В этот день в зале собиралась вся община, для Марата это был первый такой день. Когда община собиралась тут в прошлый раз, его ещё не было на свете. Ведь такое событие происходит не чаще, чем раз в четверть века.
Рядом сидела Марина, её пузико уже округлилось, и факт обудущего материнства скрыть было уже невозможно. Но они и не собирались эчто-то скрывать – наоборот, Марина старалась всячески подчеркнуть наметившийся животик, а Марат всячески акцентировал внимание на будущих малышах. Вот и сейчас Маришка подчёркнуто выпятила пузико и что-то мурлыкая себе под нос гладила его ладонью. Марат обнял жену, и накрыл её тонкую ручку своей большой кладонью.
Может быть ему показалось, но на секунду возникло ощущение, что с той стороны кто-то пошевелился – Марина расплылась в улыбке, а Марат настороженно прислушался, надеясь снова уловить это движение. Они даже пропустили момент, когда старейшины собрались за столом и начали вытягивать конверты.
Счастливые молодожёны, сплетя пальцы рук всё ещё внимательно прислушивались к движению в материнском чреве, когда в зале прозвучал голос председателя:
– Марат Камерер!
В первое мгновение он даже не понял что произошло. Просто в людном зале наступила полная, звенящая тишина, а молодые, ещё мгновение назад внимательно наблюдающие за животиком будущей мамы, сами вдруг оказались в центре внимания – на них смотрели сотни внимательных сочувствующих глаз.
Несколько секунд мозг отказывался воспринимать происходящее всерьёз. Первой пришла в себя Марина. Лицо, до этого выражавшее радостную безмятежность вдруг подёрнулось пеплом, у неё перехватило дыхание, она сжала руку мужа как будто ища спасения – но его не было – и когда она это осознала, в глазах девушки заблестели слёзы.
И только тогда до Марата наконец дошло, что с трибуны только что прозвучало именно его имя. Сердце замерло, в горле застрял ком, грудь как будто сжали стальные обручи – он не мог сделать ни вздоха. Кровь прилила к лицу, застучала в висках, в одно мгновение он покрылся липким холодным потом.
Девушка одёрнула руку и пулей вылетела из зала, он хотел было догнать её, но дорогу ему преградили двое дюжих приставов, из-за распахнутой двери раздался нечеловеческий вой – Марина орала что было сил, рыдала в голос. Кто-то бросился к двери, что бы успокоить её, но Марат не разглядел, кто это был.
– У вас есть необходимые документы? – спросил пристав, но Марат его не услышал.
Крепкие руки встряхнули его и только но даже тогда он не смог понять, чего от него хотят.
– У Вас есть необходимые документы? – снова спросил пристав.
Как во сне Марат порылся за пазухой и, достав охапку пожелтевших страниц, передал их приставу. Пристав покачал головой:
– Этого не достаточно, вот, – он протянул руку к пачке бумаг, которую держал второй пристав и взяв несколько журналов, передал их Марату.
Марат машинально сжал пальцы, и лишь затем, опустив глаза, посмотрел что оказалось у него в руках. Это был толстый и твёрдый журнал, даже несколько. Бумага была очень странной: блестящая, гладкая, как будто покрытая лаком, на ощупь страницы напоминали древний пластик или хорошо отполированное дерево – такую бумагу в общине не делали, это точно.
На обложке были изображены высотные дома, на фоне заката. И спешащий куда-то мужчина в странной одежде, которая была такая же лакированная, блестящая, струящаяся как и необычная бумага, на которой была изображена. В далёком городе с обложки журнала наступала ночь, а на крышах небоскрёбов загорались посадочные огни.
Эта вещь была старой, очень старой – она была частью ИСТОРИИ. Только такие вещи подходят для этой миссии.
Пристав несколько раз щёлкнул зажигалкой, и убедившись, что пламя, как ему и положено, вспыхивает по команде, передал её Марату. Тот неловко принял её, чуть не выронив бумаги, прижал к стопке большим пальцем и перехватив в охапку исторические документы в сопровождении приставов проследовал на сцену.
Люди в зале стали расходится, никому не хотелось видеть того, что произойдёт дальше. Старейшины тоже ушли – они проходили мимо, отворачиваясь и пряча глаза. Только председатель и приставы останутся с ним, и то лишь до тех пор, пока не начнётся настройка.
На плечо Марата легла костлявая рука председателя – он подошёл спереди, и вроде как собирался пожать Марату руку, но руки Марата были заняты бумагами. Поэтому председатель лишь похлопал его по плечу. Он открыл было рот, что бы сказать что-то напутственное, но потом, видимо поняв, что слова тут не помогут, передумал, махнул рукой, и прошёл мимо. Затем всё же вернулся и произнёс:
– Жгите аккуратно, начните со своих бумаг, так он сможет настроиться. Когда будите жечь старинные журналы – не вырывайте страницы, просто отгибайте их и ждите пока догорят. Когда поймёте, что то что осталось уже нельзя сжечь, держа в руках – поджигайте бумагу в ведре, он кивнул второму приставу и тот протянул Марату ведро, внутри которого была сложена скомканная бумага, – и пусть остатки документов догораю на ней.
Председатель замолчал, на секунду задумался и направился к спуску со сцены. Вдруг, замерев на мгновение на ступенях, он вновь вернулся и добавил:
– Вот ещё что, – проговорил он, – не торопись жечь всё быстрее, тебе это всё равно не поможет. Старайся растягивать процесс как можно дольше…
Теперь он видимо сказал всё, развернулся, отдал команду приставам и шаркающей походкой направился вон из зала.
Пристав кивнул, подошёл к задрапированной шторами со всех сторон конструкции в центре сцены – сваренному из тонкого металлического уголка палантину, примерно три на четыре метра, и высотой метра два с половиной – и отодвинул занавеску.
Марат, уже без сопротивления шагнул внутрь, обвёл глазами внутреннее устройство этого шатра без крыши, больше всего напоминавшего очень большую примерочную кабинку, только внутри было совершенно пусто.
– Клади на пол, – ответил пристав на не заданный вопрос, заметив как Марат растерянно озирается по сторонам не зная куда деть бумаги, что бы освободить руки.
Марат послушно наклонился и положил исторические документы на пол, затем повернулся и принял из рук пристава металлическое ведро с мятой бумагой. Штора за ним задёрнулась. Марат услышал звук поспешно удаляющихся двух пар ног.
Конечно, можно попытаться бежать, но долина не настолько велика, что бы скрываться в ней всю жизнь, а Марина… а ребёнок?
Марат тряхнул головой. Ничего не поделаешь, тянуть время бесполезно, оно и так сейчас растянется дальше некуда. Он уверенно поднял первое пожелтевшее письмо, и чиркнув зажигалкой аккуратно подпалил его с края.
Второй рукой он подхватил ведро, высыпал скомканные комочки бумаги на пол, и когда пламя начало обжигать пальцы, бросил догорающий документ на дно посудины.
Плотные шторы не пропускали света, но смена освещения была прекрасно видна по потолку, от которого Марата ничего не загораживало. Тени вдруг резко удлинились, и снова сменились светом.
Он поджёг второе письмо, перепады света и тени забегали по потоку чаще, затем третье письмо – теперь уже свет часто пульсировал. Четвёртое, пятое старое письмо… Когда он, наконец, поджог первую страницу журнала световая пульсация на потолке ускорилась настолько, что стала неотличима для глаза от сплошных серых сумерек.
Догорала последняя страница глянцевого журнала – свободной рукой Марат пошерудил огарки на дне ведра, добавил туда скомканной бумаги с пола, поджёг, аккуратно опустил в огонь тлеющий журнальный корешок.
Ещё пара минут и от старых бумаг остался лишь пепел. Световая пульсация замедлилась и с последним сполохом пламени сменилась ровным солнечным светом.
Марат поднялся, отряхнул руки, неуверенно взялся за край шторы, отодвинул её и выглянул наружу: зал был пуст. Он переступил тонкий уголок, опоясывавший конструкцию снизу по периметру примерно в четверти метров от пола, и вышел на пустую сцену. Под ногами жалобно заскрипели старые доски.
Часы, очень хитрой формы, с невероятно изогнутым циферблатом и плавающей по нему стрелкой – их специально изготовили для этого места – показывали ещё несколько минут до завершения сеанса.
Он прошёл мимо пустых рядов, к выходу, толкнул дверь – та была не заперта.
Пройдя по узкому коридору, он, наконец, вышел на улицу – солнце двигалось к полудню, было довольно тепло, как и утром… тем утром, когда он пришёл сюда с Мариной.
Он вышел, и не чувствуя под собой ног пошёл по городу – город сильно изменился. Некоторых знакомых ему зданий уже не было, а местами наоборот появились новые строения, где-то вдалеке виднелась высотка, ничего подобного утром в его городе не наблюдалось…
Он зашёл в какой-то закуток между домами – здесь было устроено что-то вроде детской площадки – по двору носились дети разных возрастов. У Марата тряслись руки и ноги, в тени деревьев он увидел пустую скамейку и поспешил сесть – сердце бешено колотилось, лоб был покрыт испариной. Но вид бегающих смеющихся детей подействовал на него успокаивающе.
Дрожь потихоньку проходила, сердце стало биться ровнее. Его внимание привлекла одна девчушка, почти уже девушка – она смеялась таким знакомым смехом… как Марина.
Девочка будто почувствовала его взгляд и, оглянувшись, в упор уставилась на Марата – как же она была похожа на его жену… вдруг девочка ойкнула, пулей кинулась в противоположную сторону, и скрылась между домами.
Марат расслабился – дикое напряжение, наконец, стало уходить – он откинулся на спинку скамейки, закрыл глаза, и, наверное, даже немного задремал. Очнулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Марат открыл глаза – перед ним стоял невысокий пожилой мужчина, его лицо было смутно знакомо, Марат выдал первое же пришедшее в голову предположение:
– Председатель?
– Теперь да, – подтвердил мужчина, – Сергееч умер несколько лет назад…
Марат недоверчиво посмотрел на мужика:
– Я Вас знаю… – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнёс он.
– Вы ведь Марат Камерер? – ответил мужчина вопросом.
– Да, это я, – обречённо подтвердил Марат.
– Я был в зале совета, когда Вас провожали… но тогда я был, конечно, намного моложе, – улыбнулся мужчина.
– Марина? – Марат произнёс только одно слово.
Мужчина опустил глаза:
– Я бы хотел вас обрадовать, но к сожалению нечем… – он как будто стыдясь чего-то протянул Марату стопку бумаг, – тут всё, что могло бы Вас заинтересовать, боюсь у меня плохие вести… Вы пройдёте с нами в дом совета?
Марат устало поднял глаза:
– Я могу отказаться?
– Да, конечно, – мужчина часто-часто закивал головой, – Ваша служба завершена. Вечером приходите ко мне лично, и мы уладим все формальности – Вы больше ни в чём не будите нуждаться… без Вас тут произошли некоторые… э-м-м… изменения. Но к сожалению в данный момент я вынужден Вас покинуть – нам необходимо выбрать нового рекрута…
От этих слов Марата пронзило жаром. Но собеседник не стал больше бередить его раны и отправился туда, откуда Марат только что пришёл.
А Марат разложил письма по датам и начал читать:
«Мне очень плохо без тебя… управа помогает, но этого не достаточно…
…у нас родилась двойня, мальчики близнецы…» – у Марата защемило сердце, тот мужчина сказал что хороших весте для него нет, так что, видимо, радоваться ему не придётся. На глаза навернулись слёзы.
«…прости меня, но я выхожу замуж, мальчикам нужен отец, да и не могу я одна потянуть двоих, последнее время мы голодали…»
Фото, двое парней подростков, лет наверное по 12, похожи ли они на него?
Сложно судить…
«…у нас с Майклом родилась дочь, её зовут Нелли Стилл…»
«…засуха, голод, Майкл погиб добывая лёд в горах, дочь я отправила к его матери, мы умираем…»
Свидетельство о смерти Даниил Камерер 14 лет.
Свидетельство о смерти Марина Стилл 38 лет.
Марина умерла… сын умер… По лицу Марата катились слёзы, они капали на бумагу и мешали читать.
Газетная вырезка «Прошло уже два года с момента отправки последней поисковой экспедиции – они так и не вернулись»
Перечень имён: подчёркнуто красным «Натан Камерер».
Марат зарыдал в голос, он поднял глаза и увидел уставившихся на него детей…
Нет, так нельзя, рыдать можно и в менее людном месте, зачем пугать ребятишек. Он поднялся и побрёл по незнакомым улицам наугад.
В себя он пришёл на берегу проклятого озера, и то лишь потому, что идти дальше было некуда – высоко в небе на расстоянии в несколько километров от берега, вращались останки полуразрушенного корабля. Как гигантская неровно обломанная по краям пластинка, он вращался вокруг своей оси, периодически загораживая рваными краями солнечный свет. В том месте, где стоял Марат наиболее удалённый от центра рваный кусок корпуса загораживал солнце раз в несколько минут, свет сменялся тенью совсем как тогда, на потолке в Доме Совета.
В такт вращению обломков корабля по озеру пробегала рябь оцепенения, как будто кто-то невидимый ставил куски природы на паузу. В замершей воде замершие рыбы испускали замершие пузыри. Когда тень над головой Марата сменялась блеском солнечного диска, рыб снимали с паузы, они плыли дальше до следующего поворота разломанного диска древней титанической конструкции…
Это произошло много поколений назад. Сначала по всему кораблю стали сбоить атомные часы – чего не может быть в нормальных условиях. Когда стало ясно, что вышел из строя временной шпиндель, повреждения корабля были уже необратимы.
В разных местах корабля время текло по-разному – корабль стремительно разрушался. Торсионный двигатель пришлось отключить. Они выпали в пространство вблизи неизвестной звезды, к счастью в её зоне обитаемости оказалась небольшая планета. Полуразрушенный корабль удалось довести до её орбиты. Тогда же кому-то в голову пришла блестящая идея – локализовать временной сбой, уничтожая старинные предметы – искусственный интеллект корабля почему-то считал задачу спасения предметов старины приоритетной и локализовал искривления времени чтобы их спасти. Это позволяло остальным частям корабля некоторое время пребывать в нормальном времени.
На втором витке предки заметили эту долину. Почти вся планета была покрыта горами и ледниками, но в этой долине была жидкая вода, и они попытались сесть сюда. Почему они не разбили корабль в другом месте? Марат всегда задавался этим вопросом, но если и были люди, знавшие на него ответ, они давно были мертвы.
В результате корабль рассыпался в воздухе над озером. Большей части пассажиров и экипажа удалось спастись, но искривления времени стали расползаться по всей долине, как до этого они расползались по телу корабля – в одной части долины проходили дни – в другой годы. Ни сеять, ни строить, ни просто жить в таких условиях было невозможно, и тогда старейшины – бывшие члены экипажа – придумали рекрутов: в одном доме уничтожаются старинные предметы, и корабль пускает всю мощность временного шпинделя на то, что бы замедлить там время, и пока это происходит, остальная долина может жить спокойно…
Марат заметил, что периодическая пауза на воде сменилась сначала на замедленную съёмку и, наконец, временные искривления перестали касаться озера
– новый рекрут заступил на смену
…а в это время в коридоре Дома Советов захлёбываясь горем и заливаясь слезами, рыдала навзрыд молодая девушка прижимающая к груди ничего не понимающего малыша…
ДВР 2020г.