом Николаевск – р.Большая Иска – Охотское побережье – р.Коль – Белая Гора – р.Малая Иска – Николаевск. В своем отчете Преображенский добросовестно перечислил все материалы, которыми он пользовался, в том числе и картой Бацевича. Отсюда и пошло представление о том, что Бацевич был на Белой Горе примерно в тоже время, о котором пишет Шиманчик.
На самом деле первые старатели – поисковики на Белой Горе побывали в 1896 году, когда под горой – на реке Колчанке и Покровке с притоками – были открыты первые прииски по добыче россыпного золота.
12 марта 1899 года (на столбе Шиманчика была именно эта дата) Охотская золотопромышленная компания открыла на Белой горе Мариинский рудник, заложив в привершинной части шахту глубиной 32 метра. Все работы, все пробы и геологические сведения, собранные техником Ереминым, компания засекретила.
В 1907 году все прииски и рудники Охотской компании перешли в аренду Орского АО, действовавшего на капиталы Русско-Азиатского банка. Исследования для банка проводил Чейз Пюрингтон, который заложил шахту № 2 глубиной 140 футов и взял пробы. В лаборатории Сан-Франциско анализ восьми образцов показал среднее содержание золота 8 г/т. Проба риолита в 2 тонны, сокращенная до 700 футов, дала золота 3 г/т и серебра 6 г/т. В отвалах были риолиты с мелким видимым золотом, один валун дал 19,8 г/т. Пюрингтон предложил банку разрабатывать Белую Гору на северо-восточном склоне открытым способом – карьерами, глубиной до 15 метров. Месторождение будет рентабельным, даже если извлекать 1,5 г/т.
В 1911 и 1914-1915 годах разведочные работы для англичан были продолжены Тове и Рязановым. Они углубили шахту № 2, но результаты своих работ засекретили и в отчете дали цифры по 1901-1903 годам:
- 1901 год – добыто 0,313 кг при содержании 7 г/т
- 1902 год – добыто 5,29 кг, переработано 357 тонн руды при содержании 14,7 г/т
- 1903 год – добыто 4, 074 кг, переработано 317 тонн руды при содержании 12,7 к/т.
За три этих года добыто 9,677 кг металла.
Вплотную приступили к добыче золота в конце 1920 – начале 1930-х годов. В 1924 году бельгийский инженер Э.Понсен по заданию Главзолота производил исследовательские работы на Белой Горе. Его пробы в среднем дали 7,74 г/т и он оценил объем золота в Горе в 1465 кг, рекомендовал его промышленную добычу.
В конце 1920-х годов снова решили заняться освоением коренного месторождения, тем более, что американцы просили царское правительство сдать им Белую Гору в концессию до 1933 года еще до гражданской войны. Помешали революция и гражданская война. Американцы получили отказ. Бело решено освоить месторождение своими силами. В 1932 году было принято решение строить золотоизвлекательную фабрику (ЗИФ) и Понсен 9 июня прибыл на Белую Гору. Управляющий Колчанским районным приисковым управлением (КРПУ) Н.Кличман сказал Понсену, что фабрику строить еще не начинали, так как место, выбранное Понсеном ранее, не подходит, потому что в зимний период там будет нехватка воды. Выбрали новое место и решили строить ЗИФ облегченного варианта, без капитального здания, так как не хватало рабочих рук. Не хватало всего: материалов, запасных частей, машин, оборудования, знающих специалистов. Двигатель, например, переделали из старого парового трактора. За материалами и прочим летали в Хабаровск, плавали в Николаевск, искали по старым приискам.
Поскольку за этими хлопотами приближалась зима, решили строить под ЗИФ капитальное здание. Площадку под него выбрали удачно: на слиянии ручьев, на 100-150 метров ниже рудных пород, в 1-2 км ниже их, т.е. руду можно было бы всегда транспортировать вниз, например, на вагонетках по рельсам. Лес (дрова) для паровых двигателей тоже можно было с привершинной части этим же путем переправлять на ЗИФ. Кличман в постройке ЗИФа принимал самое деятельное участие, хотя пока она не была на балансе КРПУ. В своем отчете Понсен отмечает это, и дает тем самым лестную характеристику Кличману: «Если удалось закончить программу 32-го года с небольшим опозданием, а не с провалом, то лишь благодаря сознательности руководства КРПУ, которое на Белой Горе делало все, иногда в ущерб другим своим участкам. На дополнительную разведку трестом были выделены деньги – 216 тысяч рублей, но мы их не получили, и как КРПУ сумело из своих средств покрыть эти расходы, для меня осталось загадкой». Деньги Кличман снял с других объектов, задерживал зарплату, так как считал строительство фабрики важнейшей задачей.
Кроме того, Кличман дал указание рабочим мехмастерских собирать по старым отвалам железо, телеграфный провод, различные запчасти. Потом в мастерских из них сделали 400 болтов и гаек из них, 140 кг гвоздей. На берегу Амура в Хабаровске Кличман нашел какую-то чашу, из неё вырезали вкладыши и приспособили для чаш, прибывших, наконец-то, из Амурской области. И таких примеров было множество. Польсен писал: «Мы из ничего соорудили фабрику и смонтировали оборудование, имея … лишь двух слесарей и несколько чернорабочих».
В 1932 году инженер Базжин по заданию того же института силами треста «Востокзолото» проводил перспективную оценку месторождения в связи с тем, что на Белой горе намечалось построить крупную горно-обогатительную фабрику американского типа. Он тоже оценил месторождение как перспективное. В это же время проводил работы и Понсен, пересчитанный запас составил 13244 кг.
В 1934 году на Белой Горе работал сотрудник АН СССР В.Н.Данилович и американские инженеры Мори и Генриксон. Американцы составили докладную записку экономического характера для ДВ сектора Главзолота, в которой давали расчеты для постройки фабрики производительностью 1640 тонн руды при содержании 2,27 г/т. Предусматривался вариант фабрики с производительностью 3000 тонн руды в сутки, для её строительства необходимо было выделить в 1933 году 11 миллионов рублей.
В 1935 году Белую Горе посетили доктор геолого-минералогических наук Д.В.Никитин и горный инженер А.П.Писец, которые отметили большие запасы золота, гнездовой характер богатых участков и большие трудности для разведки и добычи. Поселок Белая Гора возник и развивался в связи с началом работы рудника на Горе.
С 1934 по 1940 год разведочные работы на Горе шли при действующем руднике с целью подготовки фронта работ. Разрабатывались в основном богатые гнезда шахтным способом, глубина шахт составляла 43-47 метров.
Весной 1935 года Н.И.Кличман был убит в Николаевске при загадочных обстоятельствах. После гибели начальника КРПУ труженики Белогорского рудника на митинге решили назвать его именем Николая Ивановича. Все прииски Колчанского районного приискового управление в знак траура не работали два дня. В час похорон все механизмы и объекты, имеющие клаксоны и губки, в течение нескольких минут давали прощальный гудок, провожая в последний путь уважаемого на приисках начальника управления. Похоронен был Кличман около коновязи бегунной фабрики, в строительство которой он вложил много сил. К этой коновязи он часто привязывал свою лошадь, когда с Колчана приезжал на фабрику и рудник. Этот памятник стоит до сих пор недалеко от поселка Сретенский. Он уже довольно сильно разрушен, но его хорошо видно.
19 мая 1933 года стационарную разведку ликвидировали и фабрику с промывалкой передали на баланс КРПУ, добытым золотом, продав его, рассчитались за задолженности по зарплате. На фабрике в 1932 году была одна бегунная чаша, позднее их стало четыре. Золото извлекалось методом амальгамации, суточная производительность была 100-200 тонн руды. Всего за 9 лет существования рудника было добыто чуть более 900 кг золота.
На руднике в разные годы работало от 50 до 90 человек. Понсен руководил рудником до 1936 года и застал то время, когда ему присвоили имя Кличмана. На совещании ИТР 25 января 1036 года было отмечено: «Рудником имени Кличмана руководил т. Польсен до декабря, и руководил плохо, в результате чего план рудника был выполнен на 77,3%, а доля рудника в плане КРПУ составила 36,9%, хотя было запланировано больше».
Рудник имени Кличмана проработал до начала 1941 года, а потом был закрыт из-за нерентабельности. Позднее проводились разведочные работы с целью его повторного открытия, но в связи с открытием Многовершинного золоторудного месторождения, гораздо более богатого и перспективного, работы на Белой Горе были полностью остановлены. В отдаленном будущем, лет через 25-30, когда на Многовершинном месторождении запасы истощатся, возможна транспортировка белогорской руды на ЗИФ Многовершинного ГОКа, ведь расстояние всего 70 км, но тогда потребуется изменение технологии извлечения золота из руды, так как состав руды этих двух месторождений отличается.
Приведу некоторые данные по населению Белой Горы: в 1934 году в ней проживало 51 житель, в 1935 году – 173 человека, в 1939 году – 1041, и постановлением Президиума Нижне-Амурского облисполкома РК и КД № 9 от 05.01.1939 года этот населенный пункт был отнесен к рабочим поселкам. К концу 1939 года на Белой Горе проживало почти три тысячи жителей.
В поселке был клуб, средняя школа с пришкольным интернатом, магазины. В интернате жили ученики со всех приисков Колчанского приискового управления, а также из Чля после семилетки. Именно в этих школах – на Чля и Белой Горе учился мой отец, Щербаков Константин Иванович, сын спецпереселенца Щербакова Ивана Сергеевича, о котором пишет Кудрин в книге «Моё туманное село». В дальнейшим мой отец сам стал учителем после окончания Николаевского педагогического училища, больше 25 лет был директором вначале Оглонгинской восьмилетней школы, потом Херпучинской средней школы, оставил о себе добрую память среди учеников, из родителей и жителей этих поселков.
После войны россыпи на Белой Горе отмывались гидромониторными установками (ГМУ), или, как их еще называли, гидравликами. К началу 1990-х годов в самом верховье Колчанки была построена самая крупная в СССР драга № 10, но она проработала совсем немного, в связи с экономическом хаосом реформ 1998 года была остановлена, и вот уже более 10 лет стоит под Белой Горой, постепенно разрушаясь и временем, и людьми.
После закрытия рудника месторождение эпизодически изучалось геологоразведкой Колчанского прииска. В 1955-1959 годах на Горе работала Белогорская партия А.С.Долбинова, а в начале 1970-х годов Белогорская партия ДВГРЭ.
В конце 2000-х годов Белая Гора разведывалась образованной Нижне-амурской горной компанией. В поселке же не осталось даже развалин домов.
На местах, где когда-то существовали поселки, о которых речь шла в моем материале, сейчас главенствует природа. От большинства зданий остались лишь воспоминания, от некоторых фундаменты и артефакты, все заросло кустарником, деревьями и травой. Я упомяну еще несколько названий поселений на нижнем Амуре, связанным с моими родителями, где им пришлось жить и работать учителями в местных школах. Мама с 1942 по 1943 год работала в семилетней школе на прииске Михайловский. Кстати, оттуда переехали в Херпучи в начале 60-х годов несколько моих одноклассников – Ян Щербаков, Рита Кандала, Вера Туникова, и учителя Миминошвили и Андреева. Прииск закрыли, и постепенно умер сам поселок.
А мой отец, закончив 1 курс Николаевского-на-Амуре педагогического училища, получил возможность учить детишек в начальной школе прииска Дид-Биран в Ульчском районе, и продолжать обучение заочно. Я пытался найти, где был это прииск, но тщетно. Затем, получив диплом об окончании педучилища, отец работал заведующим начальной школой на прииске Безымянный того же района. Там он проработал, пока не пришла повестка, и в 1942 году отец стал бойцом РККА, где прослужил до конца 1945 года и участвовал в войне с Японией. Уже давно нет этих приисков, где мой отец сеял доброе, вечное маленьким детишкам золотодобытчиков. Увы, это удел всех добывающих полезные ископаемые людей в поселениях, которые разрушаются после того, как заканчивается драгоценная порода. Поэтому сейчас строят вахтовые поселки со всеми удобствами, и вахтовики живут там и трудятся помесячно, сменяя друг друга. А их семьи живут в более благоприятных климатических условиях.
По-моему, это правильно, хотя для меня, родившегося и прожившего до окончания школы на Херпучинском прииске, когда-то самом крупном в Хабаровском крае, а сейчас постепенно приходящем в упадок, жаль мою малую родину. И такое чувство присуще большинству моих земляков, уроженцев поселков Херпучи и Оглонги.