Меня зовут Мирасаки Арима. Мне 16 лет.
Меня зовут Снежана Павлова. Мне 24 год.
Вы думаете это два разных человека? Вы ошибаетесь. Это один и тот же человек. Или нет? В общем, судите сами.
Я Снежана Павловна и моя история началась в тот момент, когда я проснулась в небольшой комнате, освещенной солнечным светом, первого апреля. Проснулась и поняла, что в моём разуме присутствует нечто чужое. Это была память Мирасаки Анимы, 16-летней школьницы, которая сегодня стала старшеклассницей школы Рёску в городе Осака. Стараясь не поддаваться панике, я пыталась сориентироваться. Времени было мало, так как мама Мирасаки Мелисса уже поднималась, обеспокоенная тем, что её дочь не спускается к завтраку. Лихорадочно пытаясь надеть форму, я запрыгала по комнате, разыскивая гольфы.
-Мира, всё хорошо? Может тебе помочь? - Её голос был так ласков, что мне стало совестно. И тут же я грохнулась на пол, запутавшись в собственных, но таких чужих, ногах
- Мира! - Мама открыла дверь и... рассмеялась! И есть над чем! Представьте вашу дочь, растянувшуюся на полу в неправильно застёгнутой блузке, косо сидящей юбке, гольфом, висевшем на одной ноге и с расчёской в зубах (я случайно наткнулась на неё, и чтобы не искать её сунула в зубы).
-Должно быть очень весело смеяться над своей дочерью, пробурчала я, вставая.
- Ох, прости, прости. Просто ты была такая милая. Ха-ха. - Весело проговорила она.
- Ха-ха. - Мрачно пробурчала я и тоже рассмеялась. Почему-то на душе стало так лёгко. Эта женщина... Она словно несёт весеннее солнышко. Такое же яркое, милое, ласковое, согревающее. От одной её улыбки хочется радоваться жизни. Поддавшись внезапному порыву, я обняла её.
-Мира, давай я тебе помогу. Я понимаю, ты волнуешься перед первым днём, но всё будет хорошо. - Мама Миры (или теперь моя?) занялась моими волосами, пока я поправляла одежду. Завязала галстук.
- Смотри, какая ты красавица! - Мама подвела меня к зеркалу. Действительно, там отражалась красавица. Точнее две красавицы. Мать и дочь. Красивая американка с русыми волосами и тёмно-зелёными глазами и полуяпонка - полуамериканка с абсолютно чёрными, как смоль, волосами и яркими зелёными глазами, доставшимися от бабушки (спасибо памяти Миры). Обе высокие, стройные с хорошей фигурой.
- Да, мама, мы красавицы. - Сказала, думая, что мы невероятно похожи.
- Ты сегодня странная, Мира. С тобой точно всё хорошо? - С тревогой спросила мама. Чёрт, на чём я пропалилась? Она же сама сказала, что это всё от волнения? - Рана не беспокоит?
Что? Какая рана? В голове такая каша, что я ничего не могу понять. Память девушки, в теле которой я оказалась по случайности, выдавала кучу информации, обрывки воспоминаний, но всё это было в таком хаосе, что я ничего не могла понять.
- Рана? - слабым голосом переспросила я.
- Ну да. Твоя рана на животе от катаны, - изумлённо разглядывая меня, сказала она. На животе? Я задрала блузку. И правда, на животе была повязка. В голове услужливо возник образ: круглая луна, блеск металла, взмах, резкая недолгая боль, чьи-то сильные руки, забирающие оружие и тьма. - Кстати, не забудь, вечером надо будет зайти к доктору на перевязку.
Я кивнула, как болванчик. Ничего не понимаю...
- Идём завтракать, иначе опоздаешь в школу. - Чёрт! Школа! Я вздрогнула, пытаясь собраться с мыслями. Рана, катана, воспоминания - это всё подождёт. Меня ждёт испытание посерьёзнее! Это старшая школа и даже память Миры мне здесь не помощник. Ведь для неё это тоже первый день в новой школе. Поэтому я подхватила сумку, которая, к счастью, была подготовлена с вечера, и поспешила за мамой вниз.
Где сидел папа. Папа Мирасаки Хитоши был тёмноволосым и тёмноглазым японцем, но что ещё важнее, он был последним самураем по своей линии. А я последняя дочь самурая семьи Анимы. Пока это всё, что выдала мне память Миры. Нужно вести себя непринужденно. Как обычно. Нельзя себя выдавать. Мало ли в какое место меня закинуло? Вдруг здесь сжигают людей, заподозренных в связях с демонами? Ничем другим объяснить моё внезапное переселение нельзя.
- Мира, Мелисса, вы долго. - Спокойно проговорил он, откладывая газету.
- Прости, дорогой, Мира переживает из-за первого дня в старшей школе. Это ведь так важно.
- Согласен, но не думаю, что об этом стоит беспокоиться. Мира - хорошая девочка, у неё всё получиться.
- Да, папа. Разумеется. Я уверена, всё будет хорошо. - Я мило улыбнулась, но он почему-то нахмурился. Пока я усаживалась за стол, с плохо скрываемым ужасом смотря на палочки, мама подошла и очень тихо сказала папе фразу. Отец нахмурился сильнее, но тут же тряхнул головой, прогоняя мрачные мысли, и улыбнувшись, сказал, - Всё будет хорошо.
- Разумеется, - повторила я, беря палочки в руки и надеясь на память тела. К счастью, мне повезло, и руки делали всё машинально, не пугая меня возможностью провалиться перед моей новой семьёй. Позавтракав, я попрощалась с родителями и вышла из дома. Меня ждала дорога в школу и церемония посвящения. А пока я иду, мне многое нужно обдумать. Например, почему удар катаной нанесла я сама, а руки, забирающие оружие, были отцовскими? Услышанная всё-таки за столом мамина фраза: "Она ничего не помнит о ране, может нам оставить её дома?"
Странное утро. Очень странное.
И ещё один вопрос, как мне разобраться с памятью Миры и понять куда идти? Дорогу-то я не знаю!