Я не слышал и не видел ее ровно неделю, но знал: объявится к выходным и заберет меня в свой ад. На этот раз Лиза прислала голосовое сообщение, в котором я не услышал свойственной ей маниакальности. А это могло хотя бы отчасти гарантировать, что выходные пройдут без злоключений.
Однако радоваться было рано: перед встречей в баре "Чинаски" — где мы чаще всего проводим уикенд — Лиза попросила принести наличными пару тысяч рублей, не объяснив зачем.
"Ну либо в баре сломались все терминалы, либо на этот раз она решила снять мне проститутку" — подумал я, перебрав все возможные варианты того, на что можно потратить эти деньги.
От дома до бара я обычно шел пешком, потому что там, знал я, мы будем сидеть 2-3 часа.
Погоду в этот вечер нельзя было назвать приветливой: ветер дул в спину, будто бы подгоняя мое еле шевелящееся туловище. Он же не давал начинающемуся дождю капать перпендикулярно земле, из-за чего капли летели мне прямо в лицо и за шиворот. Тем не менее дошел я быстро.
Бар был таким же как сотня других в городе: дощатый деревянный паркет, в некоторых местах поскрипывающий, квадратные столики на высоких железных ножках, приглушённый свет и официантки, одетые точно под Октоберфест.
Они сидели за угловым столиком у окна. Они — это Лиза и барышня лет 27-30 на вид, довольно привлекательной наружности. Ее волосы были темного цвета: то ли рыжие, то ли каштановые. Плохое освещение не позволяло определить точно . Между дамами велась оживлённая беседа, однако в основном говорила девушка напротив Лизы. Та, заметив меня в проходе, махнула рукой и жестом пригласила сесть рядом.
— А это Ксюша! — продекламировала Лиза с такой радостью в глазах, какая бывает только при осуществлении ее странных идей, что сильно насторожило меня.
Ксюша улыбнулась мне, подняла ладонь и игриво пошевелила пальцам от указательного до мизинца. На ней была пастельно-розовая блузка с кнопками вместо пуговиц. Две верхние кнопки расстегнуты. Каменным от остолбенения лицом я смотрел сквозь эту Ксюшу, начиная понимать, что происходит, пока Лиза решила подтвердить мои догадки. Она наклонилась к моему уху.
— Ты снял деньги? — сказала она шепотом. Не понятно зачем, ведь Ксения все и так слышала.
Эту нелепую мизансцену вовремя разбавила подошедшая официантка, предлагая выбрать напитки.
Я взял Лизу за руку и отвел в соседний зал.
Выясняется следующее.
Да, Ксюша — куртизанка
Да, Лиза сняла ее. Но не для плотских утех, а ради:
—…моего социально-психологического исследования. — То есть ты сняла проститутку ради этого?
— Она не проститутка. — ответила Лиза . — Просто работает в сфере эскорта. Ну и зачастую оказывает и другие услуги.
— Я не буду с ней общаться.
— Перестань быть таким брезгливым. Пообщаемся с человеком прямиком из социальных низов! — Я не хочу. Если б знал, кого ты привела – сидел бы дома. — Знаю, но ты уже тут.
Мы ругались еще пару минут, пока не поняли, что разговор ходит по спирали и вряд ли к чему-то приведет. Это просто нужно было пережить.
— Так! Все, время идет, а заставлять даму ждать — бестактно. Пойдем.
Сев за столик мы перекинулись немым согласием со сложившейся ситуацией, после чего заказали выпивку из меню.
К слову, внешне Ксения не была похожа на представителя маргинального класса, напротив: больше напоминала гламурную девицу прямиком с обложки глянцевого журнала. Но все же я избегал прямого зрительного контакта с ней и вел себя безучастно, как и следовало делать заложнику обстоятельств. Я уткнулся в меню , перелистывая страницы слева направо, а затем обратно. Я старался не слушать их диалога.
— Пока тебя не было, мы начали разговаривать о ее бывшем парне. — Сказала Лиза закрыв свое меню и отодвинув на середину стола.
"У них бывают отношения?" — подумал я про себя. Задать этот вопрос вслух не решился. И вообще. Но и не пришлось.
— Да, у меня был парень пару лет назад. — заговорила девушка тонким, но хриплым голосом, — Наверное, вы хотите знать, откуда у девушки легкого поведения могут быть отношения? История не слишком длинная. Раньше я работала в обычном агентстве эскорт услуг. Сопровождала богатеньких и не очень симпатичных мужчин на всякие мероприятие. Так вот у меня был заказ... точнее, меня заказал один из таких. Он был айтишником. А после мероприятия, —она решила не уточнять, что за мероприятие. — он захотел продолжить общение. Говорил, что влюбился в меня с первого взгляда. Тогда я еще не понимала, что любовь с первого взгляда, если разобраться — это обычное вожделение…
Ксюша, в отличае от меня, не чуралась смотреть прямо в глаза во время совего рассказа, и поочерёдно взгляд падал то на меня, то на Лизу. В основном на Лизу она и смотрела. Как только принесли напитки, я тотчас нашел куда спрятать свои глаза: я мешал трубочкой пену в харрикейне. Ее монолог я слышал отчасти, и совсем переставал слушать, когда он переходил в диалог с Лизой.
«Вот она же понимает, что происходит: ей заплатили за общение. Вряд ли у нее такое случалось, но это все равно ее не напрягает»
Она вела себя, как ни в чем не бывало. Чего не скажешь о моем состоянии – я, как мог, сдерживал шквал эмоций, происходящих в моей голове.
Основную часть ее истории я все-таки услышал и отфильтровал(от грязных подробностей и нелепых подмечаний Лизы). Ксюша рассказала, как ее парень после нескольких недель ухаживания — что подразумевает собой конфетно-букетный период — попытался изнасиловать ее по окончании очередного свидания, после чего оправдывал себя общепринятым в обществе нарративом отношений. Этот нарратив, как говорит Ксюша, состоит из определенных последовательных этапов, которые даже описывает еще курс школьной биологии. А именно: ухаживание – это поведение животного, предшествующее спариванию. Только в вот животные не изобрели лицемерие, как это сделали мы, представители венца эволюции. Лицемерие заключается в попытке замаскировать свои животные желания(или, по крайне мере стадию ухаживания) под альтруизм, бескорыстные "знаки внимания". Но после такого альтруизма из соображений совести человек обязан дать что-то взамен. Это "обязан" (чаще "обязана"),конечно, не означает какие-либо контрактные соглашения или письменную расписку, нет, оно лежит на поверхности и каждый знает про свой "долг" и свои "обязанности". И причем многие и не против этого нарратива и с удовольствием принимают его, как основную составляющую отношений. Человек ищет в первую очередь выгоду. Поэтому нынешний рынок отношений — это действительно рынок.
—...ему нравилась не я, а его капиталовложения в меня [или же : он хотел спать со своим же капиталовложением], которые должны были окупиться по нарративу отношений.
— Наш товар – ваш купец! — подытожила радостно Лиза(хотя история не из радостных).
— Вроде того.
Ксюша отпила свой коктейль. Слушая ее речь, я и не заметил, как их поднесли. В ее харрикейне было "какао с водкой" – так я говорил об этом коктейле. Ни одного напитка я назвать не мог и, обычно, просто тыкал пальцем по картинке в меню, а именовал их тем, что они представляли из себя на вкус. Таким образом Лиза пила "горячий виноградный сок"(глинтвейн), а я "хмельной огуречный рассол"(Спа-гарита).
— Так, а что было дальше? — Спросил я,— В смысле... что...
— Что заставило меня стать проституткой? — Она сказала это уверенно в полный голос, что сильно удивило меня; наш зал был пуст, за исключением влюбленной парочки, сидевшей в диаметрально противоположной части. Они могли расслышать, если бы ни наслаждались тихими перешептываниями друг с другом.
— Ну... из-за того айтишника моя репутация в узком кругу друзей и семьи изрядно подпортилась. Со злости он оклеветал меня. Распустил слух, мол, я не просто эскортница, а "эскортитутка".
— Хах, классное слово! — Подметила Лиза. — Это он придумал или ты сейчас?
Ксюша не обратила внимания.
— На меня стали липнуть всякие мудаки вроде него. Один ухаживал, а затем требовал отдачи, — она прожестикулировала воздушные кавычки на последнем слове.— потом второй, третий, и...
— И? Ксюша вздохнула.
— Острая нужда в деньгах помноженная на безысходное положение, неважно какое, вынудило меня пойти на это.
В общем из уравнения "отношений" Ксюша исключила конфетно-букетный период. И заменила его на «прямую денежную выгоду».
— Один хрен[все равно]все к одному идет. — На ее лице появилась т.н. “улыбка разочарования”; эту эмоцию на лицах людей в последнее время я стал наблюдать слишком часто. Ксюша допила коктейль и отошла в уборную.
Как конкретно она пришла в этот бизнес – было непонятно. Однако допрашивать ее не хотелось. Это было бы не очень тактично, не смотря на то, что она совершенно не стеснялась грязных подробностей.
Вернувшись, Ксюша заказала еще один напиток. Мы сделали тоже самое. Бар стремительно наполнялся и оживлялся, как оживлялось наше общение. Разговоры "о грустном прошлом" сменились на разговоры о "перспективном будущем", о таком будущем, амбиции к которому имеет каждый уважающий себя гражданин этого сурового урбана.
Как я уже говорил, ничего не выдавало в ней куртизанку. Из нашей странной компании решительно выделялась только Лиза, которая шутила так двусмысленно и так громко, как только могла. Это было вполне свойственно ей. Когда по ее воле происходит какой-то абсурд(как, например, разговоры о любви с «жрицей любви»), кураж затягивает ее в состояние эйфории. Но это состояние не расслабляет ее, а наоборот: в ее голове начинает твориться какое-то неистовое мыслеблудие. Обычно это проявляется именно в виде шуток сомнительного содержания. Но я знал, что так будет и старался не обращать внимания.
Что касается Ксюши, она, как и до этого, вела себя сдержанно, но при этом незакомплексованно. Ей оплатили услуги общения, при этом она выполняла свою "внештатную" работу на отлично. То есть с ней было интересно общаться и интерес все не истекал. Дело в том, что по ходу общения, переходя с темы на тему, Ксюша создавала впечатление о себя, как об очень начитанным человеком.
Каким-то образом мы пришли к обсуждению русской классической литературы(которую я не полюбил еще со школьной скамьи).
По мере опьянения новыми коктейлями я делал неожиданные для себя выводы. Например о том, что в теории мы могли бы с ней общаться не хуже, чем с Лизой или остальными друзьями.
"Со странностями Лизы я смирился же, а значит и с ней свыкнуться мог бы"— подумал я.
Она вполне себе интеллектуальная женщина. Жизнь Ксюши сейчас – это челночный бег между двумя гарнизонами: проституция и мир интеллектуального пространства. На один гарнизон она закрывала глаза, а на второй раскрывала их настолько широко, насколько это возможно. Совершенно неожиданно я поймал себя на мысли, что перестал держать в голове мысль о том, что нахожусь в компании проститутки. И общаться с ней стало легче, как ни странно.
Тем временем бар наполнялся все больше. Говорить было уже сложно из-за галдящих людей вокруг. Зал уже был похож на привычный для меня социальный паноптикум. Я достал из кармана ключи и начал чиркать на столе. Утром я вспомню это с чувством стыда, но это будет утром, а пока я должен оставить отзыв об этом заведении. Пока Лиза локтем пихала меня в бок, чтобы я прекратил, Ксюша прикрыла мое злодеяние раскрытым меню. Я сдул пыль. На столе красовалась надпись: ****ушник. За столиками сидели компании из 3-5 гуляк, как правило, с подавляющим большинством дам и, как правило, пресмыкающимися перед одним парнем. Мысленно я сравнил Ксюшу с такими кокетками с соседнего столика. На их фоне Ксюша казалась пуританкой.
—...и так я разбила свою первую тачку. — закончила очередную байку Ксюша.
— Слушай, — сказала Лиза сквозь слезы от смеха, — по твоей жизни можно ситком снимать или книгу написать!
—Ну, на все и книги не хватит,[а вот рассказ можно]. Ладно, я отойду, а потом поеду домой. Пора уже. Вы, кстати, как домой добираться будете? Я могу такси на всех заказать
— Ну мож....
— Ой, да не надо, — Лиза перебила меня, — Мы оба тут недалеко живем.
— Как хотите.
Ксюша пошла в медленным, но уверенным шагом, видимо, понимая, что если пойдет быстрее, рискует упасть. Хотя пила она меньше нас с Лизой. За ее походкой наблюдали все.
— А я смотрю, вы подружились.— сказала ехидно Лиза.
— Ммм?
— Мычишь? Герасим хренов. Ты, вроде, брезговал с ней общаться.
Смена ее тона отрезвила мой разум. Я вспомнил тот короткий диалог между нами в соседнем зале.
— То исследование. Ты интересовалась не Ксюшей, а мной, верно?
— Если точнее: тем, как изменится твое отношение к ней.
На ее лице не было ни единой эмоции. Я смотрел ей прямо в глаза, не понимая, как я на это должен реагировать. Однако сквозь алкоголь стремительно пробивался гнев и еще одна какая-то эмоция, которую я не смог идентифицировать в тот момент (позже я пойму, что это).
— А ты не думала о том, как изменится мое отношение к тебе?
— Что может измениться?
Я отвернулся, не став отвечать. Не хочется быть подопытной крысой своего друга. Объяснять это было глупо.
Из уборной вернулась Ксюша, задвинув студ под стол. Я достал деньги из кошелька – больше, чем нужно было.
— Ты предлагала подвести меня? Поехали.