(продолжение. Предыдущая глава XXVIII - http://www.proza.ru/2020/01/30/1844)
(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)
Едва улеглась пыль за телегой, на которой Каминский увез немцев, как во двор хутора вышли обе бабы, приставленные к поповнам, и направились к воротам.
- Ох, страсть Господня! – заохали они, увидев разбитую коляску дипломатов и мертвых лошадей, лежащих на дороге. – Чегой-т стряслось-то, барин?
- Гости приезжали… Ну, убило молнией их лошадок… Бывает! – ответил Верещагин и зевнул. Потом кивнул в сторону дома и спросил: - Ну, что там?
- Да спят, сердешные! Сморило их, дохтур Глухов им снадобье како-то дал…
- Так и вы, бабы, отправляйтесь спать - всю ночь же не спали! Небось, и глаза уже слипаются?
- Нешто ужо можно-ть, касатик?
- А как же! Отдых всем нужен!
- Тоды мы в горнице на полу возляжем на половике хозяйском… Разоблачаться не будем…
- Да мне-то что! Спите, где и как хотите, девки!
Бабы захихикали: - Ну, уж и девки!
- Так не ребята же!.. Отправляйтесь спать… Как проснетесь – повечеряем, чем бог послал!
Верещагин вздохнул, снял фуражку, вытер платком мокрый от пота лоб и вдруг застыл, заметив какое-то движение на дороге. Он быстро поднес руку к глазам, заслоняясь от солнечного света, и увидел, как к подножию холма, на котором стоял хутор, направляется группа всадников.
- Ну-ка, гляньте, бабы!- воскликнул он, указывая на кавалькаду рукой.
- Кто это? Вы их знаете? – спросил он с нарастающей тревогой, внимательно вглядываясь в конников.
Селянки заохали: - Знаем, как не знать! Помещик это соседский, граф Луконин Никодим, покойного графа Феодора сын с казачками своими…
- А что они, всегда так разъезжают? Они же все вооружены, словно разбойники с большой дороги?
- Так они же и есть разбойники, ваше благородие! Худая слава у Никодим Федорыча–то! – всполошилась Параська.
- Здеся всему народу ведомо, что лихой человек он! Озорник, убивец и безбожник, накажи его Господь! - поддержала её Неонила. - Запри калитку-то от греха… Глянь-ко, ваше благородие, мальца-то Севкина везут в путах, словно полонянина!.. Ох, чует мое сердце, не с добром оне!.. Злодеи, право слово!
Среди лошадей всадников помощник следователя разглядел коляску отца Иллариона. Рядом с батюшкой сидел дюжий молодец в черкеске и правил лошадьми. Связанный юноша сидел верхом на гнедой лошади, которую вел за собой один из конников…
- Я, как-никак – слуга закона… Попробую переговорить с господами… - сказал сам себе Верещагин, полный недобрых предчувствий.
- Эх, не замай лиха, ваше благородие!.. Все одно – поберегись, барин, чем черт не шутит! – запричитали бабы.
- Ну, вот что, девки, бегите-ка отсюда и запритесь в доме… Только сначала молодому барину скажите, что б поспешал сюда… Быстро!..
Когда женщины убежали, Зосим Петрович осмотрел смит-вессон и взвел курок. - Будем надеяться, что времена баронов-разбойников давно прошли… - пробурчал он и сунул тяжелый револьвер под ремень за спину.
Конники остановились в десяти шагах от стоящего перед воротами Верещагина. В группе оказалось пять человек, не считая отца Иллариона и Афанасия Воронина. Помощник следователя успел хорошо разглядеть их, пока молодцы подъезжали к хутору.
Все они, кроме предводителя, производили впечатление крепких, еще молодых мужчин в возрасте не старше сорока лет. Для средней полосы России среди березовых рощ и полей с поспевающими хлебами всадники, в черных черкесках и бараньих папахах смотрелись довольно необычно. Однако, черты лица у большинства из них оказались славянскими. Молодцы были вооружены до зубов: у каждого к поясу были подвешены богато отделанная серебром шашка и длинный кавказский кинжал, а за плечами торчал ствол Ремингтона или крупнокалиберной винтовки Снайдера.
Командовал ими усатый дородный господин в годах в черном фраке для верховой езды и с обтянутым черным шелком цилиндром на голове.
- Мое почтение, господа! – Верещагин слегка поклонился приехавшим и приподнял за лакированный козырек форменную фуражку.
Предводитель бросил брезгливый взгляд на Верещагина и, не ответив на приветствие, с любопытством уставился на разбитую коляску и погибших лошадей, лежащих на дороге: - Хм-м!.. Что это у тебя здесь случилось, ваше благородие? Опять сап лошадей косит? А сломанный экипаж чей? Немецкой работы коляска, это сразу видно… и имперский орел на заднем крыле…
На шум за ограду вышел Селятин и встал рядом с Верещагиным. Он с любопытством оглядел всю живописную группу кавалеристов, но увидел среди всадников связанного юного Воронина и отца Иллариона, понуро сидящего рядом с молодцом самого зверского вида, сразу почувствовал недоброе и изменился лицом. Однако он постарался не подать вида, что встревожен, и учтиво расшаркался:
- Здравствуйте, господа! Я – следователь клинского уголовного сыска. Моя фамилия – Селятин... С кем имею честь?.. Прошу прощения, а по какому праву...
- А я – граф Луконин, местный помещик, - перебил его всадник. - Зовут меня Никодим Феорович. Я…
- Негодяй и мерзавец! – громко крикнул юный Воронин, приподымаясь в седле.
- Эй, там!.. Ну-ка, заткните рот сопляку! – рявкнул граф и указал стеком на связанного юношу. Тут же один из казаков с размаху хлестнул Афанасия нагайкой вдоль спины. Тот сразу согнулся и застонал.
- Что вы делаете, господин Луконин?! – возмутился Селятин. – Да как вы смеете?!
- А вот так и смею, господин Селятин! Я здесь хозяин, и не полицейским ищейкам учить меня, как мне себя вести в моих владениях, молокосос!
- Я – представитель власти, граф, и не могу позволить, чтобы здесь чинился произвол и насилие! Я вынужден…
- Власть здесь – я, господин следователь уголовного сыска! И не вам устанавливать порядки на моей территории! – заорал помещик, размахивая стеком и тесня Селятина конем.
- Предупреждаю вас, мьсе Луконин, что вы ответите за бесчинства! – предупредил Нил Карпович, прижимаясь к воротам. – Прекратите немедленно! Я требую!..
Луконин неприятно рассмеялся: - Вот как? Он, видите ли, требует!
- Каков наглец, не правда ли, ребята? – обратился он к своим спутникам. Те дружно заржали.
- А вот сейчас я прикажу спустить с тебя штаны и высечь, как сидорову козу, щенок! Что ты на это скажешь?
- Только попробуйте, граф!.. Я дворянин!
- А мне без разницы! Тебе мигом отполируют задницу, как простому смерду, дворянчик хренов! Хочешь попробовать?
- Предупреждаю вас, что я могу за себя постоять! – как-то очень спокойно, что оказалось полной неожиданностью для помещика, сказал Нил Карпович.
- Ой ли? – Луконин впервые посмотрел на следователя взглядом, в котором хотя и промелькнуло некоторое подобие уважения, но явно читалась неприкрытая угроза.
- Ну, смотри, мальчишка! У меня с такими, как ты, разговор короткий! Граф хмыкнул и протянул руку к ложу карабина, приклад которого торчал из притороченного к седлу кожаного чехла.
- А ну, прими руку, гроб повапленный!* - рявкнул Верещагин, занося руку за спину. – Не то!..
- Творец всего сущего - Перун вседержитель, а это еще кто тут голос подает? – с наигранным любопытством спросил помещик, скорчив презрительную мину на физиономии. – Тоже полиция?
- Ну, вот что, господин Луконин, - обратился к нему Селятин: - Мы тут заняты серьезным делом, нам, знаете ли, некогда пререкаться с представителями местного провинциального барства. Посему, мы вас убедительно просим..., пока просим – отпустить отца Иллариона и этого молодого человека, а потом убраться отсюда подобру-поздорову, пока мы не рассердились окончательно…
- Ого!.. Вы, кажется, решили меня испугать, господа? – натянуто хохотнул Луонин, но тут же оборвал смех и сделал резкое движение чтобы выхватить карабин.
- Не двигаться! Иначе…- маленький револьвер в руке Селятина был едва виден, но короткий ствол оружия смотрел прямо в лоб помещику.
Граф на секунду замер, но руки с ложа карабина не убрал. - А что иначе, мальчишка?
- Иначе, мы наделаем в тебе столько дырок, что твой прохудившийся организм перестанет отбрасывать тень, месье Луконин! – ответил за начальника Верещагин, держа наготове свой огромный смит-вессон.
- Мы пристрелим вас раньше, чем ваши люди успеют воспользоваться винтовками! - предупредил Селятин. – И не вздумайте шалить, граф! Прикажите своим людям вести себя спокойно и убрать оружие! Мы шутить не будем!
Помещик в нерешительности оглянулся на своих спутников, которые уже схватились за ружья.
- Не делайте глупостей, ваша светлость! – угрюмо добавил Верещагин. –– Не доводите до греха! Не ровен час!..
Луконин заскрежетал зубами, но, тем не менее, втолкнул карабин обратно в чехол под седлом.
- Хорошо! – сказал он, нервно приподымая руки и разводя их в стороны. - Не будем горячиться!
Потом махнул казакам: - Уберите оружие, идиоты!
- Так-то лучше, Никодим Федорович! А теперь прикажите отпустить батюшку и мальчишку.
- И не подумаю!
- Напрасно! Вы сильно рискуете, ваше сиятельство! – сказал Селятин.
- Чем же я рискую, господин следователь? За моей спиной четверо хорошо вооруженных и преданных мне слуг. В случае чего, они изрубят всех вас в капусту! Сдается мне, господа, что перевес в количестве людей и вооружении целиком на моей стороне!
- Боюсь, что вы недооцениваете суворовский принцип подхода к таким соотношениям, граф! – вмешался в разговор помощник следователя.
- Это какой же это принцип, смею спросить, господин … э-э-э?
- Верещагин! - представился Зосим Петрович. – К вашим услугам!.. А принцип-то уж очень эффективный – «не числом, а умением!».
- Ну, в этом-то я сильно сомневаюсь, господин коллежский секретарь! Все мои люди – из терских казаков. Они - настоящие удальцы, отчаянные рубаки и великолепные стрелки. Большинство из них участвовали в стычках с горцами на Кавказе, Каждый стоит двух, а то и трех самых отъявленных головорезов! Вам не устоять!
- Да и мы не лыком шиты, господин Луконин! – немедленно отозвался Верещагин, расправляя могучие плечи. – Хотите проверить, каковы ваши молодцы будут в настоящем деле?
- Мне не надо проверять - я и так знаю!
- Бьюсь об заклад, ваше сиятельство, что никто из ваших хваленых казачков не выстоит супротив меня!
Луконин с любопытством посмотрел на помощника следователя и откровенно издевательски рассмеялся: - Возможно, когда-то ты и был силен, мужик, но сейчас, у тебя нет никаких шансов!.. Годков-то тебе сколько, почтенный?
- Сорок восемь намедни стукнуло. Сила еще осталась. Во всяком случае, на любого ряженого из вашего поганого войска хватит с избытком.
- Сдается мне, что ты – изрядный бахвал и пустомеля!.. Как бишь тебя?
- Верещагин Зосим Петрович… Я помощник следователя клинского уголовного сыска… В молодости участвовал в турецкой войне, служил в пластунах*.
Граф презрительно махнул рукой: - Все одно – не выстоишь!
- Ну, если вы так уверены в своих людях, предлагаю кому-нибудь из них по вашему выбору потягаться со мной! Поборемся?
Луконин сошел с коня и пристально посмотрел Верещагину в глаза: - Хорошо! Он слегка помедлил и в раздумье оглядел стоящего перед ним Селятина.
- В таком случае, я предлагаю вам заключить уговор, господа!
- Что за уговор, граф? – спросил Нил Карпович.
- Дело в том, что у одного из вас, господа, находится некая вещица… Она принадлежит мне!
- Что это за вещица? – спросил Селятин.
- … В сущности – простая побрякушка, дурацкая пустяковина, как мне думается, не имеющая для вас совершенно никакого смысла…
- Побрякушка?
- Оберег… Древний славянский амулет, найденный недавно на торфоразработках в Змеиных болотах. Это священная реликвия из языческих верований дохристианских времен. Змеиные болота находятся на моей земле. Таким образом, она принадлежит мне!
- Почему вы уверены, граф, что этот амулет, как вы утверждаете, находится именно здесь?
- Отец Илларион все рассказал мне. Священную табличку ему демонстрировал доктор Глухов. Амулет у него. Священник не может лгать, как вы знаете, господин Селятин!
- Мне пришлось сделать это, Нил Карпович! – неожиданно вступил в разговор священник, молчавший все это время. - Его сиятельство пригрозил убить отрока Воронова, с которым произошли невероятные метаморфозы, вероятно, благодаря воздействию этого удивительного предмета, найденного у мертвеца в болотах…
- Я все понимаю, батюшка! – сказал Селятин.
– М-да!.. Конечно, отец Илларион не мог соврать… – добавил Верещагин.
- Не верьте ему! – крикнул Воронов. – Луконин все равно убьет меня, когда амулет окажется у него в руках!
- Заткните же глотку, наконец, этому выродку! – в ярости закричал граф, потрясая над головой стеком.
- Стоять! – скомандовал Верещагин, когда несколько казаков схватились за нагайки, и для убедительности выстрелил в воздух..
- Полагаю, нам всем следует вести себя благоразумно, господа!..- начал, было, говорить он, но в это время один из казаков вскинул свой ремингтон. Выстрелить, однако, он так и не успел. Пуля Селятина попала ему в плечо. Казак опрокинулся в седле, выронил винтовку и упал с коня.
- Я же предупреждал! – укоризненно покачал головой Селятин. Что я немного умею пользоваться оружием, господа!.. Придется звать доктора!
- Я уже здесь! – сказал Глухов, заглядывая в дверь. - Что за война, господа? – озабоченно спросил он, выходя за ворота. – А кем будут эти экзотические джентльмены? – полюбопытствовал он, разглядывая сидящих на лошадях казаков.
- Бог мой! – воскликнул Ерофей Поликарпович, увидев отца Иллариона, в пролетке под охраной дюжего молодца и связанного юного Воронина, сгорбившегося в седле. - Что тут такое творится, джентльмены? Почему молодой Воронин связан, а батюшку охраняют, словно пойманного на воровстве бродягу?
- Долго объяснять, доктор… Сначала перевяжите раненого, будьте так добры! Похоже, что вам вскоре придется изрядно поработать, ремонтируя излишне горячий народ, столь опрометчиво хватающийся за ружья…
Два казака подняли потерявшего сознание раненого и понесли к воротам.
- Давайте его сюда! – сказал Верещагин, пряча револьвер и подхватывая подстреленного на руки. – Куда нести его, доктор?
- Несите в сени и снимите с него всю одежду до пояса. Я сейчас!
- Одежду снять до пояса снизу или сверху, доктор? – поинтересовался Верещагин.
- Если для меня, то сверху, а если просто интересуетесь, что у него в штанах, то можете и исподнее снять. Мне все равно, я не возражаю! Кстати, а что это за странная компания? Зачем стреляли? Кто стрелял?
Зосим Петрович хмыкнул: - Это граф Луконин – злой местный помещик и его не менее злые слуги, доктор! – торопливо пояснил он. – Злодеи предполагали отобрать у вас тот самый амулет, Ерофей Поликарпович, что вы обнаружили у юного Воронина, когда осматривали его тело… Господин Селятин, совершенно неожиданно для меня, подстрелил одного из особо нервных клевретов графа, намеревавшегося всадить мне пулю в лоб…
- И правильно сделал наш юный начальник! Людей злых и, к тому же, с плохими манерами надобно учить, причем, самым решительным образом!
Прежде, чем скрыться во дворе, Ерофей Поликарпович обернулся в дверях, погрозил Луконину пальцем и несколько сварливо заявил: - Хрен вам, а не амулет, милостивый государь! Он, кстати, действует в полную силу только в комбинации с той его частью, что принадлежит мне! А вам, как я понимаю, он совсем без надобности, как старой обезьяне очки! Вот вам! И Глухов, сложив из пальцев фигу, с наслаждением покрутил ею в воздухе перед глазами помещика.
Граф стоял перед воротами с искаженным от ярости лицом, бессильно сжимал кулаки и смотрел вслед доктору почти белыми от гнева полубезумными глазами, не в силах вымолвить ни слова.
- Клянусь, вы вскоре все умрете, клоуны! – наконец прохрипел он. – А этого хлипкого эскулапа я лично провожу в преисподнюю!.. И позабочусь о том, чтобы он подох в таких страшных муках, от которых содрогнется сам Чернобог!
Один из его людей подвел к нему коня. Граф вскочил в седло и махнул стеком: - Домой, молодцы! Уже на скаку он оглянулся и крикнул: - Я скоро вернусь, господин Селятин! И всем вам очень не поздоровится! Клянусь всемогущим Перуном!
ПРИМЕЧАНИЯ:
Гроб повапленный* - библейское выражение, означающее лицемера. В Евангелии от Матфея Христос называет так книжников и фарисеев. В переносном смысле обозначает что-то по сути ничтожное, но прикрытое внешним блеском.
Пластуны** - пластунские подразделения — аналог современных подразделений специального назначения, занимающихся разведывательными, диверсионными мероприятиями, глубокими рейдами по тылам противника.
(продолжение следует. Глава XXХ - http://www.proza.ru/2020/02/09/1005)