LONG HARD WAY Part Two*
Part Two
Сизифов труд?! Вот так меня скрутило.
А всё их «Tsar», who lives behind the wall.
Это не иглы наркоманки Милы,*
It’s real crazy Russian Rock-n-Roll…
Теперь курить в подъездах запрещают.
Стоит и мерзнет возле урны чувачок.
Всегда «запрета» знаки я срываю,
Чиновничества муть, один ей путь - в толчок.
На сигаретных пачках – чья-то тупость
В картинках жутких, тот же скрытый смех.
Хотят народ разглядывать под лупой,
А это, как известно – страшный грех.
Мороз – ****ец! Все спрятались в квартирах,
В тепле, уюте – это ведь Москва.
Её летят смотреть со всего мира,
Красивый город - кладезь волшебства.
А вот и street, армянский Бонопартик
Гуляет до метро, как Винни-Пух.
Вдруг вспомнился мне авангардный Patrick,*
Что на басу у нас играл, оттачивая слух.
Да, минус девять с ветром – вот прокачка.
В трёх свитерах Ольга в окне табачном ждет.
Ей говорю: Мне, как всегда, две пачки.
В Ростовской области она уж не живёт.
Машин немного, здесь зимой проблемно ездить.
Авто не в кайф на холодрыге заправлять.
Хотя, кому и как, всё дело в верном «въезде»
Что и когда в свой список добавлять.
Через «Strawberry Fields», как Old School называю,
Обратно не пойду, темно там во дворах.
Пальто британское меня от русских зим спасает,
В нём – деньги, телефон, всё на своих местах.
Black Norwegian warm knitted hat как дополнение,
Носки, ботинки «Roobins», gloves, кашне.
Кальсоны шведские…, крутое утепление.
Остался позади салон «Моне».
Этаж «еврейский» у меня – четвёртый.
Анна Лурье когда-то здесь жила.
Теперь те времена частично стёрты,
А над рекой уперлись в небо «башни зла».*
Тепло в квартире, тихо и уютно.
Мой стол писательский вновь ватманом накрыт.
Здесь я не принимаю жизни мутной,
И называю жизнь ту – fucking shit.
У Мэри тело как станок для секса.
Мне с это кисой очень повезло.
На кухне ждут две трети абрикосового кекса,
И ни к чему tracks группы «Волосатое Стекло».
Теперь повсюду много извращенцев,
К ним извращенок тоже – пруд пруди.
Зажимы на сосках, fuck machine, клеток дверцы…
Рабы и госпожи, от них добра не жди.
Всё это – деньги грёбаных уродов.
В соседнем доме есть «массажный» клуб
Для избранных, то – новая порода.
И в ней у каждого есть на кого-то – «зуб».
Я сам, чуть не поддался искушению,
Но вовремя сказал себе: Хорош!
Ведь там недалеко до преступления,
Когда за шлюху в тело сунут нож.
Капитализм есть вседозволенность за деньги.
Закон купить, как пальцы облизать.
А фраерки из дальних деревенек
Вообще без «башни» часто, так сказать.
Я «злачные» места не посещаю,
И Маше запрещаю говорить
Где я и с кем, она всё понимает,
Те тайны нужно до конца хранить.
Минет она умеет делать классно.
В анальный секс въезжает и в страпон.
Tattoo её в интимном месте так прекрасно,
Что хочется быть выше злых времён.
Я каблуки, конечно, не лижу ей.
Владею в этой области собой.
Она мне показала свою «сбрую»,
Когда пришел я к ней в отель «Savoy».
Так и живём, шалим другим на зависть.
Беснуемся с шампанским иногда.
Я после секса лучше засыпаю,
Бессонница забыта навсегда.
Её сегодня в гости пригласили,
Я ей не муж, она – свободный человек.
0:10, ужинать пойду, все, вроде, позвонили.
А после ужина – вновь свежих мыслей бег.
Не фээсбэшница Мари, хотя, кто её знает.
Осведомительниц всегда лелеял Комитет.
А я не гангстер, не бунтарь, так, наблюдатель с краю,
Не сею смуту, не скрываю пистолет.
И мой ход мыслей для обычного чудилы,
Что пишет повести типа «Матросский якорёк»,
Как шейк осатаневших гамадрилов…
Продвинутый во всем я, это – мой конёк.
С Ларисой жаль не переспал, она худая,
С балетной шеей, няшное каре…
Но я о многих быстро забываю,
К тому же, если нужно взять баре.
Крутой «стояк» с Ларисы был вначале.
Я чуть не повалил её в постель.
Жила под Брянском та ухоженная краля.
Теперь в Москве малярит, ищет цель.
Побриться бы конечно не мешало.
Станок и пена «Gibbs» забыть помогут мне
Былые стычки и квартирные скандалы,
И, гладко выбритым, спеть о морской луне.
Мужей рогатых я отлично понимаю,
Хоть сам рогатым не был никогда.
У женщин логика как паранойя вертухаев,
Когда палят по зекам, вот – беда.
Я не отягощаюсь этой шнягой.
Рога ж наставить – каверзный вопрос.
Уж лучше гимн петь под российским флагом,
Чем спать со стервой, муж которой – boss.
Саранска тема для меня закрыта.
Пожалуй, завтра мы запишем новый track.
Пусть планы суетой слегка размыты,
Мне смотрит в окна XXI век.
Теперь вернёмся снова к кабинету,
Тремя торшерами он часто освещен.
На разных уровнях стоят они, это рука эстета,
Что ведает путь сквозь Армагеддон.
Пусть Andrew Pyatashov джинсовку «Wrangler» носит.
Зачем мне этот коллекционер.
В достатке я живу, меня нужда не косит.
Я не смакую жизнь в СССР.
Живот свой буржуазный потираю,
Всех выгнал вон, завтра Наташу жду.
Её сестрою леопарда называю.
Когда войдёт, спрошу: How do you do?
Она финансовый директор, мой соратник.
Любые тайны доверяю ей.
От трат немного похудел «лопатник»,
Доильная машина город тех огней.
Путин Собянина готовит в президенты, -
Смеясь, сказала мне одна мадам.
А я сидел, и думал о процентах,
Свалить скорей мечтая в Амстердам.
Вот, портастудия, а рядом - «Telefunken».
Три микрофона, микшер, Sample Box…
Зачем теперь нам «хиппотня» певицы Умки?
Я это знал уже, когда шла запись «Springfield Fox».*
Плакат я видел «Модно Моло Дежно»…
В ответ скажу: La Garde meurt mais ne se rend par!
У нас всё просто, а у них – всё очень сложно.
Кто может знать, к чему ведёт их «le papa».
И, по-любому, мы во всём их круче.
Тот переход на Abbey Road в нас живёт.
И нам плевать на то, кто сзади нас «мяучит»,
В той жизни всё сейчас наоборот.
А бонусом к части второй «Long Hard Way» будет
Стихотворения нового soft sketch.
Сегодня было как-то не до студии,
И после ужина вообще хочу прилечь.
Большой объём, хорошая разминка.
Оттачивать талант свой не ленюсь.
А ночью, пробежав по всем новинкам,
Находкам ценным мило улыбнусь.
And so,
Старооскольская «невеста» в Москве уборщица с Тверской.
Не предложил я сесть ей в кресло, другим был внутренний настрой.
Те дни как свечи догорают, в них как игрушка телефон.
Амбиций у неё хватает, таких вышвыривают вон.
Нужна ей комната с кроватью, шкаф, телевизор, стулья, стол.
Шкаф, чтобы вешать свои платья, ну, и так далее, that’s all.
Ночь за окном, в стакане brandy, в душе погано от тех слов
Тупые бабы ищут деньги, и ****утых дураков.
Есть у неё сестра в столице без мужа, при двух сыновьях.
Там – театр, развлечения, фитнесс, и вздохи о шести нолях.
Лингвистика, акцентов угли, трэш маромойства, сучий кнут…
Безумны каменные джунгли, чуть, что не так – живьём сожрут.
Пред ней стою в жилете модным, «Parker» в кармане пиджака,
И говорю: Я беспородным не золотая, б…ть, рука!
У вас пробелы в воспитании, манеры же – вообще остой.
Тысчонки ваши мне не сани, ведь не болею головой.
Благотворительность сегодня меня не привлекает, да.
Найдите что-нибудь на Сходне, а здесь совсем не та среда.
Попрыгайте как мармозетка с сайта на сайт, с сайта на сайт…
Вот, Nurofen и сигаретка, и трек «Monkberry Moon Delight».
Микроволновки, мультиварки, Wi-Fi в метро, квартирный пресс,
Пустых тинэйджеров гитарки…, чужих душ – жуткий тёмный лес.
Старооскольская «невеста»…, ей ни к чему Уильям Блейк
Та жизнь как столбик из асбеста вокруг которого cornflakes.
Page Number 5, Самойлова Оксана,
Клуб философский, размышления вслух…
15:40, сока два стакана,
И Lounge music, что ласкает слух.
План понедельника уже предельно ясен.
Перестраховка всё ж не повредит.
Чиновничества пласт подчас опасен, -
Как мой один знакомый говорит.
Сегодня, всё-таки, пришлось надеть мне свитер.
К готовке ближе к ночи приступлю.
Вот, Тульский пряничек «Купеческий» и сидр.
Энергетических напитков не терплю.
Прослушал «Dirty Trap» (demo re-Dub Edit take 1) – изрядно!
Закрытый профиль на VK – правильный шаг.
То, что казалось мне досадным, не досадно.
В колонках звуки, это – Stephane Pompougnac.
Вновь в чашке «gr@ce!», I like English traditions.
Умные лица, бархат тишины…
Жизнь не испортят мне Kremlin ambitions
Там, где мне сняться Золотые Сны.
to be continued…
9 февраля 2020
16:33
Note: * Working version