Из цикла"Последний Ящер"
- Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт…
Меня никто не слышал и не слушал!
Истома тотчас фыркнула:
- Мы не умные, мы пойдём в гору,- и выразительно почесала ложбинку между рожками.
- Пойдём по прямой, - поддержал Истому Пракша. - Неча нам семь вёрст киселя хлебать.
Ским неопределённо вздохнул, устремив взор на гору, раздумчиво протянул:
- Напрямки через пару часов будем на месте, а кругалями через два-три дня…
Я прекрасно их понимал: им не терпится поскорее дойти до ведуньи и, наконец, вернуть прежний облик. Все устали быть под личинами, в которые я по бестолковости их вогнал. Мы прошли долгий и тяжёлый путь. Это был только мой Путь, но я вопреки их желаниям, сделал их сопутниками.
Там за горой конец Пути. Там в долинке, которая говорят, похожа на овальное блюдо с высокими рваными краями, ведунья Праста исполнит наши чаянья. Пракша вновь станет пригожим юношей и скорее всего вернётся к прежним обязанностям. Истома опять станет просто девчонкой, а Ским грифоном. Я же получу все ответы на терзаемые вопросы: кто я? что я? Определюсь, как дальше жить.
Я не меньше друзей желал поскорее завершить путь. Но…
В последней деревне, которую мы покинули рано утром, нам поведали: за горой поселился Горыныч о двух головах. Поначалу вёл себя смирно, селян не трогал, не покушался на их скот. А потом на исходе весны ровно обезумел: по несколько раз на день носился как ошпаренный, оглашал окрестности диким рёвом, пламя изрыгал. Пожёг скот на пастбище, рожь озимую, большую часть селения. Уцелевшие погорельцы бежали на эту сторону. Те, у кого дома уцелели, остались. Вот уже лето завершается, а от них нет известий. И смельчаков сходить проведать не находится. По всему никого в живых не осталось.
- Вы про Горыныча забыли? Забыли? Хотите, чтобы из вас жаркое сделали? - тщетно пытался я докричаться.
Но меня не слышали! Ибо вопреки всем моим оплошностям упрямо верили, что я сильный чародей. Мы на пути столько всякой нечисти одолели, подумаешь ещё одна крылатая огненная ящерица, пусть даже о двух головах. Взмахнёт Фурсик руками, скажет чарные слова,…и полетят от Горыныча клочки по закоулочкам.
Но я-то лучше знаю себя! Опять перепутаю, не те слова выскажу. Хорошо если моя ошибка на пользу, а если нет? Ведь помнят же, сколько раз приходилась чудом уносить ноги от удвоенного зла, что ж упорствуют? Ведь есть же безопасный путь до пещер, которые выведут как раз к жилищу Прасты. Да это займёт ещё несколько дней, но зато безопасно. Почему же они не понимают?
- Я что сам с собой говорю? Вы слышите меня?
- Вот и я думаю: чего сотрясает воздух,- проговорил Пракша, выкусывая блох на брюхе. - Пора идти. Я не собираюсь ночевать под открытым небом. Хочу под крышу, хочу настоящей человечьей еды, хочу забыть про блох, выкупаться всласть и залечь на чистых простынях. Ради этого стоит последний раз рискнуть.
Истома и Ским ничего не сказали: они просто пошли в направлении горы. Пракша последний раз клацнул зубами, вскочил и шустро потрусил за ними.
Ладно, хорошо, Вершители Судеб свидетели: я пытался их отговорить…
Подъём и спуск занял чуть более двух часов. Долина действительно была небольшая и напоминала блюдо, только сейчас это блюдо было чёрным, точно покрытое слоем сажи. Воздух тяжёлый, дышалось с трудом, в горле першило.
Слева в полуверсте виднелись жалкие останки селения. Мы молча направились к ним.
Едва поравнялись с первой уцелевшей избой, как отовсюду стали появляться люди. Они были в ужасном состоянии: худющие, в ветхих одеждах, с ног до головы испачканы сажей. Нас окружили плотным полукольцом. Селяне тянули к нам руки, что-то пытались сказать, но переполнявшая их радость и хлынувшие слёзы мешали прорваться словам.
Вперёд вышла, опираясь на узловатый посох, высокая костистая старуха. Лишь живые влажные глаза говорили, что это не скелет обтянутый тонюсенькой рябой плёночкой, а каким-то чудом ещё живой человек.
- Боги услышали наши мольбы и прислали волхва с сотоварищи! - воскликнула старуха. - Исполать! Мы уже и не чаяли о спасении. Поганый лютует пуще прежнего, всех извести метит, ровно у Мары в услужении. Кончились наши страдания! Пришло избавление!
- Погодите, - остановил я старуху.- Вы ошибаетесь: я не волхв…
- Лик твой говорит иное,- тут же перебила меня старуха.- Печать чародея на нём.
- Я никудышный чародей, недоучка. Я всё делаю не так! Вот смотрите,- я указал на друзей,- этот был молодец, стал псом, эта была просто девочка с обожжённым лицом, я хотел помочь… видите, что получилось. Я ничего не могу путного сделать...
- Исполать, славная,- отвесила поклон Истоме старуха.- Я вижу: Велес прислал нам в помощь козатаврицу, лучшую из дружины своей. Слава Велесу!- поклон Пракше: - И тебе исполать! Слава Семарглу, что прислал храбрейшего!(1)
Старуха меня не слышала! Я сделал последнюю попытку, показав на Скима:
- Этот был юный гриф-птицей(2). Его селяне проткнули вилами, я хотел излечить, а получился лис с куриными крылами…
- Но сейчас он здоров,- ещё оживленнее перебила меня старуха. - Мы не ведаем, что было, мы видим, что есть. Боги прислали своих воев, чтобы изничтожить поганого. И ты над ними голова.
- А если у меня получится какое-нибудь дерьмо?! - в отчаянье выкрикнул я.
Старуха невозмутимо проговорила:
- Порой, чтобы достичь света и чистоты, приходится преодолеть горы дерьма.
- Я вас предупредил…
Я не успел договорить, как раздался дикий ужасающий вой, переходящий в ещё более ужасный рык.
- Поганый! Поганый!- закричали, заметались селяне.
Миг - и все попрятались. Старуха чуток задержалась. Гордо вскинув голову, вздёрнув некогда крупный не женский нос, восторженно произнесла:
- Ура вам ратоборцы! Избавьте нас от поганого, спасите наш живот(3). Слава Богам!
И удалилась, грозя посохом пока незримому поганому.
Он вылетел из-за лобастой ребристой горы. Огромный, издалека походил на стянутые днищами две парусные ладьи, чешуя на солнце отливала медью и казалась пластинчатым панцирем. Рычащий вой перекатами разносился окрест.
Истома ойкнула и спряталась у меня за спиной. Ским судорожно икнул и выразительно глянул на меня: может и нам тоже спрятаться? Не одолеть нам это чудище…
Пракша нервно проскулил, поджал хвост и метнулся в заросли крапивы, что ратью встала у тына, а за ним лишь угли от сгоревшей избы.
Честно скажу, у меня от одного воя сердце ушло в пятки, а когда появился Горыныч я готов был, как Пракша заскулить и зарыться поглубже в какую-нибудь нору. Только бы не слышать и не видеть.
Пожалуй, я бы так и сделал, но меня сковало оцепенение. Ноги стали тяжёлые, негнущиеся, точно два древесных ствола, разбухших от влаги. Более того, эти "стволы" словно вросли корнями в землю. По спине побежали холодные и липкие ручейки.
А за спиной, ойкала и горячим шёпотом причитала храбрейшая воительница из дружины Велеса.
Ским прижался к моей ноге, коротко вздыхал, навострив уши. Его куриные крылья вздрагивали.
- Бб…будем биться? - осторожно спросил, повернув ко мне мордочку, усы его словно сами по себе ходили ходуном.
Биться? Я понятия не имел, что применить против летящего чудища. Лихорадочно перетряхивал память: сплошь обрывки, ничего цельного.
А Горыныч приближался. Сказать, что он летел, будет неверно. Его швыряло из стороны в сторону, заваливало набок, поднимало на дыбы. Его метания походили на метания обезумевшего телка закусанного оводами.
- Это горыниха,- неожиданно вскрикнула Истома.- Гляньте: непраздная(4).
Да у горыныча был невероятно раздутый живот.
- Они не рожают, ибо яйценосные, - глухо уточнил Ским, ещё теснее прижимаясь к моей ноге.
Может, причина безумства горынихи как раз в этом: не может нестись? Яйца почему-то не желают покидать чрево. Бесплодно я перетряхивал содержимое моей головы: ничего такого, что помогло бы страдалице. Но я продолжал искать. Рёв горынихи уже не казался страшным, напротив, жалостным, молящим о помощи. Страх сковавший меня медленно отступал, вскоре я отчётливо ощутил ногой тепло тела Скима.
В голове моей прояснилось, словно в хранилище зажгли свет, где до этого я шастал в потёмках. Прежде я искал оружие для отражения, теперь же следовало найти "щит" для прикрытия от огня. Горыниха мечет пламя не в кого-то, оно изливается беспорядочно, как её крик боли. Значит, моя задача перво-наперво защитить от огня остатки селения и самих себя. Хорошо бы ещё и оглушить огнеметальницу, но искать "дубинку" у меня уже не было времени: огненные волны неслись на селение.
Это заклинание мы в шутку называли пожарным. Собственно его и применяли в основном для тушения пожаров: материализуешь воду и обрушиваешь ливнем.
Неведомая сила выдернула меня из земли, оборвав "корни" и повлекла навстречу огненным валам. За спиной что-то крикнула Истома, Ским нёсся рядом, точно привязанный незримой привязью к моей ноге. Он тоже что-то пытался сказать, но от бега слова рассыпались на невнятные звуки.
Чарные слова уже были у меня на языке, я словно пробовал их на вкус, проверяя подлинность. Вроде те. О, Вершители Судеб, проследите, чтобы я не перепутал! УМОЛЯЮ! Иначе останутся от нас шкварки…
Точно камни из пращи полетели чарные слова навстречу огню и мечущейся горынихе.
И…случилось совершенно не то, чего я ожидал. Не появилась вода, не обрушилась ливнем. Огненные валы вдруг остановились, точно наткнулись на преграду, пламенные языки взметнулись вверх, к краю преграды с намерением перемахнуть, продолжить движение. Зря тянулись: край был недостижим. И они сникли, опали к земле, и вскоре погасли.
А с горынихой случилось совсем непонятное: она вдруг сложилась пополам, точно от сильного удара ногой в живот, кувыркаясь, понеслась к земле. Вопреки нашим ожиданиям она не грохнулась оземь: в последний момент выпрямилась и суматошно стала носиться кругами над бывшими наделами селян. И… поливать эти наделы навозной струёй. Головы не изрыгали пламя, а дымили как масляные головешки.
Ским вдруг нервно икающее засмеялся:
- Она…она…у неё просто был запор…потому и бесилась…
Я глянул на потешную мордочку Скима, и меня тоже разобрал неудержимый смех:
- Я же…говорил…дерьмо получится… Опять… перепутал заклинание…
Нам большого труда стоило отбиться от благодарных селян: готовы были на руках носить. Ещё бы: и от поганого избавили, и прежде тощие наделы удобрили.
А Горыныч опорожнившись, успокоился, и вяло улетел за горы. Возможно сгорая от стыда.
Мы продолжили путь и вскоре прибыли к месту. Ведунья встретила нас у входа в пещеру. Маленькая щуплая в просторных одеяниях она казалась девочкой с лицом зрелой женщины. А ещё она была жгуче рыжая. Роскошные волнистые волосы отливали чистой медью. Кожа лица и оголённых по локоть рук густо усыпана рыжими конопушками.
- Будь здрава, Праста!
Ответив на наше приветствие, ведунья как-то странно оглядела нас и со вздохом сказала, ткнув пальчиком в Истому, Пракшу и Скима:
-Вам я не смогу помочь. Кабы сразу явились, а теперь заклинание вошло в силу полную. А ты Фурсик получишь ответы на свои вопросы.- Полуобернувшись, Праста, глядя вглубь пещеры, что-то сказала.
Друзья мои пребывали в некотором оцепенении от услышанного. Я же затаил дыхание в ожидании, ноги предательски дрожали, а ладони рук стали влажными.
Послышалось цоканье копыт и наружу величественно вышел белоснежный…Индрик-зверь(5). Индрик, о котором я столько читал легенд и быличек, которого считали исчезнувшим лет пятьдесят назад. Живой, сказочно красивый. Я невольно зажмурился и тут же распахнул глаза: нет, не блазня, живой Индрик стоит рядом с Прастой и пристально смотрит на меня.
- Подойди и приложи руку ко лбу Индрика, - сказала ведунья.
Я робко приблизился, неуклюже с паузами протянул руку, но приложить ко лбу единорога не осмелился. Лишь уставился на поблёскивающий, точно хрустальный, острый рог Индрика. Он сам шагнул, ткнулся лбом в мою ладонь. И рука моя будто прилипла, тепло Индрика толчками билось в мои пальцы. А потом я словно заснул стоя с открытыми глазами, и увидел сон: в ясном небе летели два ящера, крыло в крыло. Тот, что крупнее держал в передних лапах берестяное лукошко…
Я вздрогнул и проснулся. Голова моя была непривычно ясной, и я совершенно знал все ответы, за которыми пришёл сюда. И они меня почему-то не удивляли, словно я с их правдой давно свыкся, они неотъемлемая часть моей жизни.
Я сын последнего ящера по имени Оскор и обращённой в личину ящера девицы Красули. Дочь плотника, с мальства переняла ведовство от бабушки. Когда была девицей, внук тогдашнего Владыки недобро возжелал Красулю, хотел силой взять. Девица дала отпор, да не рассчитала силушку: насильнику шею сломала. Придворный маг по приказу Владыки наложил на строптивую девицу нерушимое заклятье: обратил в ящера. А после опутали ящер-девице крылья верёвками, сказали: беги. И устроили охоту-травлю с борзыми собаками.
На счастье Красули тем временем пролетал рядом Оскор, метался горемычный по свету, поверить не мог, что остался один во всём мире.
Спас Оскор от истязателей Красулю, и стала она ему суженной. И был дом-гнездо в неприступных горах. Два года Красуля откладывала порченые яйца, а на третий год яйцо было здоровое. Только вылупился из него не ящерёнок, а человечий ребёнок. Таково было моё рождение.
Не суждено было моим родителям насладиться счастьем: прознал Владыка, где скрываются, перекрыл входы-выходы, на вершинах лучников разместил. Ушли тогда мои родители, пробились сквозь заслоны. И поняли, что более им покоя не видать. И порешили со мной расстаться. Обливая меня слезами, матушка приготовила зелье целебное, заговорённое, после чего ковырнула когтем у меня на животе плоть младенческую, залила рану зельем. Ибо родился я без пупка, а жить мне предстояло средь людей, во спасенье моё причинила мать боль дитятку. Завернули меня кроху в шкурку заячью, положили в лукошко берестяное. Оставив лукошко у врат монастыря, пара последних ящеров взмыла ввысь дальнюю. Более их никто не видел. Что стало с ними, о том не ведал даже Индрик.
Прозорливый Белабол сразу приметил, что пупок у меня ненастоящий, обманный. И понял: особенный малец. Только не хватило его Дара разгадать мою тайну. За ответом и направил к Прасте. Не ведунья, а Индрик, зверь зверям отец, снял замки с хронов. Перемешались во мне сущности ящера и человека, друг дружке мешали. От того и память у меня была дырявая, что знания метались, не ведали к чьей стороне примкнуть. А теперь Индрик богоданным Даром всё упорядочил во мне: и знания обрели покойное хранилище. Как только Лад во мне образовался, тотчас открылось заповедное: от матушки передался мне дар ведический, от батюшки - дар оборачиваться по хотенью в ящера.
Я получил ответы на главные вопросы: кто я? и как мне дальше жить? Я не просто Последний ящер, я Наследник всех ящеров. Когда-то Ящеры правили этим миром, творили Знания и новую жизнь. Потом передали Совершенный мир людям, своим наследникам. Одни Ящеры улетели, понесли Жизнь в Иные миры, другие остались кладезем Знаний и Мудрости, дабы помогать людям, наставлять их. Но неблагодарные люди не желали мудреть, тысячелетиями дрались как животные за кусок территории, за кусок еды, за самок, создали себе божка Золотого Болвана и щедро воздавали ему жертвы. И рухнул Совершенный мир. То, что ныне на Земле - это его развалины, поросшие чертополохом и лебедой. Обезумевшие люди не прозрели, не пошли по Пути Разума. Вину свою свалили на Наставников и принялись тех истреблять. И вот печальный итог - я Последний.
Мой Путь не окончен, он лишь сделал поворот. Я должен пройти Путь так, чтобы заветы моих пращуров вновь воцарились в этом мире, чтобы правили Лад и Правь. Люди должны помнить Наставников с благодарностью, а не как сейчас. На одну ступень поставили с безмозглыми Горынычами (голов много, а разума ни в одной!)…
А что сопутники, друзья мои любезные?
Матушкин дар мне поведал: далеко за морями-океанами лежит земля неведомая, проживают в той земле люди с кожей красной. И растят на полях своих чудный плод по прозванью земляное яблоко(6) и растение дивное гогуля(7). Если взять сок земляного яблока и смешать с мукой из зёрен гогули, а затем спечь девять хлебцев, кои следует поочерёдно съесть на девяти зорьках, ступая босыми ногами по росе и запивая водицей из студенца, что на острове Буяне, то спадут любые чары.
Стало быть, и Путь моих друзей не закончен…
********************************************************
1.Семарг—слав.миф. Земное воплощение огня в переносном его значении: та пламенная сила, которая воодушевляет воинов в жестоком бою, зажигает сердца храбрых витязей. Изображался в виде крылатой собаки.
2.Гриф-птица—слав.миф. аналог грифона
3.живот—древнее -- "жизнь"
4.непраздная- древнее –"беременная"
5.Индрик-зверь—слав.миф. аналог единорога
6.земляное яблоко—одно из старых названий картофеля
7.гогуля—одно из старых названий кукурузы