Глубокие реки бесшумны. Большие снежинки неспешны. Невнятные речи разумны.
Пророческий плач безутешен.
Заветные тайны безмолвны. Загадочно тихое пенье. Метель из дырявой кошелки
роняет соцветья сирени. Похожи на белые хлопья, они безучастны к потере. Как
каменный взгляд исподлобья. Как шепот за внутренней дверью.
И только пугливы синицы. Их малые страхи бездонны. В мерцанье далекой
зарницы им чудится зов кукушонка. А может быть, скучные гаммы - их звуки
исчезли бесследно. Сияют воздушные замки сквозь холод пустынного неба.
Там все бездыханно и тленно, но кажется невозмутимым. Особенно хрупкие стены,
унизанные паутиной.
Лишь солнце ликует невинно. Лучи его жгучи и тонки. Они заплели воедино
все жизни земные. И только - младенческий плач безутешен. В нем тонет,
сжимается слово, и реки почти неизбежно становятся немногословны.