Отпуск подходил к концу. Нам с женой оставалось ещё два дня безмятежного пребывания в гостевом домике на Кенозере. Мы уже насладились волшебными акварельными закатами, гуляя вечерами по улочкам и приулкам деревни Вершинино. Каждый вечер мы поднимались на высокий холм к Никольской часовне, откуда открывался чарующий вид на озеро и танцующие в обнимку с ветром облака, разукрашенные северным солнцем.
Мы съездили в деревню Филипповская на Почозере, где с высокой гривы тянутся к небу поющие одну им известную песню-молитовку купола древнего деревянного храма. И дальше мы тоже проехали - к придорожной часовне Кирика и Иулитты, одиноко стоящей на краю песчаного грейдера среди безмятежного пения птиц. Совсем недалеко от часовни мы оставили машину на обочине и спустились к речке Ундоша, пройдя сквозь удивительной красоты сказочный лес. Северный сосновый бор бросил к нашим ногам мягкий ковёр из белого мха такой красоты, что идти по нему было страшно... И мы не шли - мы крались почти что на цыпочках, стараясь не ступать на сахарный мох и лесные цветы.
Мы были в Усть-Поче на Свином озере, откуда привезли «ляпачиху» - тканое лоскутное одеялко, от которого шёл тёплый запах далёкого деревенского детства… Мы путешествовали по грунтовым дорогам, слегка проутюженным тяжёлым дежурным грейдером, открывая для себя не нанесённые ещё на карты часовенки. Шлялись по лесам и болотам - до тех пор, пока одна из местных ворон не отогнала меня от коварной трясины.
Но отпуск подходил к концу... И хотелось завершить его чем-то новым - как бы черкнуть с размаху яркий незабываемый штрих в картине нашего недельного здесь пребывания.
А все предпосылки для этого были с самого утра. Взгляд уже успел отметить и выделить нужные моменты. И сейчас безоблачное синее небо, полный штиль на озере и лодка на берегу возле соседнего дома складывались в одну картину. Лодку-то я заприметил ещё в первый вечер после приезда, и мысль о том, что неплохо было бы пройтись по озеру на вёслах, периодически приходила в голову. Приходила - и как по громоотводу, плавно стекала вниз по позвоночнику к зелёной траве, не забывая при этом пощекотать ту самую главную часть тела, которая как раз и отвечала за все мои предстоящие приключения.
В это утро до зелёной травы, густо укрытой ранней росой, мысль не добралась - она остановилась на полпути, вздумав застрять как раз чуть пониже поясницы. Ведь всего-то нужно сходить к хозяевам да попросить разрешения. Почему бы и нет? Между тем жена с удовольствием умывалась ледяной водой из рукомойника, наслаждаясь живительной прохладой после сладкого сна.
- Слушай, а давай до обеда сгоняем вон на тот островок на лодке? Походим, может грибов на жарёху подберём? А ты на лодочке покатаешься?
- Вот любитель-то, тебя хлебом не корми, дай только по лесу пошаболтаться! - Света обернулась, стряхивая ладошками с лица искрящиеся капельки холодной воды. - А лодку ты как возьмёшь?
- Да дойду до хозяина, попрошу дать на время. Не бесплатно, конечно - но не думаю, что жадничать будет. Ты его видела? Вроде ничего мужичок, договориться можно. Посмотри, какая погода! Здесь-то уже всё обошли, почему по озеру-то не пройтись?
- Ну давай, сходи. Может, и получится! - согласилась Света, тщательно вытирая полотенцем посвежевшее после томного сна от бодрящей водицы личико.
Пока мы завтракали, я изредка посматривал в оконце. За спиной Светы, с наслаждением уминающей пышную яичницу из настоящих деревенских яиц, хорошо просматривался двор соседнего дома. Я ждал, когда появится хозяин.
Обычно в это время он уже ходил по двору. Могло показаться, что дед просто ходил туда-сюда, не зная ещё, чем же ему заняться с утра. Но отнюдь… Он не балахтался бесцельно спросонок, а следовал одному ему известными маршрутами, тщательно продумав их накануне. В продуманные заранее маршруты он всего лишь вносил поправки на текущие метеоусловия. Выходя по утрам на крыльцо, дед всегда внимательно осматривал небо и озеро, обычно всё ещё спящее в это раннее время - ветер всегда налетал позже. Потом неспешно тянул правую руку за голову - и, подсунув сухие пальцы под чёрный помятый картуз, почёсывал покрытый густой сединой затылок. А напоследок обе руки опускались на пояс - дед коротко кивал головой, окончательно определившись с тактическими задачами, и спускался с крыльца.
Трудно сказать, сколько ему было лет. Не меньше семидесяти - это точно. А вот высшая возрастная планка оставалась загадкой… Голову деда всегда покрывала чёрная кепка, издали напоминавшая столетний картуз, на тело был наброшен пиджак, бывший в моде ещё задолго до развала СССР, а чёрные штаны с пузырями на коленках были тщательно заправлены в кирзовые сапоги. Сидел этот костюмчик на его владельце достаточно свободно - видимо, за долгие годы размер костюма остался прежним, а вот статное когда-то тело значительно сбросило с годами свой вес. Но и сейчас бросались в глаза жилистые сильные руки, проворные движения и живой взгляд с подкупающе хитрой житейской искоркой.
Мы как раз допивали чай, когда за оконцем шоркнула тихонько дощатая дверь, из-за которой ступил осторожно на крылечко неказистый с первого вида мужичок. Он зевнул, прикрыв совсем не страдающий от избытка зубов рот ладошкой, посмотрел привычно на небо, а затем и на озеро. Потом прикрыл плотно дверь и спустился с крыльца.
- Там хозяин вышел. Пойду, поговорю с ним, - сказал я Свете, слегка разомлевшей от сытного завтрака.
- Ну, сходи! Я пока посуду помою, - ответила Света.
Пока я оделся и подошёл к соседскому хозяйству, дед уже успел нырнуть в низкую теплицу и вынырнуть обратно с тремя пупырчатыми огурцами - одними из последних в этом сезоне.
- Здравствуйте! - выкрикнул я из-за потрёпанного зимним ветром и осенними дождями, но всё ещё крепкого штакетника.
Дед обернулся, слегка склонив голову. Подумал - и направился в мою сторону, бережно держа в руках только что сорванные огурцы.
- Утра доброго! - ответил хозяин низким и чуть хриплым, но крепким голосом. - Случилось что?
- Да нет, всё хорошо! Мы соседи ваши! Вот хотели с женой лодку у Вас одолжить часа на три - по озеру пройтись. Если Вы никуда не собираетесь. Не бесплатно, конечно. Мы бы вон до того островка добрались, а потом обратно. Погода какая! Как раз для прогулок. Здесь в деревне хорошо, но уже обошли всё за неделю. Просто хочется по озеру покататься.
- Ну, а чего ж хорошим людям лодку не дать, - неожиданно скоро согласился дед. - Бери вон… Только вёсла принести надо, в сарае они у меня. Посиди пока. Огурчики в избу отнесу, а потом до сарая дойду.
Дед унёс огурцы в избу, заставив натужно скрипнуть среднюю ступеньку крылечка. Прибежал лохматый пёс, который ежедневно клянчил у нас харчи - стоило только появиться на крыльце. Подошла Света - в тёпленькой куртке и платке, готовая к предстоящей прогулке.
- Ну что, будет лодка? - спросила она.
- Ага. Сейчас за вёслами в сарай сходит - и поплывём.
Между тем хозяин не торопился. Только слышно было, как он торкался где-то в сенях. Потом громыхнуло с размаху пустое ведро, и со словами "Да чтоб тебя!" дверь на крыльце распахнулась. Дед подошёл, задумчиво поскрёбывая седой затылок.
- Лодка-то вон, на цепи у меня. А куда ключ от замка делся? На шпеньке в сенях висел всегда, а вот нету... Может, в бане висит? А может, в сарае... Эк вот как... - дед поднял плечи, слегка разведя ладони. - Пойду в бане посмотрю...
- О! Ключ потерял? - спросила Света.
- Да найдёт, наверное - уверенно ответил я. - Ему же тоже лодка нужна. Вспомнит и найдёт. Да, пёс? - наклонился я к лохматой дворняге.
Пёс завилял хвостом и привстал на задние лапы, тыкнувшись мокрым носом в ладонь. Минут через десять дед вышел из бани, отряхивая руки. Отряхнув, пошёл к сараю в дальнем конце двора. Остановился на половине пути, похлопал себя по бёдрам, засунул руки сначала в карманы штанов, а потом в боковые карманы пиджака. Не найдя там ничего нового, снова пожал плечами и продолжил свой путь.
- Ну, вы ищите, а я пока в дом пойду - сказала Света.
Пёс радостно побежал следом, рисуя кренделя лохматым хвостом. Дед достал из кармана ключ и отпер массивный замок на двери сарая. Вошёл внутрь, наклонив голову и поднырнув под низкую притолоку. Минут через пять он вынес из сарая лопату, повертелся неспешно - и оставил инструмент у стены. Потом снова нырнул в сарай. Я достал сигарету и щёлкнул зажигалкой. Когда окурок был тщательно затушен, дед наконец-то вышел, слегка наклонив голову и почёсывая лоб под козырьком картуза.
- Бабка-то моя в магазин ушла, - сказал он, подойдя. - Так бы спросил у ней - может, она куда ключ-то прибрала. А теперь когда она придёт? Пока старая все новости на деревне не прочует, и ждать-то не стоит. Ты погоди пока - я вот до магазина дойду, спрошу - может она куда ключ задевала?
- Да нам-то спешить некуда - подожду, конечно. - ответил я.
Дед прикрыл калитку и пошёл к дороге, ведущей в центральную часть деревни. Пока он поднимался от озера по покатому склону, начинающий просыпаться ветерок навеял легкое сомнение - а может, и не собирался он ключ искать? Кто его знает, может тут так принято отказывать незнакомым людям? В любом случае, история эта должна была чем-то закончиться - оставалось только дождаться её продолжения. И та часть тела, которая была ответственна за все происходящие со мной приключения, как раз на этом и настаивала: "Жди, не дёргайся! Будет тебе и ключ, будут и вёсла с лодочкой!".
Но надо сказать, что хоть и отвечала эта самая часть тела за все последствия любых приключений - решающего права голоса у неё всё-таки не было. Каждый раз, когда она становилась инициатором каких-либо начинаний, в дело внезапно могла вступить другая штука. Могла вступить, а могла и не вступить… Это как дело-то повернётся… Где эта штука находится - в голове, груди, на спине или ещё где - этого я не знаю. Да хоть в пятках, а какая разница? Дело не в том, к какой части тела она привязана, а какую роль может играть в самых разных жизненных обстоятельствах. С большой долей вероятности, штука эта тоже есть у каждого человека, как и часть тела, ответственная за приключения. Вот только развита она у всех по-разному. А если даже и развита, в любой момент может и уснуть, а когда проснётся - это только ей одной ведомо. Вот такой у этой штуки своенравный характер.
Что за штука? А кто её знает... Все по разному называют. Кто интуицией, кто шестым чувством, кто предчувствием, кто ещё как… А как по мне, так интуиция - это одно, а тут-то совсем другое! Чуйка это! Именно так знающие люди эту штуку и называют. Вот только зачастую, когда чуйка просыпается, многие вместо того, чтобы спросить: "Чего тебе, Чуйка?", рукой машут: "Спи давай, чего вскочила?". А дальше кто знает, как чуйка себя поведёт - проснётся окончательно или обидится... Но уж если проснётся - инициатору приключений мало не покажется!
Магазин в деревне стоял ближе к зданию администрации Кенозерского парка, и идти до него было минуть десять, не меньше. Я вернулся во двор нашего временного жилья, уселся на широкую скамью за стол, стоящий под открытым небом, и стал ждать. Дружелюбный пёс, уже получивший утреннюю порцию вкусняшки от Светы, подошёл и улёгся в ногах. На бездонном северном небе стали появляться редкие облака, плывущие куда-то в сторону Каргополя. Дождя они не предвещали - лишь бы сильного ветра не было.
Минут через сорок пёс, уютно устроившийся у меня в ногах, дёрнул лохматым ухом, поднял вдруг голову и вскочил. Он учуял деда, возвращавшегося из магазина. Я встал из-за стола и пошёл неспеша навстречу.
- Вот злодейная сила-то, - растерянно сказал дед. - Старуха моя говорит - не брала. Говорит, куда сам задевал, там и ищи… А где ж теперь искать-то? Пойду ещё погляжу, может в сенях со шпенька свалился куда… А может, в бане... Или в сарае? Эк вот как...
Дед направился к сараю, который он не закрывал. Подойдя, повертел по сторонам головой, потом взял лопату, прислоненную к бревенчатой стене, и занёс обратно в сарай. Минут через десять вышел, навесил тяжёлый замок и долго вертел в тёмной амбразуре бородатым ключом. Закрыв сарай, дед пошёл к бане. Круг повторялся - только в обратную сторону. В бане он был минут пять, а потом подошёл к избе и поднялся на крыльцо. Средняя ступенька знакомо скрипнула, а дед исчез за крепко слаженной дверью.
Минут через двадцать в сенях звонко громыхнуло несчастное ведро, раздалось знакомое: "А, чтоб тебя!" - и дед выскочил на крыльцо. В глазах плескались задорные искорки, а заросшее белоснежной щетиной лицо расплылось в улыбке. Правая рука была сжата в кулак и поднята на уровень груди - так он ко мне и подошёл.
- Нашёлся таки! - сказал дед и разжал кулак, вытянув победно ладонь.
На ладони лежал слегка тронутый ржавчиной ключ с продетой сквозь ушко короткой голубой ленточкой.
- Вот мозги-то ссохлись, - вздохнул дед. - Я когда последний раз на озере был, так круг к магазину дал. Чтоб старуха моя не видела, что я в магазин пошёл. Чекушку-то надо купить? А как в сени вошёл - слышу, бабка возле двери шуршит. Не дай Бог, с чекушкой меня увидит - так засобачится, что этой самой чекушкой по лбу-то и получу! Та ещё воркотунья*… Вот и стою - в левой руке чекушка, а в правой ключ энтот... Ну, и сунул со страху ключ в дождевик, а там же карман что тебе мешок! А чекушку... А чекушку-то куда я дел? В сенях нет... Бабка точно не брала, а если бы прочуяла - на всю деревню крика хватило бы... Да куда ж я её засунул? А может, в бане лежит? Или в сарае...
- А вёсла? - напомнил я деду, держа уже в своей ладони желанный золотой ключик.
- Ну да, без вёсел-то далеко не уплывёте, - усмехнулся хозяин. - Пойдём, сарай отопру. А вёсла сам возьмёшь.
*****
Поиски ключа оторвали у безмятежного солнечного утра почти два часа бесценного бабьего лета. Но отступать было поздно. За всё это время лодочный поход по озеру до манящего своей неизвестностью острова стал делом принципа. А та часть тела, которая отвечала за все происходящие со мной в этой жизни приключения, просто ликовала - ключ найден, вёсла в уключинах, осталось только оттолкнуть лодку от берега. Вот только не учла на тот момент эта самая часть пару факторов - а зря, голубушка, зря, родимая... А впрочем, как она их учтёт, если чуйка ей не подскажет?
*****
Я сходил за Светой, и мы уже вдвоём вернулись обратно. Бережно усадив жену на заднюю банку и уложив вёсла вдоль бортов, я слегка оттолкнул лодку от берега - и тут же забрался на борт, не успев черпнуть озёрной водицы в резиновые сапоги. Лодка легко отчалила, покачиваясь на воде. Это была старенькая металлическая плоскодонка, не очень-то удобная в управлении. Приходилось раньше ходить на послушных байдарках, но на такой посудине я оказался впервые. Вело себя это транспортное средство довольно капризно, и было совершенно очевидно, что в сильный ветер ходить по озеру на таком чуде техники просто бессмысленно.
Но ветерок, поднявшийся за пару часов, ушедших на поиски золотого ключика, был на тот момент всего лишь ласковым повесой, заигрывающем с редкими облаками. К тому же веял он в попутном направлении, вместе с облаками охотно подталкивая чуть тронутое ржавчиной корыто к нашему пока неизведанному острову сокровищ.
Мы без проблем добрались до острова. Обогнув его с правого края, стали грести вдоль береговой линии - и, найдя удобную для швартовки песчаную отмель, подогнали плоскодонку к берегу. Я высадил Свету на сушу, подтащил лодку как можно дальше на мелкий песок - а после, на всякий случай, привязал к ближайшей коряге. Лодка была надёжно закреплена - и мы отправились путешествовать по самому настоящему необитаемому острову.
До чего же хорош северный лес ранней осенью, да ещё в солнечную погоду! Прячутся за стройными соснами берёзки нежные, перешёптываются тихонечко:
- Что за гости тут у нас незваные да непрошеные? Какая кулюха** им на нашем острове надобна?
Вон, и листочки от смущения краснеют у той, что ближе к берегу стоит под солнышком. Сосны макушками качают:
- Ну, расшумелись, недотроги! Нечасто к нам гости заглядывают - что верно, то верно... Вот и встречайте гостей как положено, а не сплетничайте почём зря!
Успокоились берёзки, перестали дрожать да шептаться. Выпрямились, приосанились… В середине сентября листья только трогает позолота. Примеряют невестушки золотой узор, не решаясь сменить полюбившийся летний наряд. Ничего, привыкнут к осенним дарам. Уже совсем скоро будут щеголять червоным осенним золотом, пока не взлетит листва к морозному небу яркими огненными свечами.
Хорошо было на острове. Крепкий жаровой*** лес стоял среди белого мха - и, словно разбросанных каким-то великаном, тяжёлых валунов, от которых исходило впитавшееся в камень за долгие века ледяное спокойствие. Стоило лишь прикоснуться к безмолвному камню кончиками пальцев, как эта безмятежность проникала сквозь кожу в горячую кровь, заставляя сердце биться в одном ритме с пением птиц, шелестом листьев, дыханием ветра и шумом прибрежных волн...
*****
Шум прибрежных волн стал очень хорошо слышен, когда мы со Светой дошли до другого конца острова. Настолько хорошо, что внезапно разбудил сладко спавшую до этого чуйку. Безмятежная прогулка отвлекла нас от реальности, которая напомнила о себе сразу, как только мы подошли к концу леса. Пока мы шли по острову, наслаждаясь природой и одиночеством, ветер усилился. Из-за деревьев было заметно, что волны уже не те, что были всего лишь один час назад. Совсем недавно озеро лишь играло с ветром, и волны лениво подставляли ему свои бока. Но что-то они не поделили - то ли ветер заигрался, то ли озеру пришлись не по нраву чрезмерные приставания повесы… И сейчас озеро яростно спорило о чём-то с ветром, отмахиваясь от него волной, на гребне которой угрожающе резвились белые пенные барашки.
- Ничего себе ветерок поднялся! - удивилась Света. - А нам домой не пора?
- Может, до вечера подождём? Вечером ветер обычно стихает, - ответил я. При этом спрашивал-то я скорее сам себя, чем супругу… Да и не спрашивал вовсе. Это недавно проснувшаяся чуйка виновато вынесла предложение, которое я всего лишь озвучил.
- И что нам тут делать полдня? А если не стихнет - в темноте обратно поплывём? - испуганно ответила жена.
- Пойдём, посмотрим, - я взял Свету за руку.
Мы подошли ближе к берегу. Да, волны стали сильнее. Изредка на кончиках появлялись барашки - но гребни волн не ломались, сбрасывая вниз пенные шапки - пена медленно исчезала, а волна опускалась вниз.
- Пойдём, надо торопиться. Пока ещё можно попробовать вернуться. Пойдём вдоль берега, если что - пристанем обратно. Лишь бы ветер не стал сильнее. Тогда придётся ждать - не дойдём мы обратно по большой волне на такой посудине. Пошли! - потянул я жену за руку обратно в лес.
*****
Лодка была на месте. Здесь, с подветренной стороны острова, волны вели себя намного спокойнее. Отвязав плоскодонку от торчащего из песка корня высокой сосны, я забросил верёвку поближе к носу посудины - чтобы не мешалась под ногами. Мы спустили лодку на воду. Света забралась неуклюже на заднюю банку, а я подтолкнул плоскодонку и перешагнул через борт.
- Командовать будешь, - подмигнул я жене, отталкиваясь веслом от песчаного дна. - Скажешь, куда плыть.
- Что значит, куда? - заворчала Света. - Домой, конечно!
- Как скажешь! - я улыбнулся, поудобнее устроился на плоской скамье и опустил вёсла на воду. Что-то скрипнуло с натугом... Уключины? Днище по дну скребётся? Или чуйка зубами скрипнула, схватившись за голову?
Пока мы шли вдоль берега с подветренной стороны, всё было относительно хорошо. Конечно, наше судёнышко раскачивалось гораздо сильнее на поднявшейся за время прогулки по острову волне, но вёсла вполне справлялись со своей задачей. Сосны на берегу кланялись нам вслед, а берёзки пугливо шептались, желая удачи...
Всё изменилось, когда мы обогнули остров и вышли на открытую воду. Вот уж порадовался разгулявшийся ветерок нашему появлению! Как малый ребёнок, которому надоедают куклы да машинки и который готов превратить в игрушку первую попавшуюся железяку, ветер принялся за нашу посудину. Он забавлялся, как мог - вертел лодку по кругу, кидал из стороны в сторону, подбрасывал на волне, а когда с немалым трудом плоскодонку удалось выровнять, развеселился ещё больше. Он просто дунул на нас, надув щёки-облака, как дуют малые дети на бумажный кораблик в круглом тазу.
- Ой, а мы же назад плывём! - испуганно вскрикнула Света.
Я оглянулся. Нас медленно уносило вглубь озера. Этого ещё не хватало… Эх, ветер, ветер… Единственное решение - снова нырнуть под защиту острова. Через несколько минут отчаянной работы вёслами лодка неторопливо пошла в нужном направлении. Мы вернулись под защиту поросшего лесом берега. Немного передохнув, я снова попытался обогнуть остров - и снова всё повторилось. Ветер не собирался расставаться с новой игрушкой. Каждый раз, как только плоскодонка высовывалась за край острова, нам приходилось возвращаться. Но всё же на четвёртой попытке остров удалось обогнуть. Отвлёкся на что-то ветродуй...
Я снова оглянулся. До нашего домика расстояние примерно с километр - далековато будет под таким ветром… Но чуть правее деревни Вершинино береговая линия изгибалась, образуя что-то наподобие мыса, уходящего в озеро. А это уже ближе… Метров пятьсот, может чуть больше. А там можно пройти вдоль берега - ветер уже не так доставать будет. На самом краю мыса отчётливо виднелось пятно лесного массива, выделявшегося из общей береговой картины.
- Видишь тот лес на берегу? - спросил я Свету. - Вот туда меня и направляй, говори куда плыть - влево или вправо. Понятно?
- Ладно! - ответила Света. - Греби давай...
А ветерок спохватился - игрушка ведь уплывает! Снова раздулись щёки… В это время мы уже почти вышли за остров, и плоскодонка поравнялась с огромным валуном, лежащим на мелководье. Верхушка камня торчала из воды, словно шлем богатыря, который бесстрастно наблюдал за нашими жалкими попытками одолеть всемогущий ветер. Я грёб изо всех сил. Выкидывая руки вперёд, резко опускал вёсла в воду, всем корпусом отталкиваясь от плотного тела озера. Вздох за вздохом, рывок за рывком… Краем глаза я наблюдал за валуном, торчащим из озера. Валун никуда не делся. Я грёб, а он стоял на одном месте, как и сто лет назад. Ему было всё равно - он никуда не спешил. Ему и тут было хорошо - в отличие от нас. Потому что благодаря уже не детским шалостям разыгравшегося ветра все мои отчаянные попытки сдвинуть лодку с места создавали лишь иллюзию движения. Лодка стояла на месте - как и холодный камень напротив.
Я не сдавался. Лишь движения стали более размеренными и осмысленными. Ветер дул не постоянно. Возможно, что он устал, так же как и я. И со временем я приноровился к этой ветреной непостоянности. Когда ветер начинал дуть, я погружал вёсла в воду и старался удержать лодку на месте, по возможности пытаясь в это время дать отдых телу. Когда порывы ветра слабели, я изо всех сил отталкивался от воды - резко и часто. В конце-концов серый валун стал отдаляться, а вскоре за кормой остался и наш необитаемый остров. Чуйка облегчённо вздохнула, и мы направились к лесистому мысу.
- Левее! Нет, далеко, давай вправо! Теперь левее! Прямо! Опять левее! - командовала с кормы Света.
Я всё слышал, но не так-то просто было заниматься укрощением вертлявого корыта. Налегаешь чуть сильнее на одно весло, а тут ветер вносит свои коррективы, и надо править уже в другую сторону. Но, не смотря ни на что, наш остров всё дальше уплывал назад, а это значило только одно - Большая Земля становилась всё ближе. Наконец, волны слегка успокоились, а ветер стал значительно тише. Мы попали под защиту суши, подойдя к большому берегу с подветренной стороны. И дальше уже под этой защитой мы вернулись туда, откуда и началось начавшееся пять часов назад наше весёлое приключение.
Лодка была посажена на цепь, вёсла я отнёс к сараю, а ржавый ключ на голубой тесёмке отдал деду, вышедшему на крыльцо.
- Неужто нагулялись? - спросил дед, прищурив глаза. - Ничего, вон скоро стихнет окаянный! Захотите вечерком покататься, так заходи, не стесняйся!
- Спасибо, нам наверное хватит на сегодня!
Судя по блеску в глазах у деда, чекушка за время нашего отсутствия была найдена и употреблена по прямому своему назначению. Ну, вот и славно. День обошёлся без потерь. Если не считать обеда, к которому мы ещё утром собирались вернуться. Шёл уже шестой час, как мы отправились на прогулку. Несостоявшийся обед остался в прошлом. Всё тело болело, а на ладонях набухли плотные волдыри. Интересно, а если бы мы не решились отправиться на тот островок после того, как дед два часа искал ключ от лодки? Если бы я прислушался тогда к просыпающейся чуйке? Возможно, испытывали бы сожаление от нереализованной возможности...
Подойдя к дому, я отрешённо плюхнулся на широкую скамью во дворе. Вытянул с наслаждением ноги, достал сигарету и коротко чиркнул зажигалкой. Потом посмотрел вниз, на скамейку, и хлопнул ладонью по шершавой доске.
- Ну что, ты довольна, родимая? - громко спросил у той части тела, которая от рождения была ответственна за все происходящие со мной приключения, - Чуйку, я понимаю, ты не слышала?
- Ты с кем там разговариваешь? - окликнула меня Света.
- Да так… Мысли вслух...
- Вон воды лучше принеси, мыслитель! - Света нырнула в дом и вынесла на крыльцо пустое ведро.
Я загасил сигарету и встал со скамьи. Доска жалобно скрипнула. Видимо, это и был ответ на мой риторический вопрос…
*****
После всех наших мытарств и плотного ужина спали мы как убитые, провалившись сквозь сладкую дрёму в томное царство безмятежного сна. Вдруг сквозь сон я почувствовал, как жена трясёт меня за плечо.
- Слышишь? Просыпайся! Там стучит кто-то в дверь. Сходи, посмотри - кто там?
Что за ерунда… Приподняв голову, я взял с прикроватной тумбы часы и посмотрел на циферблат. Семь утра… Кого там несёт ни свет ни заря? Случилось что? С машиной-то всё в порядке? Мысли, так же как и я, просыпались впопыхах одна за другой, совершенно не понимая, за какой такой надобностью их подняли вдруг в такую рань... Я же в отпуске!
Свесив ноги с кровати, я протёр заспанные глаза, стащил со спинки стоявшего рядом стула джинсы и натянул их на тёплое тело. Стук не прекращался. Но постепенно приходя в себя после внезапно прерванного сна, я начинал понимать, что ничего страшного в этом стуке нет. Да, кто-то стучал в дверь. Но не со всего маху, словно пытаясь эту дверь проломить, и отнюдь не с настойчивым требованием отворить дверь немедленно. Стук был скорее чётким, чем громким, достаточно вежливым, повторяющимся с короткими перерывами. Тот, кто стоял за дверью, вовсе не рвался в дом, а словно просил: "Ну откройте же... Долго я тут стоять буду? Неужто спите до сих пор? Все уже встали давно...".
Успокоившись и прошлёпав босиком через веранду, я сдвинул засов и открыл дверь. На крыльце стоял дед - хозяин соседнего дома. В руке, которую он тут же поднял, словно в приветствии, была крепко зажата матёрая щука. Дед крепко держал щуку за спину, чуток пониже головы, продев большой и указательный пальцы под жабры, основательно перекрыв таким образом кислород озёрному хищнику.
- А я тут утрось**** вдоль берега вон прошёлся, - улыбнулся дед. - Дай, думаю, гляну, что там сегодня в камышах делается... Чуйка у меня! Глянь, какую щуку отхватил!
- Ничего себе! - Света, осторожно выглядывая из-за моего плеча, удивлённо раскрыла глаза.
- Возьмёте? Щука какая... Ох, и вкусная! Вот, приготовишь чего... Уху сваришь! Уху умеешь готовить? - посмотрел дед на стоящую с раскрытыми глазами Свету.
- Я умею, - ответил я деду. - А сколько просишь?
- А сколько не жалко? - вопросом на вопрос ответил дед, хитро прищурив глаза.
Быстро вспомнив, сколько в городе стоила такая щучка, я вспомнил и стоимость хорошей бутылочки беленькой в деревенском магазине.
- Сто пятьдесят. По рукам? *****
- А что... Пойдёт! - кивнул головой дед. - Держи вот… Только ты это… Не вздумай пальцем ей в рот тыкать. Ты палец-то ей в рот не суй, мигом оттяпает! У ней зубы-то вона какие!
Дед приподнял щуку повыше. А левую руку, радуясь удачной сделке, поднёс к щучьей морде, дабы наглядно продемонстрировать все прелести хищных зубов. Поднеся указательный палец к плотно закрытому рту, дед осторожно тронул верхнюю часть щучьей пасти...
Правый глаз у спокойной до сих пор щуки мгновенно моргнул. Резко вильнув хвостом, щука отчаянно выгнулась, пытаясь вызволить зажатые дедом жабры. Учуяв лёгкую добычу, она повернула голову в сторону вытянутого пальца. Рот широко распахнулся, и выгнутые в сторону ненасытной утробы острые зубы жадно вонзились в среднюю фалангу. Из пальца брызнула кровь.
- Ах ты ж злыдень, да чтоб тебе пусто было! - крикнул дед, отпустив жабры и тряся рукой с повисшей на пальце щукой.
- Врёшь, не возьмёшь! - словно пыталась ответить щука на все попытки деда сбросить её с честно добытого пальца.
В почти угасших до этого глазах было столько решимости, что мы с женой оторопели. Казалось, что щука помнила всё. И как она затаилась ранним безветренным утром среди камышей возле самого берега, высматривая на завтрак полосатых окуньков, и как раздался хлёсткий всплеск за густой травой, и как дёрнулась она на знакомый звук выпрыгнувшей из воды рыбёшки… И как вонзился острый кусок металла в верхнюю губу, и как вытянула её неведомая сила из уютного полумрака, а потом чьи-то пальцы вошли в тело сквозь жабры... И щука яростно виляла хвостом, крепко сцепив зубы на пальце у деда - то ли палец хотела оторвать, то ли утащить пойманного рыбака обратно в озеро...
Дед наконец-то пришёл в себя. Извернувшись, он ухватил очумевшую рыбину за голову и с трудом развёл крепко сжатую пасть. Освободив окровавленный палец, дед оглянулся по сторонам. Рядом с крыльцом под навесом лежали дрова, заготовленные администрацией парка для гостей. Дед выхватил из-под навеса полено, после чего приложил щуку к крыльцу.
- Хых... - выдохнуд дед, смачно опустив берёзовую чурку на щучью голову.
- Врёшь, не возьмёшь... - щука в последний раз взмахнула хвостом и успокоилась. На этот раз окончательно.
- Эк - вот как! - поднял голову запыхавшийся дед. - Вот я и говорю - ты ей палец-то в рот не клади... А я вот... Думал, уснула... А чуйка-то и подвела! Эк вот как!
- Я сейчас бинт принесу! И перекись водорода, подождите! - вскрикнула Света, с испугом поглядывая на окровавленный палец.
- Да не суетись ты попусту! - ответил дед. - Любит меня щучье племя, не первый раз-то уваживает… Промою палец-то, а подвязать найду чем. У меня, как на собаке - всё затянется, - и дед кивнул в сторону дружелюбной дворняги, ошалело смотревшей всё это время на уже ушедшую в историю битву.
Мы обменялись. Дед получил обещанное вознаграждение, а я - мятежную щуку, которую тут же засунул в эмалированное ведро.
Бережно спрятав две ценные бумажки в правый карман брюк с оттопыренными коленками, дед направился к своему хозяйству. Пройдя мимо избы, он спустился к лодке. Вынул из уключин вёсла, а потом нагнулся и достал с днища крупную щуку. Дед поднял рыбину на вытянутой руке, крепко держа щуку за жабры. Убедившись, что этот экземпляр опасности для него не представляет, дед медленно направился к дому.
- Вот дед даёт… Вторую щуку бабке отдаст, а потом и в магазин сбегает… - прошептала за ухом Света.
Вся вторая половина дня прошла в хлопотных сборах - пришло время готовиться к отъезду. На следующее утро мы покинули гостеприимное Вершинино. Перед отъездом мы старательно опустошили кастрюлю с ухой, приготовленной из мятежной щуки. Ох, и вкусная оказалась ушица… В общем, всё кончилось хорошо. Отпуск прошёл неплохо. Вот только чуйка подвела… Что меня, что деда. А что делать? Чуйка-то - она такая...
-------------------------------------
Устаревшие слова Архангельского диалекта, которые и сейчас можно изредка услышать как в окрестностях Каргополя, так и в других уголках Архангельской области:
* Воркотунья - ворчунья, колдунья.
** Кулюха - это слово употребляется только как вопрос. К примеру, если малый ребёнок что-либо хочет, но не может сказать на словах, взрослые спрашивают - Ну, какая тебе кулюха надобна?
*** Жаровой лес - высокий, стройный лес, выросший на припёке, под солнцем (на жару).
**** Утрось - ранним утром.
***** Стоимость вознаграждения за пойманную щуку указана в ценах сентября 2009 года.
=================================
Иллюстрация на странице - © фото автора.
=================================