Часы над камином звонко пробили пять часов.
- Барышня, я подала чай в малую гостиную.
- Спасибо, Настя, можешь идти, - коротко ответила юная барышня в красивом голубом платье, - Свет мой, ты уже закончил с бумагами? - улыбнувшись, произнесла она, вошедшему в комнату, молодому высокому мужчине, - Пойдем, любовь моя, чай стынет.
Они вышли, держась нежно за руки, из дорого убранной гостиной, прошли через большой коридор с множеством портретов, шикарных гардин и лепнины, и вошли в небольшую уютную комнатку, больше смахивающую на женский будуар или шкатулку для драгоценностей. Из мебели тут располагались лишь два высоких бархатных кресла и маленький круглый столик, на котором заботливо стояло блюдо с ее любимыми пирожными, чаша с наколотым сахаром, высокая креманка с вареньем, огромный горячий чайник, расписанный цветами и позолотой, и две изящные чашечки с блюдцами из тонкого фарфора.
- Как я люблю такие вечера, - мечтательно с напевом произнесла молодая женщина, погружаясь в кресло, - Ты рядом, и все замечательно. Да, чуть не запамятовала, матушка прислала записку с посыльным, какая-то у нее там аказия с прикащиком вышла, слезно просит нас приехать и пособить разобраться с прохвостом.
- Хорошо, душа моя, - произнес он, громко прихлебнув горячий чай из блюдца, - прикажу сей же час снарядить дрожки. Трофим! - крикнул он басом, от которого содрогнулись портреты на стенах.
- Я здесь, барин, чего изволите, - в комнату моментально материализовался небритый коренастый мужичек с хлыстом.
- Снаряди для нас дрожки, мы отбываем к матушке.
- Хорошо, барин, сию минуту, - мужичок поклонился и спешно ушел.
Мерно тикали часы. За окном был летний вечер, тихий и спокойный. Пели птицы, сквозь мелькающие на ветру листочки сирени перед окном плясали лучи теплого вечернего солнца. В открытое окно доносился аромат пионов. Она любила эти цветы, и садовник, ухаживающий за садом, старался угодить молодой барышне.
- Любимый, нас с тобой на завтра ангажировали на ужин Михайловы, будет весело. Собираются все, даже Филиповы прибудут. - пропела юная девушка с легким кокетством.
- Хорошо, хорошо, милая, как я могу тебе отказать. Постараюсь закончить все дела днем, - с улыбкой произнес он своей молодой жене. А она в свою очередь радостно по-детски захлопала в ладоши.
Они обвенчались недавно по большой любви, хотя брак этот был оговорен их родителями, когда жениху еле-еле исполнилось семь, а невеста только появилась на свет. Но волею судеб они воспылали друг к другу светлым чувством. После свадьбы молодые переехали в большое имение его отца, которое досталось жениху по наследству.
- Свет мой, ты не слыхал сегодня ночью ничего странного? - спросила барышня с легким беспокойством в голосе, - я могу поклясться, что слышала чьи-то голоса и шаги в доме и точно могу сказать, это не прислуга.
- Душенька, ты столько работаешь в нашем имении, чтобы навести тут уют, тебе нелегко наладить отношения с новой прислугой, не мудрено тебе мерещится всякая ерунда. Завтра посетим ужин у Михайловых, и вот увидишь, всю твою усталость и тревогу как рукой снимет.
- Ты как всегда прав, - произнесла она с обожанием.
- Ну будет тебе, давай собираться. – он встал и нежно поцеловал ее в лоб.
Вскорости они уже садились в свои новенькие дрожки, запряженные двумя крепкими лошадьми, и отбывали в соседнее имение. Легкий ветерок трепал ее непослушный локон, выбившийся из-под изящной шляпки, а он любовался ею - ее непослушным локоном, смешными веснушками на слегка бледном аккуратном личике, большими карими глазами и пухлыми губками.
Она смотрела на него, и думала лишь о том, как она счастлива, и улыбалась ему в ответ.
* * *
- Твою мать!!! Ты это видел!!! Я же говорил тебе!
- Что это было, ты успел заснять!?
- Не знаю, пошли в дом, тут слишком ярко, трудно понять.
Двое парней зашли в полуразваленный особняк. Внутри было тихо и гулко, некоторые внутренние стены обвалились, то тут то там торчал кирпич, стекла в окнах давно отсутствовали и по зданию свободно гулял сквозняк. На полу было куча строительного и не только мусора. Видно, что тут частенько кто-то остается на ночлег и устраивает пьяные вечеринки. Те стены, что уцелели были расписаны не лучшего качества граффити, а то и просто надписями "Маша - дура".
- Ну что там!? - нетерпеливо суетился парень вокруг своего товарища, который пытался рассмотреть фотографии на экране большого фотоаппарата.
- Да, есть, вот смотри! - воскликнул он и повернул к другу экран.
На экране четко различались два прозрачных силуэта мужчины и женщины, идущих рядом. На женщине было старинное голубое платье и шляпка в тон, а на мужчине узко скроенный пиджак и брюки, на голове узкополая шляпа.
- Я же тебе говорил ночью, помнишь, вот ее я видел в доме. – парень ткнул пальцем в монитор, - Она стояла в лестничном пролете на втором этаже. Теперь ты мне веришь? - с волнением в голосе произнес он.
- Теперь верю. Да если б я сам сейчас своими глазами не увидел, не поверил. Ребята в универе умрут от зависти. Теперь есть о чем курсач писать! Правда, это не совсем то, зачем мы сюда тащились, но, по-моему, это даже лучше! Крутяк. - протянул он на последок.
- Да, только давай двинем уже к станции, вторую ночь в этом доме я не переживу.
Ребята стали спешно собирать спальники и аппаратуру в походные рюкзаки. Они вышли в летний вечер из развалин особняка в сторону железнодорожной станции, пробираясь сквозь, поросший бурьяном, некогда ухоженный сад.
- Ты чувствуешь?
- Что?
- Мне показалось, пахнет пионами...