В детстве нас с братом увозили в гости к бабушке - в Макаровку - так называли уютный посёлок на берегу большого озера сами его жители. Когда-то их предки переселились сюда из далекой Малороссии. Говорили они на русско-хохлацком диалекте, смешно мешая слова. Было что-то доброе в этом странном говоре - суржике. Многое для нас с братом было здесь диковинно - даже колодцы в поселке стояли прямо посредине размашистых улиц. Было удивительно, что они совсем не мешали движению в любое время года. Много лет минуло, но до сих пор щемит сердце, когда, свернув вправо с асфальтированного шоссе, подъезжаю к деревенской околице. Целых улиц уж нет,от домов остались лишь бесформенные бугры, но детская память из самой своей колодезной глубины достает едва сохранившиеся приметы прошлого. Даже ветерок и шелест больших тополей на южной окраине села вдруг рисует картины давнего - вот стадо идёт с далёких пастбищ, поднимая тучу пыли, мычат уставшие от жары и назойливого овода коровы, словно выстрел сухо щёлкает бич пастуха. Запах молока и жареной картошки, которой угощались мы с братом, навсегда остался в памяти. Но более всего запомнились мне бабушка и дед. Бабушка словно излучала доброту, весь её вид, мягкий и уютный, магически притягивал к себе. Несмотря на полноту, бабушка была подвижна и работала от зари до зари. Ей пришлось хлебнуть лиха в далекие военные годы, да и после было не легче. Оставшись с маленькими детьми на руках, она пахала на корове, добывала дрова в лесу, жила с клеймом «врага», поскольку дед мыкался в немецкой неволе и на Колыме.
Самым ужасным для неё было острое чувство безысходности оттого, что нечем было кормить детей. Будучи уже пожилыми людьми, дети войны постоянно вспоминали чувство голода, грызущее изнутри молодой, растущий организм. Дети рано взрослели, они становились опорой для матерей, заходившихся в жутком крике после прихода почтальона, самого желанного и одновременно самого страшного человека на улицах села.
Анастасия потеряла надежду после дня Победы, но дед вернулся позже, к концу победного года, и до смерти вождя народов только в сумерках разрешал себе выйти, точнее, выползти, в огород, опасаясь очередной посадки за плен.
Из детских воспоминаний замечательны субботние вечера.
Огромная русская печь выдавала на «гора» горячие круглые булки, которые дед резал, прижав к груди, большим кухонным ножом и, обжигая пальцы, раздавал пахучие куски многочисленным внукам. Не страдавшие отсутствием аппетита, покрытые летней уличной пылью, внуки и внучки за милую душу уплетали их, запивая молоком. Бабушка колдовала у печи, доставая все новые и новые булки, словно добрая волшебница складывала хлеб на белый, расшитый крестиком, рушник. Пекла она на всю неделю, хлеб в магазине не покупали, по качеству он значительно уступал собственному. Через много лет, когда я попал в дом деда, печи не было, угол дома – пятистенника был сиротливо пуст, комната почему-то не стала больше оттого, что печь убрали и сделали паровое отопление. В доме жили другие хозяева, он казался чужим, неприветливым и холодным. Будто с уходом старых хозяев у дома отлетела душа, хотя всё, кроме печи, осталось прежним. Через пару десятков лет от него высился лишь остов: стены с обвалившейся крышей, покосившиеся рамы. Дом медленно погибал под действием ветра и дождей, своей судьбою напоминая о временности человеческого бытия.
Последние годы жизни бабушки прошли вдали от Макарьевки. Скончалась она в студеном декабре, на полтора десятка лет пережив деда. Мы везли ее на погост в кузове огромного «Урала». На полпути вдруг густо посыпал снег и я полез в кузов, чтобы прикрыть гроб крышкой.
Казалось, бабушка прилегла отдохнуть на несколько минут в неширокую домовину, и лишь пушистые снежинки на её похудевшем спокойном лице почему-то не таяли. Пришло горькое осознание того, что её больше нет, как нет того далекого беззаботного времени, в глубину которого упало наше счастливое детство…Несмотря на это чувство, я и сегодня верю тому, что она терпеливо ждёт всех нас где-то в неведомом мире...
И может быть, там тоже есть запах хлеба…
Автор у дома в Макарьевке Жамбылского района СКО. 2013 год.
Из книги Виниченко С."Листая старые страницы",-Курган,2014 год