Зима решила, наконец, осчастливить Генку Пузатого и пришла в село только седьмого февраля в среду. А до этого ни тебе снежинки, ни морозца. Всё было почти что хорошо, ни шатко, ни валко начиная с октября прошлого года, всё время плюсовая температура. Так, что Генка в перерывах между посиделками с друзьями и соседями то за бутылочкой пивка, или винца, успел-таки достроить огромный новый курятник, который думал довести до ума только по весне, или летом уже этого года. Вот тогда он будет на коне, и, наконец, каждая его живность получит свою жилплощадь. А уж как будет рада концу стройки жена Генки Пузатого Галина, тоже по-мужу, Пузатая, так это словами не передать!
Значит, вчера Генка последние шурупы вкрутил в курятнике, «присобачивая» по местам поилки, кормушки, сидушки и с помощью Галки перенесли кур на место. Вот потом и выпили по стопочке, хорошо закусили. Была как раз пятница, а в субботу… А в субботу Генка, как и положено, встретился с друзьями-одноклассниками и просидел, несмотря на снегопад и морозец почти весь день в кафе. Отметили с ними окончание очередного Генкиного строительства. Пришел Генка домой не поздно часов в девять вечера.
Галина его и ошарашила с порога:
- Убили! Сеньку убили!!! Топором зарубили!!! – причитала она.
- Ко-г-го? – хмель сразу улетучился у Генки. – К-ког-да? К-то-о???– глаза у Генки ну просто блюдца.
– Вот того-о, – из глаз Галины потекли слезы.
– Ну, и… – Генка Пузатый, почти не соображая, едва выдавил из себя.
– Вот тебе, и ну, что теперь делать-то будем, Гена? – всхлипывая, спросила Галина.
– Полицию вызвала? Соседа-то угрохал кто-то. Да еще топором…
– Какую полицию? – Галка подняла заплаканые глаза на Генку. – Зачем? Что от нее толку.
– Так, значит… А он был жив утром?
– Не поняла.
– Ну, Сенька, жив был?
– Ж-жив… В двенадцать часов еще жив был, сама видела…
– Ну, тогда это уже неплохо. У меня тогда самое железное алиби. Я с друзьями в кафе пиво в это время пил. А потом мы до вечера раздавили еще пару бутылочек вина… Водки не пили… А ты где была?
– Ну, дома была, с дочкой. А еще и Катерина приходила. Мы с ней часов до трех языки чесали о том – о сём.
– Значится, и у тебя с Катериной и нашей дочкой тоже алиби железное есть… Так что, вызывай полицию, пока …
– Зачем полицию? Мы с соседями сами разберемся. Ну, могилку, выкопаешь ты, потому, что мужик, да и помоложе, Сеньку закопаем, затем помянем, и…
– Во, малохольная. Тут убийство, а ты-и, сами разберемся, сами могилу выкопаем, сами похороним… Ты что, хочешь, чтобы на нары, так сказать загребли? Особо, меня, у которого железное алиби, да и тебя тоже, так сказать, на нары…
– За что?
– Да за убийство Сеньки, соседа нашего.
– Какого соседа? – она непонятливо смотрела на Геннадия. – Я уже со всем разобралась.
– Ладно, пойдем в дом, там конкретнее разберемся, нечего дом выхолаживать, – Генка выплюнул сигаретный бычок и грузно шагая, пошел ко входной двери…
Галина, чуть посторонившись, пропустила в дом мужа и пошла за ним, прикрыла входную дверь, чтобы не холодить в доме.
Сели на кухне.
Галина сложила свои натруженные руки ковшиком и положила их на фартук. Генка достал очередную сигарету и взглянул на жену.
– Да кури уж… Проветрим…
– Ну, говори, – бросил Геннадий, прикурив сигарету от спички. – Что ты узнала, недипломированный следователь. Снова сарафанное радио?
– Да какое там радио? Значит так, Гена. Мы с Дашенькой и Катериной пили чай, как в окно наше кухонное резко постучали. Смотрю, а это Нинка соседская, стучит и вся в слезах.
Ну, я к двери, впустила Нинку в дом, а она… плачет навзрыд, мол, Сеньку нашего ее парень из города, ну, Кирилл, топором зарубил. Значит, рассказал ей Кирилл, что увидел огромную крысу-мутанта на компостной куче, и тут же зарубил ее топором., а потом позвал Нинку, показать, а то оказалась не крыса-мутант, а наш Сенька-производитель, ну, нутрия.
– Не нутрия, а нутрий, деревня, он же мужик. – встрял в рассказ Геннадий, растроенно досасывая сигарету. – Да, это я не закрыл утром клетку, когда кормил, – признался Геннадий, – и Сенька смылся на свою погибель, – потушив окурок, вздохнул Геннадий. – Такой хороший был производитель, и на тебе… Ну, ладно, что теперь тужить. Главное, что не соседа Сеньку, того… А я уж думал, что полиция, похороны, следователи…
– Да, Нинка сказала, что Сеньку нашего они сами похоронят, а нам нового производителя купят, но только просила больше не называть его Сенькой, поскольку ее отец очень злился на эту кличку…
(Продолжение в байке № 7 "Паленка")