Аяна сердилась… Ну почему? Почему-почему никто не понимает, насколько интересно читать книжки? На самом деле эта бурятская девочка с миллионом вопросов наверняка жила бы обычной жизнью, родись она в городе, а не в далеком шаманском краю, где даже радио не работает, не говоря об интернете…
А еще она сочиняла сказки. С самого детства. Сама и для себя… Например трава для нее была неведомым лесом. Лежит Аяна на солнцепеке, травинки рассматривает и представляет себя маленькой-маленькой в той чаще. Жалко в нынешний году трава не уродилась. Не поиграешь. Дедушка Толя так и сказал, мол, опять суходолье наше солнцем выжгло. Так и есть – дождей от самой весны нет, как нет, а вместо травы пыль желтая – жарой убитая…
А книжка у Аяны всегда с собой. Мама даже ругается иной раз на дочку, когда прячется та от утренней или вечерней дойки коров. Заберется, бывало, в папин ЗИЛ-131 и посматривает только глазком из верхотуры кабины, кто и что делает. Мечтает Аянка о городе – старшая-то сестра Юля в Улан-Удэ в балетной школе-интернате учится, а на Аянку (как на самую взрослую) все заботы свалились – не почитаешь…
«Эх, - рассматривает девчонка иной раз, младших сестер погодок, - Хорошо быть маленькой – почему я не младшая? Помогай теперь и по дому и с этими водись…»
А в Бурятии детей до пяти лет стараются не ругать. Вольно жилось Аянке в те времена – хоть что делай и ничего тебе не будет. Именно тогда попалась ей странная книжка, где и слов почти не было – картинки одни. А книжка-то не совсем детская – дедушка ее так смешно называл: комикс… Аянку и сейчас это слово веселит – ну на самом деле комик-комикс… Смешно.
Смешно, да не очень. Именно в той книге впервые увидела Аяна картинку из каких-то своих тайных воспоминаний. И ведь не сама сочиняла – как глянула на рисунок, где главный плохой из той истории девчонку за косу тащит, так и почувствовала себя на ее месте. Упрашивала маму после кос не растить, да кто послушает… До сих кажется Аянке иной раз, что схватит ее тот страшный точно так же в самый неподходящий момент. Сколько раз в школе с мальчишками дралась, когда те по завсегдашней привычке за косицы дергают.
А Солнце палит… На суходолье если уж жара, так жара. Вдали марево картинку горизонта размывает – дрожит воздух, будто водой аквариум заливают.
А у Аяны сегодня дело. Дедушка вчера проговорился, что через их участок (где дом сейчас стоит) в старые времена дорога конная проходила. Дорога и переправа через речку Джамболок. А где переправа, там, как правило кострище жертвенное стоит – это Аяна еще давно слышала, когда Дядя Бандан на реке Оке в наводнение шаманил. Воду останавливал. И ведь остановил… Дальше его жертвенного костра вода и не поднялась. Чего он тогда в костер не бросил – и еду и монеты и деньги бумажные. И бормотал-говорил-говорил-говорил… Даже ливень кострище его не залил – показалось даже, что от воды пламя еще сильнее разгорается… А когда обряд закончился дождик разом и прекратился.
Глянула Аяна из кабины грузовика в ту сторону – ой как неохота на жару выбираться. Здесь-то окна открыл и сквознячок так и тянет прохладу с речки. Мама с бабушкой вон на улицу вышли Аяну смотрят. Наверняка уже молоко переработали на сметану, а ей сейчас мыть посуду достанется.
- Аяна! – бабушка кричит… - Иди-ка домой, бросай свои книжки…
Когда тебя ищут и ты не хочешь чтоб нашли, нужно как на уроке поступать, когда учитель тянет своё: «К доске пойдёт…» Если правильно раствориться-зажмуриться, да не думать ни о чем – никогда не вызовут. Но стоит лишь мыслишке какой промелькнуть – враз твою фамилию зачитают.
А речка вот она – рукой подать и старый брод, который дедушка указал… А еще он рассказывал, что костровище жертвенное всегда среди камней разводят. Ну тут уж пойди угадай – на высокогорье камней от ледника множество.
Ходит Аяна вдоль речки камни обожженные-обугленные высматривает. Чувствует девчонка, найдется в жертвенном кострище монетка, что клады указывает. Бабушкины истории она с детства помнит и хоть та и говорила, что нельзя бурятам клады запрятанные трогать и в земле ковыряться, да кто нынче в колдовство такое верит?
Хотя не по себе вдруг стало Аянке, когда на камни обожженные давним огнем она все-таки наткнулась. Чуть в стороне от брода кострище оказалось. Убежать вдруг захотелось. Запрятаться. Мыла бы сейчас спокойно посуду на летней кухне… Даже солнышко по другому светить вдруг стало – настороженно как-то… Опасливо…
Только Аяну не напугать – она-то к шаманским делам с детства привычная. Стряхнула девчонка испуг мимолетный и в костер старый полезла. Один камень отвернула, второй. Шарит руками в ямках от камней – и впрямь жертвенник. Кости-пуговицы, пепел водой размоченный. Когда последний камень переворачивала, себя уж не помнила от азарта – чует девчонка: прячется здесь давний секрет. А солнце пАлит-палИт зловеще, речка журчит-грохочет. И чувствует Анка вдруг, смотрит на нее кто-то. Обернуться хотела, но тут попался ей в пальцы кругляшок железный. Вытащила-протерла – и глаз оторвать не может – лежит на ладошке пятак с орлами и стрелами – прямо, как бабушка рассказывала. И тут тень на Аянку упала. Девчонка монетку в карман кофты сует, а рука крепкая – хвать ее за косу. Тут же книжка с картинками, что комиксом называется вспомнилась. Закричать хотела, а рта открыть не может, шевельнуться-отбиться не получается – замерла, как столб на въезде в усадьбу куда коней вяжут и ни моргнуть – ни пошевелиться… Поняла вдруг Аяна, что не врала бабушка и нельзя шаманских мест руками трогать, а руки за косицу почему-то не злобо тянут, как главный плохой в комиксе, а ласково так. И голос вдруг бабушкин: – Просыпайся-ка, да иди посуду мыть…
++
Страшный сон Аянка посмотрела, когда заснула в холодке кабины папиного грузовика. Неприятный… Сидит сейчас кастрюли-бачки намывает, а сама понимает: ни за что теперь не пойдет жертвенник тот искать. Когда сообразила, что это бабушка ее за косу трогала-будила с такой радостью на летнюю кухню побежала. Даже мама удивилась – лоб пощупала, мол, не заболела ли наша любительница спрятаться-почитать…
А когда уже все совсем успокоилось – посуда вымылась и уборка закончилась, сунулась Аяна в карман кофты и нащупала там вдруг кругляшок железный… Сразу побоялась доставать – вдруг тот самый пятак из сна… Всё щупала его не вынимая, пыталась орла со стрелами на монете угадать. А когда решилась рассмотреть, то оказались это современные пять рублей из нашего 2012 года, а таких по любым карманам нашарить можно сколько хочешь… Январь 2020 г.Иркутск