В нашей семье жива память о двух воинах Великой Отечественной войны, которые погибли на фронте, не оставив после себя потомства. Не успели. Оба они не дожили до 20 лет.
В 1970 году пионерской дружине Таганской средней школы Новосибирской области было присвоено имя бывшего учителя школы Василия Михайловича Колодина, погибшего в годы войны. О нём упоминается на официальном сайте школы, материалы о нём хранятся в экспозиции школьного музея, который создан в память о погибших воинах-односельчанах.
Уникальный экспонат в этой экспозиции – рукописи стихов Василия Колодина 1937-1939 годов.
Окрыленный мечтой лучезарной,
Упоенный дыханьем любви,
Я любил звук речей не бездарный,
И угадывал мысли твои.
Но, увы! То был отзвук недальний.
Я чутьем лишь его уловил.
Он унылый, как звук погребальный
Среди тьмы без взошедшей луны.
…
Эти стихи он написал в мае 1938 года. Было в то время юному поэту неполных 15 лет.
Родился Вася Колодин 7 июля 1923 года. В детстве он мало чем отличался от сверстников: был непоседливым, шумным, озорным. Но отличался желанием учиться и учился хорошо, любил читать.
С тринадцати лет Василий начинает сочинять и записывать свои собственные стихи и вести дневник. Рукописи некоторых стихов хранятся в музее школы.
…
Гром гремит над моей головою,
Ветра стон умоляет меня.
Я один, но ты, лира, со мною,
Вот отрада в унынье моя.
Дождь шумит и в окно мне стучится.
Его шум полон ласки немой.
Ах, зачем в жилах кровь так струится,
Зачем сердце играет порой.
В 1939 году Василий закончил с отличием Чановскую среднюю школу, мечтал поступить в Томский политехнический институт. Но эта мечта так и не осуществилась, надо было помогать семье, в которой он был за старшего мужчину и где подрастали два младших брата, один из которых – Анатолий, дед моих детей, мой тесть. Василию тогда предложили поработать учителем в Таганской школе. Он согласился и до декабря 1941 года Василий Колодин преподавал в школе математику, физику, астрономию, черчение, рисование. Вот такой набор знаний он передавал своим ученикам! А посчитайте сами, сколько ему было лет.
12 декабря 1941 года Василий получил повестку на фронт и ушёл на Великую войну. В составе Сибирской гвардейской дивизии Василий попал под Сталинград, где стал командиром группы разведчиков. В последнем своём письме домой он написал, что переехал Волгу и идёт с товарищами в бой. 27 июля 1942 года Василий Колодин пропал без вести в сражении под Сталинградом. Незадолго до этого ему исполнилось 19 лет.
За 4 года до гибели (в 15 лет!) Василий написал в своем дневнике слова, ставшие пророческими:
Меня выкинул из глубины своих бесчисленных недр великий русский народ в один из чудесных дней своего преобразования, и я – сын народа – великого и могущественного – буду верен его прекрасным идеям, его борьбе за счастье угнетенных, буду гордо нести знамя своего народа туда, куда он укажет. Постараюсь сделать так, чтобы новое поколение в свой чудный золотой век прочло бы мельком на страницах истории незавидное имя сына народа – Василий Колодин – и сказало: он жил для народа, был верен народу и умер за счастье великого русского народа.
Трудно сегодня представить нашего с вами пятнадцатилетнего современника, способного так мыслить о себе, о судьбе своей личной и народной, и сумевшего ценой собственной жизни доказать, что это были не просто – красивые слова.
Воспоминаний о Прудникове Николае практически не сохранилось.
Только дочь его старшего брата, Дмитрия – вспомнила очень немногое. Она была ещё совсем ребёнком во время войны.
К нам дважды приходили с завода. Всё спрашивали Николая: «Где ты работаешь?» – Проверяли. Он на каком-то секретном заводе работал, в Кировском районе. Номерной завод. Каждый день на поезде с вокзала через мост уезжал на тот берег. Он же дважды ходил в военкомат, когда друг Дмитрия написал маме письмо, что папа или погиб, или в плену. Вот тогда Николай зачастил в военкомат, чтоб его забрали на фронт. А он имел бронь. Его долго-долго не отпускали, потому что специалисты были нужны на заводе, а он до войны закончил техникум. И бабушка, конечно, не хотела его на фронт отпускать. Ведь два сына уже ушли на фронт, а на Дмитрия, считай, уже похоронка пришла, да ведь и деда уже четыре года как не было в живых. Бабушка и мама моя набожными стали. Молили Бога за дядю Васю, да и за Николая. Он как последняя надежда для всех был, а так – одни женщины, да дети малые оставались. Но не удержал никто его. Ушёл воевать.
Но он недолго воевал. Попал под Ленинград и там погиб. Пойду мстить за брата. Раньше такое было. Ну, Николай, вообще, вырос именно такой – патриотичный мальчик. Да. За Родину, за Сталина, за брата.
И я помню, когда ещё до войны мужчины в карты играли, то он страшно не любил, если кто-то что-то мухлевал. А отец – он у нас был (Дмитрий Семёнович)… Мухлюк! Да! И вот, надо не надо, а он всё время что-то делал не то. Николай просто выходил из себя и сердился на него. Они даже ругались из-за этого, потому что я один момент запомнила, как он даже выскочил из-за стола, когда отец что-то сделал не то с этими картами. Вот.
И не стал больше играть. Он абсолютно не признавал ничего не честного.
И помню, что он меня всегда защищал от ребятишек наших соседских. От хулиганов. Знаю, что они, Николай и друзья его, всё время в футбол играли. Улица наша шла вдоль речки Каменки, где спуск и за колодцем, туда дальше по бережку, дома стояли. Широкая улица, и там тополя росли – такие огромные тополя. И они всегда встречались на этом месте – молодёжь, игры устраивали всякие. Там речка шла и сворачивала, а место открывалось свободное, песчаное. Хорошее, чистое место, ровное. Так они в футбол с весны играли постоянно там – парни. Как в Бразилии – на песочке. И здесь же Елины жили, ещё Нартовы жили, он с ними дружил. Нартов – старший брат, потом милиционером стал, он добровольцем тоже ушёл на фронт и погиб тут же сразу.
И ещё сохранился рассказ среднего брата – Василия Семёновича (моего деда), ушедшего на фронт в самом начале войны, о фатальной и мифологической встрече двух братьев под Москвой. Трудно понять, как такое вообще могло произойти, но и война была абсолютно непредсказуема в своих сюжетах. В пересказе зятя – Гаева Сергея Иоловича, а дедушка рассказывал об этой встрече ему, это случилось, видимо, в момент передислокации и переформировании воинских частей.
Василий сказал Николаю: «К нам переходи. У нас артиллерия, гаубицы – всё-таки это не самый передок. Ты ж, понимаешь, в стрелковой части всё время под огнём будешь. Под пулями, под бомбёжкой!».
Ну, а Николай сказал, что-то не могу и всё.
Под Москвой встреча случилась. Василий Семёнович говорил, что у него тогда ещё зуб разболелся. Да так болел, что хоть сам себя застрели. Вот – зуб! Это – беда на фронте была.
Так вот он Николаю: «Здесь ты, может, живой останешься, если к нам перейдёшь в часть, в артиллерию. Давай, я с командиром переговорю. Он сам из наших – из сибиряков. К нам сейчас как раз сибирское пополнение идёт, и даже наши, из Новосибирска – есть».
Тот не мог. Не могу, – говорит. И остался у себя в части. Ну, и вскоре погиб.
Николай Семёнович Прудников воевал в составе 161 отдельной стрелковой бригады, в звании старшего лейтенанта. Я отыскал в интернете (вот, в чём его польза!) Приказ по 161 осбр. от 24.02.42г. (24.00 ч.) о начале боевых действий по овладению деревней Медведно со схемами проводимых операций с 25.02.42г. по 20.03.42г. Именно в этих боях и погиб 8-го марта 1943 года Николай Семёнович Прудников. Там же он и похоронен, возле деревни Медведно Старорусского района Новгородской области, не дожив до своего 20-летия.
Родился Николай в селе Тюменькино Новосибирской области 14 апреля 1923 года.
Удивительное дело, что три сына «врага народа» ушли на фронты Великой Отечественной без всякого озлобления на власть, без претензий к Родине. «Это какое-то – недоразумение», – говорил Дмитрий про отца, и Николай повторял эти слова за ним.
Они верили в Родину и в Победу.