На следующий день, когда в окна её палаты стало ярко светить солнце, Алла очнулась. Как это ни странно, но она ощущала себя абсолютно здоровой, лишь только ныло в области сердца, совсем так же, как бывает от неразделённой любви.
Она лежала с открытыми глазами и оглядывалась по сторонам, а потом окликнула медсестру, которая озабоченно писала что-то на тумбочке, стоявшей у её кровати.
Медсестра тут же взвизгнула от неожиданности и вскочила, словно собираясь бежать прочь, а потом быстро взяла себя в руки и подошла к ней. Она спросила у Аллы:
- Как вы себя чувствуете, Алина? Вы так долго не приходили в себя, а вчера мы вас чуть не потеряли, я уж было подумала, что всё.
Медсестра, прислушиваясь, склонилась над пациенткой, которая тихо говорила:
- Алла, меня зовут Алла и никак по другому.
- Ну как скажете, Алла, значит Алла, - устало промолвила медсестра, которая дежурила в больнице вот уже вторые сутки и пошла в ординаторскую докладывать о том, что странная больная, которая никак не хотела бороться за жизнь, уже очнулась и капризничает. Имя её не так произносят видите ли. Алла, Алина, наверное не хочет жить по паспорту.
В палату вошёл тот самый вчерашний молодой врач. При дневном свете он уже не выглядел слишком молодо, как Алле показалось вчера. Он выглядел устало, видимо измождённый своей нелёгкой работой.
- Здравствуйте, Алина, с прибытием на нашу грешную землю. Я рад, что мои усилия по вашему спасению завершились благополучно. Скоро к вам придёт психотерапевт и проведётс вами беседу о том, что произошло и каковы были причины и мотивы для суицида.
- Господи, ещё один. Говорю же вам, меня зовут Алла и о чём вы говорите? С чего вы взяли, что это суицид? Это простое стечение обстоятельств и случится может с кем угодно, - пациентка разговаривала с ним повышенным тоном, со стальными нотками в голосе, словно всю жизнь командовала фронтом.
Удивлённый доктор подумал про себя, что видимо, когда она находилась в коме, у этой девицы окончательно поехала крыша. А он-то изо всех сил старался ей помочь, думая, что её довели до того, раз она наглоталась таблеток. Может это была неразделённая любовь или ещё какая причина? Но это вовсе не повод ему вот так безобразно хамить.
- Спишем ваше возбуждённое состояние на то, что вы пока не можете всё адекватно осознать. Мне пора к другим больным. Выздоравливайте и готовьтесь к визиту психотерапевта. А позже возможно к вам приедет полицейский. Он давно рвётся к вам и звонит каждый день, справляется о вашем самочувствии.
Алла устала и хотела спать, как будто это не она сутки провела в бездействии. Нет, ей очень хотелось действовать, но потом, когда она отдохнёт. Глаза слипались и она погрузилась в объятия Морфея.
Ей снилось, что она летает. Но на сей раз она была не одна. Рядом летал кто-то ещё. Молодая девушка с потухшим взглядом, которая молча плавала рядом с Аллой в тягучей невесомости и при этом даже не смотрела в её сторону.
- Привет, я Алла, а как зовут тебя? Я тебя вчера здесь не видела, ты тоже научилась летать, как и я? - спросила она у девушки тоном бывалого завсегдатая непознанных глубин.
- Я Алина и мне всё равно, я не хочу назад, мне всё равно, - монотонно, словно под гипнозом отвечала ей девушка.
Алла, которую уже тошнило от имени Алина, отлетела от неё в сторону и полетела высоко высоко, но небо больше не принимало её и она, завершив взлёт, снова оказывалась на том же месте, откуда взлетала.
Она проснулась внезапно и почувствовала дикий приступ голода, подумав с досадой о своих родных:
- Где все? Меня что, даже отец родной забыл? Понимаю эти два предателя не приходят. Но я пока не буду им показывать того, что я всё знаю об их планах. Месть - это тонкая штука, надо всё хорошенько обдумать, перед тем, как начать действовать.
Алла попыталась встать, откинув простынь. Потом тут же натянула её обратно, краснея от стыда. Она лежала совершенно голая. И только потом до неё дошло, что тело вовсе ей не принадлежало.
Оно было значительно моложе, хотя Алла тщательно за собой ухаживала и всегда была стройная и подтянутая. Но это было тело молодой девушки и на нём не было ни следа от вчерашней страшной аварии.
Она выдернула с руки капельницу и стремительно соскочила с больничной койки, завернувшись в простынь, как в римскую тогу. Потом подошла к зеркалу и стала с ужасом ощупывать своё лицо.
Отражение в зеркале ей не принадлежало так же, как и тело. Алла швырнула в зеркало забытой у раковины вазой и громко закричала, а потом зарыдала в истерике. До её сознания постепенно стало доходить, что она видимо вчера долеталась и втиснулась явно не туда. То-то ей было не комфортно и она чувствовала препятствие на своём пути.
Алла помнила все события вчерашнего дня до мельчайших подробностей и это не было для неё чем-то странным, но очнуться другим человеком - это уже слишком.
На её крики сбежалась половина больницы. А Алла стояла вся съёжившись и понимала, что её просто упекут в психушку, если плюс к суициду, её обвинят ещё и в том, что она окончательно сошла с ума, неся бред и околесицу о переселении души.