В 2020 году исполняется 150 лет как отошла ко Господу блаженная Евдокия (Расторгуева) / 1790 - 1870/, старица Курского Свято-Троицкого женского монастыря.
Ее родители жили в г. Курске и занимались выпечкой хлеба. Евдокия была младшей дочерью в семье. Когда ей минуло 16 лет, она не раз говорила матери, что желает поступить в монастырь. Но ни мать, ни отец и слышать ничего об этом не хотели.
Однажды Евдокия сумела уговорить мать взять ее с собой в монастырь, чтобы посмотреть, как живут монахини. Пока мать и тетка беседовали со старицами, девушка познакомилась с молодыми послушницами и попросила их показать ей монашескую одежду.
Недолго думая, она надела на себя рясу и вышла к матери со словами, что больше уже не выйдет из монастыря. Но разгневанная мать велела Евдокии снять монашескую одежду и идти домой, а после отказа исполнить это насильно, вместе с теткой, сняли с нее рясу и отвели домой. Дома мать жестоко побила Евдокию за ее поступок и запретила ей даже думать о монастыре
Родители Евдокии не оставляли мысли выдать ее замуж. Тогда Евдокия взяла на себя подвиг юродства и однажды, повинуясь матери, вышла к жениху, - надев себе на нос ягоду чернослива, из которой предварительно вынула косточку...
Другой раз испачкала себе голову толченой коноплей, а после совсем остриглась. Ее не раз били за подобные поступки, но Евдокия оставалась непреклонной.
Прошло четыре года. Старшая сестра Евдокии, жившая в замужестве, увидела сон. Чистое голубое небо как бы открылось, и ее мать отдала в небо маленькое дитя, которое приняла чья-то невидимая рука.
– Это, наверное, душа нашей Евдокии взойдет на Небо и она будет молитвенницей за весь наш род, – сказала дочь своей матери и просила ее отпустить сестру в монастырь. Родители наконец уступили желанию дочери.
Сначала Евдокия жила в Свято-Троицком Курском монастыре вместе с сестрами, но так как принятый ею еще в миру подвиг юродства она не оставила, то и поселилась в уединенной башне в северо-восточном углу обители. Башню она никогда не топила, между тем как дрова лежали тут же на полу.
Иногда она клала в печь палку дров, и та дымила, не давая тепла. Ходила без чулок даже зимой, в одной рясе и зимой и летом. Под рукой блаженная носила деревянное блюдо, а в нем – крест и камни, с которыми никогда не расставалась. Это напоминало ей о бдении и молитве.
Ночи она проводила почти без сна. А днем часто уходила из монастыря, что очень смущало игуменью, которая и поручила послушнице проследить за блаженной, куда она ходит. Евдокия Алексеевна прошла весь город и его окрестности - и целый день ходила. Останавливаясь у каждой церкви, усердно молилась. Это так утомило следившую за ней послушницу, что та вернулась в монастырь, о чем и доложила начальнице.
В другой раз, не желая смущать игуменью подозрениями, Евдокия привела следившую за ней послушницу к дому, где жила бедная вдова с детьми. Блаженная кормила их теми приношениями, которые в изобилии давали ей.
К блаженной Евдокии часто приходили за советом. Очень многие, несмотря на ее иногда неприветливое обращение, глубоко почитали юродивую, верили в силу ее молитв.
Иногда она бросала полено и кричала прихожанам: «Вот буря, вот ветер, зачем вы ко мне идете, что вам надо?». И это означало, что приходивших к ней ожидало нечто дурное, что после и случалось. Иных же блаженная принимала ласково, даже поила чаем, что считалось хорошим признаком. Случалось, Евдокия Алексеевна прямо предсказывала что-либо, говоря о случае, который она якобы слышала.
Однажды пришла в монастырь одна почтенная очень богатая гражданка, весьма почитавшая блаженную. Евдокия Алексеевна посадила ее на худой стул.
– Что же вы меня на худой стул сажаете, матушка? Это что-либо дурное означает?
– Нет, нет, нет, садись, – ответила блаженная, – это ничего, а я-то что читала, один был голова и богат и знатен, жил роскошно, а потом в острог попал и все богатство-то ушло…
– Это, верно, ко мне вы говорите, матушка, – безпокоилась посетительница.
– Нет, нет, это я читала, – был ответ.
Все слова блаженной сбылись. Мужа этой почтенной гражданки осудили на двенадцать лет в тюрьму за то, что он отдал в солдаты несовершеннолетнего.
Как-то раз приехал к Евдокии Алексеевне родственник одной из монахинь, наслышанный о прозорливости Христа ради юродивой.
– А, петербуржский господин пришел, – приветствовала его блаженная, – садись, садись.
Между тем, сесть господину было не на что: не было ни одного стула, а на скамейку села Евдокия Алексеевна и, совершенно не обращая больше внимания на посетителя, низко опустила голову, как бы уснула. Немного постояв, гость вышел.
«Что ж вы мне наговорили, – высказал он обиду своей родственнице, – что же это за прозорливая, взяла да заснула!..».
Вернувшись в Петербург, господин поехал куда-то в карете. Лошади понесли, и в испуге он выпрыгнул из кареты, разбившись насмерть. Вот что значил «сон блаженной».
Евдокия Алексеевна более чем равнодушно смотрела на все приношения благодетелей: даже деньги и те клала на пол рядом с дровами и углем.
Тихо скончалась блаженная в 1870 году на 80-м году своей жизни. Почти весь Курск пришел проститься с ней, взглянуть в последний раз на дивную подвижницу.
В продолжении четырех дней до похорон тело ее оставалось совсем нетронутым тлением. Подвижница лежала как живая. Похоронили старицу на Никитском кладбище города Курска, где почитателями был поставлен на могиле памятник, обнесенный решеткою.
Во время гонений XX века могила блаженной старицы Евдокии была утрачена.