САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
2019
Антон Талан
«Ии-Бэ-Пэ»
Рассказ
(эросюрреализм)
18+
Ии-Бэ-Пэ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1-1
– «Ии-Бэ-Пэ!» –
Воскликнул Серёга Илонов в такт своим мыслям, и, как раз, в тот самый момент, когда его расчёты и ожидания и сошлись и оправдались.
Однако, как он справедливо считал, и до «Того самого момента» Источник Бесперебойного Питания теоретически всегда был у него «в кармане». Сделать что угодно руками для Серёги – дело плёвое!
Минуло пять лет с тех пор, и вот Серёга держит на ладони реальную вещь.
Но то был не сам Источник, а его производная – медиаплитка, способная питаться от чего угодно – от любой поверхности и материала, – куда только не прикрепи, да, хотя бы – и из воздуха!
«Ии-Бэ-Пе» для Серёгиного изобретения был везде и во всём.
Серж впервые в своей жизни «имел всё, что двигается», и прям-таки всем организмом чуял то сладостное его простецкому разумению действо!
Держа свою плитку в руках он, будто наяву осязал грядущие прибыли и почести!...
Ан, не всё в жизни, однако, так гладко, как грезится.
Стоило ему только расслабиться от удовольствия, и, – на, – получи удар ниже пояса: «…Потому что, я уже продал твои вычисления!» –Транслировал ему руководитель проекта «он-лайн»(*1) из фрагмента видеоряда, и прямо на этой самой злосчастной медиаплитке.
Одетый в нелепый, блестящий, как брюшко навозной мухи клубный костюм, да с красным галстуком, этот ушлый армяшка занимал сейчас своими плечьми и небритой чёрномазой физией весь квадратик заветного экрана в руках Серёги.
– Вот, ссууууу…! – Протянул Серёга, как присвистнул, и запустил плитку в даль лаборатории блинчиком: от ныне она была уже ничья.
В этот момент, как поведал начальник, её делали в Китае миллионными тиражами все кому не лень и продавали на каждом углу.
Но неостановимая Серёгина мысль постоянно, бесперебойным потоком генерировала новое.
В голове его завязался внутренний разговор самого с собой:
– Картина, что это? Это то, что можно воспринимать как видеоряд, как рассказ, происходящий с действующими лицами или предметами, как непрерывный изменяющийся поток.
– А-аа-а, – то понятно – видео! – догадаетесь вы.
– Да!
Но не только. Некоторые индивидуумы способны воспринимать изменчивый видео-поток даже от статичного образа, да прямо в своей голове: а абстрактный он, или реалистичный – всё равно.
Такие чудаки могут интерпретировать собственные образы, опираясь на импульс извне, многовариативно и бесконечно.
Фантазёры, – одним словом, –
Мыслеблуды!
И не важно, что там изначально изображено, – у них своё!
Вот такой цельный мыслеблуд и глядит сейчас с грустью на бывший свой
«Ии-Бэ-Пэ» и в ярких красках осознаёт, что он нынче и без прибыли, и без почестей, и даже – без банальной «Зэ-Рэ-Пэ», и что его в очередной раз
«Обман-Э».
Но в голове у него всё равно – паталогическое недержание идей!
Он от них – в постоянном запое!
Он думает про себя – ну и «л-Э»… на него! Нехай, подавится! Мы ещё-чё новое ща–… отчебучим!
А что если,...
И – по-не-сло-ось!...
… А что если транслировать весь свой и ваш бред на эту самую медиаплитку работающую от «ИиБэПэ»?! Будет бредовый видеоряд.
У кого нет своего – может включить демо–инсталляцию чужого бреда.
И поплывут по стенам, согласованные с твоим настроением, видео-обои.
Ну, вот так, например!
Давай-ка попробуем.
А что!...
1-2
Вот ходишь ты в спортклуб.
Годами платишь за абонемент.
Там ты для них — своеобразный «Ии-Бэ-Пэ».
Итог – мышцы!
А тут – своё, родное, вокруг тебя и всегда с собой. То – настроение!
Но, это так – лирический отступ в защиту идеи, её коммерческой составляющей.
А пришёл в театр, посмотрел спектакль из двух действий, да, каждое – из трёх картин — вот тебе – инфоряд.
На выставке увидел Дерена(*2) — там мешанина кубистическая из домов и деревьев. Что он хотел?
У него было своё, а у… У тебя от него — своё. То есть – интерпретированный инфоряд. Человека должно окружать искусство. Искусство должно быть своим, родным. Однако, всё вокруг в мире, рождает повод творить. Надо только передать людям импульс!
Искусство не должно быть ни этюдом, ни сиюминутным наброском, а должно быть придуманной многогранной картиной. Только картина создаст инфоповод в твоей голове, и, как следствие, – сгенерирует другую картину или целый видеоряд!
Вот тогда это – искусство!
Архитектура, например, — может быть инфоскульптурой.
Комплекс домов — те создают ещё и инфо–сцену, и инфо–взаимодействие одновременно – спектакль.
Мысль!
В общем, Серёга подался в Китай самостоятельно производить инфоприёмник и инфотранслятор для не своей теперь инфоплитки, да ещё и со считывателем инфобреда в такой, как его или – любой другой голове.
Без посредников, – так сказать, – деньгосъёмщиков – продавателей и воров!
1-3
День выдался горячий – самолёты – пересадки, поиск жилья и рабместа.
А дальше, опять – лаббудни.
Но теперь, однако, – по собственной заводной воле – не пофилонишь.
Деталей на рынке – хоть отбавляй – диковинные, с иероглифами! Аж, – глаза расползаются! Серёга устал на них щуриться – определял назначение по виду.
– Скоро, как у местных рожа будет, – Думал – Широкая и длинноглазая – пригодная для джедайского панорамного обзора – каа-ак раз – по теме. Ухмыльнулся.
Вечером – паяльник в руки, – и собрал первый образец.
Раз плюнуть!
Труднее пошло со считывателем головы.
Но, взяв за исходную основу игрушку по подниманию вертолётика силой расслабления и напряжения импульсов мозга, да, двойной камеры, считывающей сетчатку глаза, он и с этой трудностью к утру следующего дня – справился.
Шлем с датчиками на голову напялил, забрало с камерами на глаза – опустил, включил…
Тут-то сразу и началоо-о-ось! Бредоряд отразился на плитке тако-ой:
Серёга от себя не ожидал!
Сказалась бессонная ночь.
Однако, смотреть этот чудо-фильм он долго не осилил – глаза слипались.
Решил, было, записать сон, да, и провалился в забытье прямо в шлеме.
А снились ему – полёты…..
1-4
Проснувшись и просмотрев ночное дело утром, Серёга остался недоволен:
“Не кассово!”
Слишком уж субъективно и артхаузно.
Для демо-версии не сойдёт.
Надо порыться в поисковиках и пройтись по дизайнерским профилям в сетях.
Математический бред его – ни “тут”, ни “там”… ни “там” ни “здесь”…,
Нет, – точно не прокатит!
Вышел пожрать: живот сводило.
Китайская сладкая еда ему сразу не понравилась – работяги любят солёное.
Ну, да, как сказано народом: “Назвался груздем”…– ешь, что дают.
Набил живот – опять спать.
Накопилось. Голова не вертит.
Проснулся вечером, попялился в экран, полазил по контентам….
Наскрёб.
Провозился с настройкой оборудования недели две – безвылазно.
Пора испытывать на посторонних.
Искать по местным тут было не из кого. Да, и язык – не язык у них – пение! И буквы – не буквы – жучки-паучки. Враз русичу не освоить. Даром, что – созвучный с матом: Дохуа, Хунь няя-я….
Потому и решил сначала “пошарить” кого-нибудь из своих российских:
“Мало что ли нашего брата тут шарашится?!”
Но своих, как не искал, однако, – не нашёл.
Но, одного подопытного, всё ж, нарыл. Странного. Иноземного – не из наших.
И не рядом….
Всё – как обычно – не гладко!
Списался, и стал ждать прихода клиента.
Договорились – через неделю прибудет.
Собрал пока у себя в лаборатории куб-комнату – четыре стены, пол и потолок – всё – из инфоплитки. И внутри – плитка, и – снаружи.
Собрал – на каркас, благо, материала тут “море” понаделали всякого разного качества (купил пока простой – подешевле).
Уселся внутрь испытывать.
Собственный видео-бред его пронимал, понятно, больше.
Однако, и демо-скачка, нашаренная и смонтированная, давеча, получилась приличной: птички, там, – рощицы. Виды можно было трансформировать, приближать – удалять, детализировать и по всем углам прогуливаться, и всё вокруг – рассматривать. Стоило что-то неоднозначное заметить, как тут же появлялось нечто новое – своеобычное, и, ну, давай множиться, словно тебе – узоры калейдоскопа, – как Серёга и измысливал!
Прикольно!
1-5
В дверь позвонили. На лестнице стоял рыжий, щуплый хитрец с бородкой.
Серёга его за внешность сразу приветил: колоритный шкет и рубит быстро – не зависает почём зря и не тупит, лишнего не говорит, глупого не строит, и наработал разного из головы своей достаточно. Пригрёб в Китай Луперт за мебелью для своих дизайнов.
А-а-а! А то, что он не наш, то – ладно!
Из “Грейтбриттена”(*3) он.
Да, – и пусть – сойдёт такой пока, вместо нашего.
Настоящие “наши” – российские – Серёге что-то не приглянулись. (Имеется ввиду – из тех, что в наличии, – гопники оказались, да торгаши.)
А этот, как не взгляни на него, – заковыристый, интересный экземпляр!
И – исполнительный….
Так что, – нехай, сегодня будет Луперт! (Серёга привык решать быстро и без проволочек).
Луперт-Роберт Д”Шатл уродился из шотландцев. Учился в «Даблине» на факультете дизайна.
В своё время, врубился он в тему трендов хорошо и сразу.
Так что, дело его лично-художественное как-то сразу – пошло-поехало: дизайнерил “флэты”(*4), “приват-хаусы”(*5), “паблик-спэйсы”(*6), а иногда попадались – “шопы”(*7) и “пабы”(*8).
Раскрутился.
Стал ездить в Китай за материалом разным и прибамбасами.
Тоже, ведь, торгаш, – скажете!
Да!
Так – то оно – так, однако, было в нём нечто неуловимое.
В общем, – со своим изящным “мозго-поворотом”. Такое за версту видно.
И – смышлёёёныыш!
Серёге он с первых слов приглянулся.
Напялил ему с порога без объяснений шлем, в центр куба на стул поместил,
И-и – понесло-ось!
1-5
Луперт-Роберт по началу молчал, сопел, но постепенно – завёлся, стал отпускать всяки-разные англицкие восклицания слэнговые – непонятные.
– Похуже китайца материться. – промелькнуло…
Но Серёга сразу по интонациям смекнул, – «прёт» (*9)!
Ему всё то, что Луперт насновидел, и на внешних стенах куба - комнаты отображалось и на экране «десктопа» (*10): как в развороте, так и объёмно.
Серёга в этом – мастер. Он наблюдательную программу быстрёхонько набросал когда ещё, свою демо-версию из поисковых видео-кромсаний монтировал. Простенькая.
Для опытов над дизайнерами и такая годилась, а там, постепенно – модернизируется в пользовательскую.
Вышел Луперт-Роберт довольный. Стал «оф-лайн» (*11) с Серёгой делится впечатлениями.
Да, так эмоционально, что Серёга его восклицания и тут только через слово «андестендил» (*12), а, ведь, не сказать, что плох. Всё ж – в семье переводчицы и профессора-лингвиста рос.
Ну, да по Лупертовой физии и без слов всё было ясно – отлично «канает» (*13).
Пошли с ним на радостях вниз, в бар – дообсудить-полирнуть.
Там-то Луперт и вставил ему в голову дизайн-мысль-штырь: «А мебель, говорит, трансформирующуюся можешь?»
Вечно у них у европ–дизайнеров всё в практицизм уходит!
Никакого полёта–отрыва!
Ну, да, Серёге сейчас того и надобно! – Чай деньга не помешает!
– Что тут – мебель! Комнату могу! – Рванул рубаху Серёга. – Только надо медиаплитки в медиа-шары переделать и шары эти как-то в воздухе подвесить. Вот будет потеха!
Луперт-Роберт так и вмялся в диван, и оба круглых глаза выкатил. Так, что узкоглазые в баре на него ещё пуще запялились.
Лицо у него длинное, снизу – квадратно-подбородистое, шевелюра и бородёнка редкая, цветом, как говорил – рыжие, а глаза – зелёные! Такого – грех не заметить.
Потащились к Робертовому знакомому физику, что здесь по-соседству обитал, вызнавать, как можно в магнитном поле подвеску шаров оформить в «эбилити» (*14) и «оппортьюнити» (*15).
И снова – понесло-о-ось!
Паять – клеить светодиоды-пикселы внутри шаровидных прозрачных оболочек Серёга по-началу сел сам. Для этого купили контейнер пластиковых упаковок для ёлочных игрушек – копейки и лёгкие.
Луперт после Серёгиной пайки полусферы заклеивал, да одну к другой в гору намагничивал. Он к макетированию ещё в «Даблине» своём приучен был.
Физик этот, – знакомый Луперта, – давеча, внутрь шаров предложил крепить индукционные обмотки, и схемки там состряпал разветвительные с регулировкой дистанционной, да, – по группам, чтобы они по разному наэлектризовывались и в общем поле разное положение могли занимать.
Серёга схемки эти сам додумал – разработал, и внутрь каждого шара за диодами разместил.
За месяц, набрав узкоглазых фрилансеров из местных, собрали летающую демо-комнату размером – пять на три, а внутри той комнаты – подвешенный в магнитном поле куб-кресло.
На кресло пришлось купить оболочки покрепче, чтобы задом тела не раздавливались. В общем, – дело шло.
Для управления – Серёга собрал ручной усилитель, с рычагами, наподобие музыкального.
Физик только языком цокал, как всё у «русса» спорится.
Да, что там, Серёге – не привыкать!
Нахлобучили на Луперта – Роберта шлем и засели тестировать.
Сначала вручную меняли параметры стен и кресла, а потом Луперт сам мозгами через шлем подключился и давай «колбасить» (*16) комнату мыслью.
Серёга с физиком снаружи оценивали изменения формы, а что там внутри Луперт-Роберт с креслом творит – наблюдали в экран.
Тут такое началось, что и не описать. Комната – то – в цеппелин, то – в шар, а то и совсем, давай, формо–волнами плясать! Да, вся ещё по-разному цветами переливаться!
А что Луперт–Роберт с креслом под собой вытворял, так это нельзя и описать вовсе! Не хуже пластилинового мульта проворону.
К концу сеанса он разошёлся, – так и вообще подлетать стал!
А, и видеоряд цветнопиксельный – на шаро-стенах – уму не постижимо !..
Луперта, с его окрасом шевелюры, понятно, поначалу в «кислотные» (*17) пантоны (18*) сносило, да потом вспомнил, что он «солидный дизайнер» – остепенился – стал дополнительные (*19) – культурные сочетания выдавать.
Так и шло бы вперёд, но тут вмешалась судьба!
***
;
Ии-Бэ-Пэ.
ГЛАВА ВТОРАЯ
2-1
Единственно, что Луперт-Роберт не мог сам менять и постоянно нас просил, так это повысить или ослабить плотность магнитного поля.
То я и выполнял для него.
Я – Серёга.
Но физик наказал мне сильного сразу не давать, а то его другану-дизайнеру, мол, худо будет. Требовал изменять поле медленно и постепенно.
Для сего он и вынес эту функцию из шлема на пульт, чтобы контролировать. А то, говорит, как моряки с эсминца «Элридж» в Филадельфийском эксперименте, не то у Энштейна, не то – у Теслы, уйдёт наш Луперт-Роберт сквозь стену.
Вообще-то, физика звали Христиан Фриц.
И был он – не то – голландец, не то… — «фриц». Но, о-очень умный и большой сказочник.
Так что, я ему особенно не верил, но, на всякий случай, пока держал пиетет.
Всё-таки – физик, голова-а!
И тут вошла ОНА!
С лестницы раздался частый стук. Я с удивлением оглянулся, но спросить ничего не успел. Не отрываясь от графиков на мониторе, Фриц разрешающе буркнул, и беспардонно отпер замок в лабораторию моим дистанционным пультом.
В комнату, распахнув дверь, ввалились, раскачиваясь на каблучках и держась за животики, три стройные «русалки».
Это были Фрида, Анна и Ирма.
Но я углядел сразу только Фриду!
Все вокруг неё тогда в моих глазах поблекло и расфокусировалось по периметру обзора, будто в объективе с малой глубиной резкости.
А ОНА, – словно, вся светилась и телом, и ликом – белокурая, выпуклая и наглая! Глаза её так и мерцали!
Конечно, вы скажете, то – шарокомната светилась, с Луберт-Робертом внутри,
от того и – мерцали.
Но, однако, я сейчас – не про внешние эффекты.
Чувствую, – вспыхнуло во мне нечто большое!
Я, да ж, дёрнулся!
Между мной и Фридой проскочил яркий разряд, и в глазах у мня возникла ослепительная равнина, белая, словно магниевый всполох!
Да, так и осталась наяву.
Как и у всех, впрочем.
Это я понял секундой позже, когда осознал себя вырезанным из контекста,… из интерьера и – вообще.
Демо-комната моя из шаров-экранов с Луперт-Робертом внутри, однако, не исчезла – осталась на месте, и всё так и шевелилась, дыбилась, и транслировала наружу без устали нечто совершенно неприлично-экзотическое: британец-то наш не знал ничего о пришествии «русалок» и не видел того белого дурмана, в который попали теперь все мы снаружи! Вот он и продолжал выёживаться в глубине своего дизайнерского подсознания.
На шарах высвечивалось такое, что лучше умолчать!...
Однако, то что вокруг нас теперь происходило можно обозначить только, как «явная хрень».
Почему именно это словосочетание? Да потому как, – реальный мир вокруг нас совсем исчез.
Как это ещё назовёшь?
Первую минуту мы все оцепенели и всё впятером пялились в дальнюю даль, надеясь прозреть. Проморгавшись, и поняв, что нигилизм вокруг всё же реален, стали озираться и друг другу выказывать удивление.
Вскоре, ослепительный белый свет плавно побледнел, померк и сквозь него проявилась красочная картинка.
2-2
Зелёные листья и выпуклые розовые цветы окружали сплошной стеной просторную поляну. Мы все – кто стоял, кто сидел – по краю зарослей, а посреди поляны в сумасшедшем темпе топорщилось и изменялось шаропиксельное тело моей демо-комнаты.
Изображение на шарах транслировало теперь ту же сочную листву, как и вокруг, так что комната с Луперт-Робертом, в тот момент, напомнила мне конвульсирующего пришельца, старательно мимикрирующего к земной растительности.
Тут, всё опять залило белым, и, как рассеялось, спустя минуту, тотчас зелёную листву сменил вид абстрактного и перспективно уходящего во все стороны урбанического плана города небоскрёбов. Город распростёрся под нами, будто с высоты птичьего полёта. Небоскрёбы – диковинные, похожие на роботов заключённых в разные стеклянные колбы. Зрелище напоминало ещё и огромную, бесконечную, до самого горизонта радио-плату лампового усилителя.
И снова – всё вокруг стало белое, а затем сквозь молоко проступило что-то ещё, следом – ещё…, и ещё – всего и не вспомню…
Постепенно, сцены перестали разрываться белыми промежутками и антураж изображений трансформировался непрерывающимися накатами, словно картины рекламного экрана переменялись, пробегая волнами, меняя цвета и перетекая одна из другой.
Луперт-Роберт что-то заунывно и жутко напевал внутри выпукло-впукло-выпуклого эволюционирующего пришельца, и выл, как домовой в печной трубе.
А нас с Фрицом наружи – «колбасило»(*20)!
Девицы отреагировали восторженно, и ходили как заворожённые озираясь, пританцовывая, восклицая, и блестя доступными от упрятанности в одежды частями прелестей своих белых тел, окрашенных отблесками сменяющихся непрестанно бегущих, разноцветных Луперт-Робертовых фантасмагорий.
Так, ведь, гостьям-то невдомёк, что стены моей лаборатории ничем не выложены, что нет на них экранов и зеркал нет – просто кирпичные стены!
Потому они так и радуются, дурёхи!
А мы с Фрицом, озираясь, страшились увиденного и пребывали в анабиозе словесном и полной блокировке разума. (Но с Фриды – то я глаз, конечно, не спускал.)
И вдруг она направилась куда-то, решительно так, и на меня, оглянувшись через плечо, странно и выразительно посмотрела, да, и вышла за пределы изображения. Словно, – сквозь стену, – и исчезла-а!
Я выпустил рычаги усилителя поля, и – за ней.
За пределом стены всё снова стало молочно-белым а Фрида – голой.
Я – тоже.
Но она, однако, не смутилась.
А я-то что! Я – не лох! Подошёл к ней, и, ну, – давай!… Никого ж вокруг!
Молоко принимало любую форму и держало нас в любом положении. То есть, – позе.
И наслаждение тоже было неземным.
Импульс шёл прямо в мозг.
Потом и Фрида стала вся белой, как неоновый фон, как молоко.
Цвет пропал совсем и у моего тела.
Мы различали друг друга по шевелящимся контурам, и – по чувству!
Формы рисовалась тончайшей чёрной сеткой.
Когда сетки наших тел соприкасались, то – искрили.
Я видел контуры своих рук на её спине, и свой член внутри её живота, мерцающий яркими искрами огней, как шпиль телебашни в утреннем тумане! И от него – шпиля – по контурам наших тел импульсами, разбегались стаи искр, всплывая к головам, лопаясь, и разлетаясь от кончиков волос шарами, как серебристые салюты.
Контуры – сеток её внутренних органов, поставленные друг на друга, составлялись в пирамиды из абстрактных форм. Она напоминала древний, стеклянный покрытый цеком (*21) сосуд внутри которого громоздились вертикальные столбы ацтекских идолов, изрезанных ритуальными барельефами. (Или те самые небоскрёбы-колбы.) Я замер, рассматривая взаимодвижение замысловатыых изгибов и аллегорических форм в её нутре.
Мне чудились портреты из фруктов средневекового Джузеппе Арчимбольдо(*21)
Картуши итальянских гербов из окантовой ботвы и марсианские равнины наполненные фантасмагоризмами Босха(*22).
Искры разбегались по нам во все стороны, лавинообразно множась.
Меня, лично, это не сильно удивляло – Дык, так – дык.
А как же ещё может быть?
Мы – часть этого мира. Сетка – разной плотности. Самая мелкая сетка – у Фриды на глазах. Соски заштрихованы – почти дочёрна, ну и губы – те и эти.
Но «те»-то я уж потом рассмотрел, когда... да впрочем, что тут говорить, сами догадаетесь.
А теперь – я созерцал феерические глаза, и всё лицо её.
Она и сразу хороша показалась мне, а тут – и вовсе мираа-аж!
Волосы её – волнистые и густые, и большие, с загнутые кончиками, ресницы – струились и шевелились, словно водоросли на раковине головы. Они –продолжали линий сетки, рисующей черты её лица. Я не мог отвести глаз от разбегающихся искорок на её губах после поцелуя, и всё целовал – и смотрел, целовал – и смотрел! Искры бежали от губ по лицу, по колышущимся линиям прядей волос и ресниц и, сорвавшись с их кончиков, далеко разлетались, исчезая в неоновом молоке.
Фрида, загадочно улыбнувшись, оттолкнулась от меня, и проплыла куда-то чуть в сторону и, откинувшись на спину, опять испарилась в белом сиянии.
Я подпрыгнул в невесомости и, не задумываясь, нырнул за своей красотой туда же!
Вылетел, охнув, на солнечную улицу с небоскрёбами авто и толпами людей.
Слава Богу – одетый!
На Фриде было лёгкое розовое возрожденческое платье, как на грациях Ботичелли(*23), затянутое на разных уровнях несколькими поясами в широкие складки, с воланом по длинному, до самой земли, подолу. Складчатый газ платяной вуали не скрывал, а вырисовывал её обнажённые выпуклости. Силуэт просвечивал на солнце в контражуре.
На мне – сиренево-синий костюм хамелеон – тройка и такая же шляпа с короткими полями. В руках – белая трость.
Волосы её, теперь светло–каштановые, как кофе с молоком, но с розовым отсветом, распущенные, с крупными волнующими прядями и с завитками на концах, обрамляли её улыбчивое личико. Глаза её – бесстрастны и спокойны.
Всё так и должнО?
Похоже, – да!
Мы шагнули к краю тротуара, и Фрида взмахом тонкой ручки остановила длинный, лимузин. Бело–кремовый!
Упали на заднее сиденье, в скрипучую кожу. Водителя нет и в помине.
– «Двигай!» – Приказала она пространству: не то виртуальному водителю, а может – мне.
Ну, я-то, – не зевал!...
Бутон волана вуали ажурными прозрачными волнами раскрыл изгибы её белых ног, рассыпавшись поже лимузина, опав повсюду словно цветение розовой кроны сакуры.
Мои приливные накаты прерывали долготы её дыханий и стонов. А бархат, розовеющего тела весь, покрыла дрожь.
И розовый лаковый блеск её ногтей длиннющих впился в мои плечи среди струящихся змеек вен по-над отяжелевшими мышц долями.
2-3
– Стоп факинг !(*24) – Вывел нас из сладостного оцепенения голос Фрица!
Вот – «немчура!»!!! Что тут скажешь!
Его очкастая бошка торчала в люке, что в обрамлении пухлых ромбов обивки потолка.
– Там Луперт–Роберт осознался. Психует!
– Хорошенький же тут образовался «виртуализм», однако!(*25) – Я подумал и проорал с досадой:
– Ты, Сгинь!
Я даже не обернулся ни на пол–оборота и не прерываясь закончил наше общее дело с Фридой.
Фриц исчез.
Машина въехала в молочный свет. И растворилась.
Моя Фрида стала нарисованной опять. Я – тоже.
Тут Фриц уменьшил потенциал магнитного поля, которое я случайно замаксималил, под впечатлением дев которые к нам тогда ввалились без церемоний. И Фрида, Анна и Ирма, вновь проявились в моей лаборатории. И я , конечно!
Зачем это ему?
Так было–то хорошо!...
– …И дом такой изменчивый можно измыслить! – безумствовал Луперт–Роберт, стоя перед нами. (Он только что выбрался из комнаты-пришельца и принимал во все глаза трёх наших граций красоту.)
– Заткнись! – Рявкнул я, оскорблённый хищными взглядами его в её особо сторону. – Ну, как бы их теперь всех выгнать и опять остаться с Фридой наедине?! – Я думал.
Да вот они и сами скрылись, растворившись в проёме двери!
В обнимочку.
Почти все сразу!
Без мистики!
В бар внизу.
А Фрида моя тут же разделась и вот набросилась, как самка богомола!
Того гляди и голову откусит!
Обвила меня всего своими спортивными конечностями и повалила!
И, ну, давай волнообразно низом прессоватьЯ
Я таких танцев и не видывал!…
Ну, если только, может, где – в кино? Да, и то только – мельком!
А тут – весь крупный план её стараний только мой!
Да ещё так долго!
Может быть, то, даже, йога-видео-курс был? – Не по! О! О!
Не помню!…
А после – непрерывный клинч!
А говорят – «С женщинами не борются» – Да, ещё как!
Вот только, бесполезно – победила!
И! О!О!О! Опять!
Ну, заводная!
А, может, это Фрицово магнитное поле так влияет?
Да, впрочем, я ж и не знал её раньше. Возможно, что она всегда такая?
Этих девиц, вообще-то, он – Фриц – и зазвал.
Признался потом, что хотел им нашим шоу хвастать!
Уверен же был, что всё получится!
Он – нахал и гений!
2-4.
Но тут совместное дело кончилось.
Я собрал всё в охапку и свалил.
Нечего тут с ними рассусоливать!
Опять кто-нибудь всё продаст, не успеешь оглянуться!
Долой бардак!
Даёшь – дело!
Надо всё обдумать, дожать, зафиксировать документально, в общем, – превратить наработки в солидный продукт.
А с ними потом расплачусь. Было бы с чего!
Фриду, однако, взял с собой.
Я без неё, – как без наркотика – ни шагу!
Трахал весь, без передыху, месяц.
Ну, и конечно, – работа моя вся сразу застопорилась.
Однако, так дела не делаются! – Решил я про себя.
Поэтому, – сбежал и от Фриды.
Соскочил, как только осознал рутину.
– …«Освобождение от отживших оболочек, постоянно свободного изнутри!» – Так назвал свой отрыв. Люблю патетику!
Но дрожь и искры по телу – не забыл! Влип и прирос.
Если представить мысленно прозрачную оболочку русалки – будто она пустая внутри.
Ну, там… – без органов и скелета – просто ёмкость – хвост, живот, груди, голова...
То, можно поместить в неё – себя....
Фу, нечисть!
Влезет же в голову!...
2-5
Серёга пробудился.
Он лежал на спине и думал.
Делать ничего не хотелось. В окне шумел прибой. Садилось солнце.
И самая пора бы поработать, так, ведь, – не прёт!
Такая она сущность русского вдохновения – требует пинка!
А дать – некому.
Тут надобно применять самоорганизацию, а это уже не русская, а немецкая мудрость…
К нашему – не годится!
Так, что же случилось там – в пятницу, в моей китайской лаборатории?
Снова надо бы собрать шаро–комнату и повторить.
Серёга законнектился в сеть и прочёл: «Перед тем как прыгнуть с мостков подумай о том, сможешь ли ты забраться обратно».
– Это мне знак об опасностях магнитного поля. – Смекнул он про себя. –
А Фрида – чудо как хороша была!…
Эта мысль – Думал Серёга, – ключ ко всему. Фрида – его наваждение, она пьёт разум. Он и она – тождества…
Серёга тупо созерцал горизонт.
Мысли о «Ии-Бэ-Пэ» – не шли. Или, вернее, интерпретировались в одном только контексте: ОНА! Она – преследовала и оттягивала на себя – все до единой идеи.
Он катастрофически не способен владеть своим телом.
Казалось, его гнёт и коробит, как изображение в кривом зерцале, как будто он на грани перехода сквозь нечто!?
Серёга застыл намертво в прозрачной глыбе выдуманного измерения.
Сны и те – не клеились. Напротив – сон и явь смешались!
Раз за разом он просыпался, выдернув себя из череды кошмаров.
Так продолжать более нельзя!
Серёга, измученный, брёл вдоль линии прибоя.
И раз за разом, переходя из дня в сумерки, из сумерек в – в темноты ночи, и через ночь… – он, «опупело» глядя в даль, всё созерцал дымчатый перламутр кристаллов рассвета.
Борьба за свою свободную суть стала бессмыслицей.
Хотелось только одного – сдаться. Но и сдаться было некому. Он – один. Фриды нет и не было! Всё это, наверное, отголосок морока Луперт–Робертового бреда!
Да, да, проблемы-то не было! Немое сопротивление ей, как и притяжение, существовало в голове его, и – только!
Но то ж была его единственная голова!
Как же быть с шарокомнатой?
Да!
Вот она мысль!
Остались видеозаписи! Собрать демоверсию из Луперт-Робертового сна.
Он так и хотел!
Хоть может и,… – вряд ли…
2-6.
Чтобы прогнать все слы о ней и наваждения, Серёга силой усадил себя в кресло из шаров и принялся нарочно представлять всякую всячину.
Усилитель поля он взял с собой. Повесил на грудь.
Обновлённый и модернизированный, усилитель стал похожим на пульт для геликоптера.
Работает – от энергии организма держащего.
Главное во всей Серёгиной затее – «Ии-Бэ-Пэ». Он самый должен быть всегда с тобой.
Нет питания – нет поля. Настроил от себя. Подумал: «Захочу жрать – и нет магнитного поля: сразу и вернусь.»
«Лёд тронулся…».
2-7.
Геометрия нового бело-неонового мира удивляла.
Нарисованный чёрной сеткой Серёга отправился в молочную даль измерять шагами световые километры.
Медленно поворачивал рычаги. Менял и плотность, и частоту линейной графики.
Как это Фрида переходила в цветной реал?!
Не поняллл…
А куда б тебе хочется?
Вот, например,…
«…Бескрайняя красная растресканная пустыня, залита жаром и сушью полуденного солнца…»
Не-е-е! Не то!…
***
;
Ии-Бэ-Пэ.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
3-1
Серёга выдвинул рычаг пульта вперёд до упора.
В лицо дунул сильный ветер. В ярком пространстве появились перспективная сетка линий, и тут же они трансформировались во что-то изогнутое – волны и складки повсюду.
Неоновый свет и Мир, всё ещё нарисованный чёрной графикой, стал контрастнее.
В голове рождался, мерцал и уходил за горизонт трескучий гул.
Впечатление скакало:
Всё плоское – он объёмный.
Всё объёмное – он плоский.
Стены новой шаро-комнаты – чёрны. Сетка усложнилась – стала из треугольников и кружков, и – изгибается на стыках граней.
– Ты, Серёга, врисовал себя в мир для людей с объёмным воображением! – Потянул он про себя.
3-2
Фрида лежит огромная, в кромешной черноте. Тело её словно набросано белилами на рельефной чёрной бумаге. На ней – сетчатое белье.
Исчерно-феолетовый рисунок чулок, проступая из фона, охватывает бесконечные, уходящие в перспективу, белые ноги. Узор напоминает африканские орнаменты. Мелкие элементы – кружки, крестики, ромбы, сплетённые в фантастическую паутину, покрывают ступни, голени, округлые бёдра, кружевной край у бикини оставляет белые узкие участки плоти. Колени её, широко расставленные, вздымаются, как зиг-заги буквы «эМ» – триумфальная арка в его – Серёгину – честь!.
Он вошёл в красный мир её чрева через коралловый вертикально-бионический портал губ – розовые отвороты, чёрный тюльпановый край. Проскользнул – словно в зев ракушки – рапаны.
По стенам красной пещеры внутри Фриды – горизонтально–ребристые слои. Меж слоёв – тут и там – шпыньки. Похоже на внутренность барабана музыкальной шкатулки или тактильное табло для слепых с шрифтом брайля... Серёга слегка коснулся шпыньков подушечками пальцев.
Зазвучали!
Своды пещеры приподнялись, а стены раздвинулись, раскрыв тоннель.
В конце овального в сечении прохода выдаётся вперёд цилиндр.
Серёга, как космонавт в невесомости дошагал к нему огромными летящими шагами, подпрыгнул, подлетел и ухватился за выпукло–вогнутый край цилиндра, с воронкообразной вмятиной, похожей на форму от вращения кардиоиды(*27).
Цилиндр всосал его своей воронкой–ртом, растянутым в улыбку, словно смайлик – с лицом Моны–Лизы.
Серёга мчится головой вперёд по извилистому треку улитки Паскаля!(*28)
Он – как спортсмен санник.
О-о-о, этот бобслей! (*29) Ка-ак хорош!
Его внесло в огромный, грушевидный биоморфный(*30) зал.
Фрида была там – теперь такая же маленькая, как и он. Серёга обнял и, целуя, вгрызся в неё всем телом. Она поглотила его мембраной, как клетка, растворив в своей цитоплазме(*31). И – стала им.
Без кожи – весь одетый в красный мышечный корсет с белыми узлами сухожилий, он огляделся в красном зале и полез по ребристой стене.
Где-то на середине подъёма Серёга застыл, как матрица чего-то будущего считывая вехи своей истории на шпыньках и красных горизонтальных дорожках.
Борозды сдвинулись и закружились. Сталкиваясь на своём пути со шпыньками, Серёго-Фридино тело издавало мелодичные звуки.
Музыка разом – и умиротворяла, и будоражила, напоминая певучие перезвоны стеклянных колб.
Его мышцы срослись с бороздами и соки слились с кровотоком стены. Они – стали одно. Он и Она – Тождество.
3-3
Серёга отодрался от простыней.
Он весь взмок. На теле отпечатались узоры складок измятой ткани.
Морской ветер гнал над прозрачной голубой рябью бело–голубые клоки плотных, как мыльная пена кучевых облаков.
Белый выступ стены отеля – слева.
По штукатурке с мелким голубым цеком трещин из треугольников и трапеций, извиваясь взбежала, и… замерла голубая ящерица, отбрасывая на белую стену ярко-синюю тень.
Серёга смотрел в даль моря из шарообразной комнаты с круглой кроватью через выпуклое, как линза, круглое окно. Край окна обрамлён голубой лучистой диафрагмой.
Серёга перешёл в столовую – тот же шар – с круглым столом и шарообразными стульями и таким же линзоподобным окном.
Белый выступ стены отеля справа – её нос, – догадался он, пребывая в полу-забытьи:
Смотреть на мир её глазами!
Красные сны и, снующие сквозь тело твоё, её эритроциты! Они – бодрят и щекочут…
Меж ног … – Родилось в нём нечто поэтическое, и тут же умерло.
Серёга проснулся во второй раз.
3-4
Кто она?!
Фрида ли?!
Та ли, что будила в нём щекотку плоти?
Или это – ещё одна очередная абстракция его мерцающего ума?
Серёга, суть явлений привык искать во многих точках зрения.
Иначе «Ии-Бэ-Пэ» не разбудить.
Кажется, – надо проверить.
А если сформулировать так?
Инфо–картина, его демо–ряда, взбудоражит в сознании наблюдателя своё особое «импрессио» и преобразует его сознание, породив необычное восприятие окружения.
Новое инфо под влиянием собственных интерпретаций вызовет новые впечатления, а за те – опять породят новые интерпретации. Лавинообразная смена инфо-восприятий и интерпретации, будучи материализованными на каждом этапе, вызовут такое же лавинообразное преобразования окружающих нас рукотворных пространств, форм и предметов. Это возбудит новые витки в дизайне – импульсный или реактивный импрессионизм.
А там и до Архитектуры трансформирующегося инфо–здания недалеко…
Серёгина комната – тому прототип. Прав был Луперт-Роберт!
Каждый будет настраивать своё пространство и вещи под себя.
Однако, алгоритмы изменений и исходную инфо–картину надобно создать от профессионального творца:
Хаос тут неуместен!
Серёга мыслил.
Токи искрами разбегались в белом неоновом пространстве по сеткам их общего тела, а по невидимой коже прокатывались незримые волны тепла.
Его внутренний «Ии-Бэ-Пэ» мерцал на высоком энерго–уровне.
Об этом свидетельствовал торчащий… Ну, – ладно!
Пора работать!
Следует усовершенствовать…
Себя.
***
;
«Ии-Бэ-Пэ».
ГЛОССАРИЙ.
• Серёга Илонов – главный герой рассказа Антона Талана «Ии-Бэ-Пэ», изобретатель, программист. Герои рассказа Антона Талана «Ии-Бэ-Пэ».
• Луперт Роберт Д”Шатл английский дизайнер. Герои рассказа Антона Талана «Ии-Бэ-Пэ».
• Фрида - девушка изобретателя Серёги Илонова, мир его грёз. Герои рассказа Антона Талана «Ии-Бэ-Пэ».
• Христиан Фриц – физик, знакомый Серёги Илонова. Герои рассказа Антона Талана «Ии-Бэ-Пэ».
;
«Ии-Бэ-Пэ».
ПРИМЕЧАНИЯ:
ГЛАВА - 1
(*1) cтр. 4. «Онлайн»* - Термины онлайн (англ. online) и офлайн (англ. offline) имеют значение в отношении к компьютерным технологиям и телекоммуникациям.
Различие между онлайн и офлайн рассматривается как различие между компьютерно-опосредованной (сетевой) коммуникацией и межличностным общением соответственно.
Интернет — это виртуальность или киберпространство, а офлайн — реальность (то есть реальная жизнь или физический мир).
(*2) cтр. 5. Дерен* - Андре Дерен (фр. Andr; Derain; 10 июня 1880, Шату-сюр-Сен — 8 сентября 1954, Гарш) — французский живописец, график, театральный декоратор, скульптор, керамист. Французский художник постимпрессионист, кубист.
(*3) cтр. 7. “Грейтбритен”* - Великобритания (слэнг.)
(*4) Стр. 7. “Флэты”* – (flat англ.) – Жилые квартиры.
(*5) Стр. 7. “Приват-хаусы”* – (private house англ.) – Индивидуальные жилые дома.
(*6) Стр. 7. “Паблик-спэйсы* – (public spaces англ.) – Публичные пространства.
Административные помещения.
(*7-*8) Стр. 7. “Шопы” и “Пабы”* – ( shop and pab англ.) – Магазины и Пивные бары.
(*9) cтр. 7. «Прёт» * – слэнг . – будоражит, заводит.
(*10) cтр. 7. «Десктоп»* – Десктоп (от англ. desktop [d;skt;p] — «поверхность стола»): Настольный компьютер — компьютер, предназначенный для постоянного размещения на столе.
(*11) cтр. 5. «Офлайн»* - Термины онлайн (англ. online) и офлайн (англ. offline) имеют значение в отношении к компьютерным технологиям и телекоммуникациям.
Различие между онлайн и офлайн рассматривается как различие между компьютерно-опосредованной (сетевой) коммуникацией и межличностным общением соответственно.
Интернет — это виртуальность или киберпространство, а офлайн — реальность (то есть реальная жизнь или физический мир).
(*12) cтр. 8. «Андестендил» * - понимал – (слэнг. от английского understand понимать.)
(*13) cтр. 8. «Канает»* - (слэнг.) – подходит, годится.
(*14) cтр. 8. «Эбилити»* (ability англ.) - способность.
(*15) cтр. 8. «Оппортьюнити» * (opportunyty англ.) - возможность.
(*15) cтр. 8. «Колбасить» * - (слэнг.) – делать что-то без перерыва.
(*17) cтр. 9. «Кислотные» * - (слэнг.) - Резкие, ядовито – яркие, синтетические цвета.
(*18) cтр. 9. «Пантоны» – коллерные веера. – Цветовая модель Пантон, система Pantone Matching System — это широко используемая стандартизованная система идентификации и подбора цвета, общепризнанный международный стандарт в издательском деле и офсетном производстве. Идея стандартизации цвета в том, чтобы независимо от используемого оборудования позволить дизайнерам точно воспроизвести нужный цвет, лишь указав его номер.
(*19) cтр. 9. «Дополнительные» * – культурные сочетания выдавать –
Дополнительные цвета, взаимодополнительные — пары цветов, оптическое смешение которых приводит к формированию психологического ощущения
ахроматического тона (чёрного, белого или серого). Синоним понятия — противоположные цвета.
Мастерское использование дополнительных цветов в живописи приводит не только к усилению цвета, но и гармоничному состоянию зрителя.
ГЛАВА – 2
(*20) cтр. 11. «колбасило» - Эмоционально встряхивало, распирало эмоциями.
(*21) cтр. 12. Джузе;ппе Арчимбо;льдо * (итал. Giuseppe Arcimboldo; 1526 или 1527, Милан — 11 июля 1593, там же) — итальянский живописец, декоратор, обычно причисляемый к представителям маньеризма. В его творчестве некоторые критики и художники XX века усматривали предвосхищение сюрреализма.
Известен, как художник, писавший портреты персонажей в виде натюрмортов, составленных из овощей, фруктов, цветов, кореньев, животных и рыб.
(*22) cтр. 12. Цек – в изделиях из керамики и стекла — мелкие трещины, возникающие от резкого охлаждения изделия после обжига или из-за разницы в коэффициентах теплового расширения массы и глазури.
(*23) cтр. 12. Босх* - Еру;н Анто;нисон ван А;кен (нидерл. Jeroen Anthoniszoon van Aken [j;;run ;n;to;n;;so;n v;n ;a;k;(n)]), более известный как Иерони;м Босх (нидерл. Jheronimus Bosch [;;ije;ro;nim;s ;b;s], лат. Hieronymus Bosch; около 1450—1516) — нидерландский потомственный художник, один из крупнейших мастеров периода Северного Возрождения.
Сюрреалист эпохи возрождения.
(*24) cтр. 13. Ботичелли* – Са;ндро Боттиче;лли (итал. Sandro Botticelli, настоящее имя Алесса;ндро ди Мариа;но ди Ва;нни Филипе;пи (итал. Alessandro di Mariano di Vanni Filipepi); 1 марта 1445 — 17 мая 1510) — итальянский живописец, один из значимых мастеров эпохи Возрождения, представитель флорентийской школы живописи.
(*25) cтр. 13. «Стоп факинг»! (stop fucking англ.) – Заканчивай секс.
(*26) cтр. 13. «Виртуализм» ! – Виртуальная реальность — созданный техническими средствами мир, передаваемый человеку через его ощущения: зрение, слух, осязание и другие. Виртуальная реальность имитирует как воздействие, так и реакции на воздействие.
ГЛАВА-3
(*27) стр. 17 стр. 14. Кардиоида* – Кардио;ида (греч. ;;;;;; — сердце, греч. ;;;;; — вид) — плоская линия, которая описывается фиксированной точкой окружности, катящейся по неподвижной окружности с таким же радиусом[1]. Получила своё название из-за схожести своих очертаний со стилизованным изображением сердца.
Кардиоида является частным случаем улитки Паскаля, эпициклоиды и синусоидальной спирали.
(*28) стр. 17. Улитка Паскаля*- Улитка Паскаля ; плоская кривая определённого типа. Названа по имени Этьена Паскаля (отца Блеза Паскаля), впервые рассмотревшего её. Ну, оочень эротичная форма, до неприличности. (прим. Автора).
(*29) стр. 17. Бобслей* - Бобсле;й — зимний олимпийский вид спорта, представляющий собой скоростной спуск с гор по специально оборудованным ледовым трассам на управляемых санях — бобах.
(*30) Стр. 17. Биоморфный* Биоморфизм — система моделирования в культуре с помощью биологических образов.
(*31) стр. 18. Цитоплазма* - Цитопла;зма (от греч. ;;;;; — «клетка» и ;;;;;; — здесь «содержимое») — полужидкое содержимое клетки, внутренняя среда живой или умершей клетки, ограниченная плазматической мембраной. Включает гиалоплазму — основное прозрачное вещество цитоплазмы, находящиеся в ней обязательные клеточные компоненты — органеллы, а также различные непостоянные структуры — включения. Иногда под цитоплазмой понимают только гиалоплазму.
#Антон_Медведев-Талан_Архитектор
#Магия_Архитектуры_Антона_Талана
.