Помяну царя Дария, который мудро заметил, что у подлецов возникают дружественные связи. Но до такой степени!
Был такой академик Хаин. Видать, из тех, которые без мыла могут влезть, потому что с его завиральными идеями стать академиком - это поразительно! Он утверждал, что никаких разломов в земной коре, а также периодов орогенеза, то есть горообразования, никогда не было, а против своего оппонента, академика Белоусова, написал статью, где обличил его в метафизике, мальтузианстве и неокатастрофизме, но Белоусова всё же не посадили. В Отечественную Хаин, есс-но, оказался в Ташкенте, где потом и остался. На сайте геобайки наткнулся на дискуссию пары засранцев, которые с тонким юмором вспоминали, как какой-то пень из Баку возил в Ташкент Хаину и ещё одному академику по машине гранатов вместе со своей корявой статьёй, которую те редактировали и размещали в академических изданиях. Они это называли Закавказская и Среднеазиатская геол. школы.
А на Урале в нашей партии был ст. геолог Кошель, его на безрыбье поставили. Он сдуру получил эту специальность, думал, тут мёдом намазано, а оказался в дыре, не хрен и зарплата, коэффициентов нет - и решил верноподданнической службой заработать перевод в Объединение и квартиру в Свердловске. У него и девиз был: - Начальство надо любить! - а ещё больше, чем начальство, он любил только себя, поэтому его никто не любил.
Ну, а насчёт облико морале припомню две иллюстрации.
Приехала к ним тёща, на внука Марика посмотреть, со скуки сдружилась с соседской бабкой и по секрету рассказала, что зять у неё еврей, только не афиширует, а то, мол, карьере может помешать. Кто-то стуканул на тёщу, и "молодые" набили ей морду и выгнали из дома. Та переночевала у соседей, наутро соседи попросили у начальника газик и свезли её в аэропорт в Челябинск.
А вот когда он стал начальником партии, он как-то в наш ОРС приказал продавщицам не давать конфет на свадьбу геологу Коле.
И вот это Кошель непонятно как учуял в Хаине родственную душу и загорелся его идеями.
Как это можно было, на Урале, где я раз жопой сидел прям на разломе?! Это мне один геолог рассказал. В стене карьера вскрыли кварцевую жилу, разорванную и смещённую по разлому метра на 4. Ну вот же, смотри, разлом, и смещение по нему! Кошель повернулся к стенке спиной и сказал:
- Ну, это можно понимать двояко.
В той конторе диссертации не писал только ну очень ленивый, типа как я, и Кошель тоже взялся, в свете указаний товарища Хаина. А тут я, наглый такой, приехал, и поставили меня нач. съёмочного отряда, и мои геол. карты полностью обсирали идеи Кошеля-Хаина. Экая я был скотина: раз он вызывает нас, геологов к себе в кабинет, гордый такой, показывает своё кабинетное творение и говорит:
- Вот, - мол, - 17-я жила точно по науке, в антиклинали сидит!
Я пригляделся и выдаю:
- Так И.М., она на три сантиметра левее! Вам топографы её неправильно на план перенесли.
Ох, чо топографам было...
Он пытался мне делать пакости, но путём не умел, так, гадил по мелочам, к тому же начальник ко мне хорошо относился. Но тут начальник пошёл на повышение, Кошеля поставили начальником, а ст. геолога прислали: по слухам, он работал в Средней Азии на съёмке, а съёмщики у нас это элита, и был свояком нашего Ген. директора. Фамилие его была длинная, с одной лишней буквой: Бебенин.
Первое впечатление было поразительное. Мордой он был вылитый Ленин, даже бородёнку носил, и я, узнав его поглубже, я впервые задумался, а был ли Ильич и в самом деле хорошим человеком? Ну два человека, как близнецы, им один из них - полный подлец!
Второе: пару раз обратившись к нему по геол. вопросам, мы перестали: он вообще ничего не знал!
Рабочий его день проходил так: нажравшись портвейна, он с громким храпом засыпал у себя в кабинете, потом с грюком падал со стула на пол, просыпался, садился и засыпал опять.
С Кошелем они нашли и общий язык, и общие цели: Бебенину надо было выкурить меня, чтобы освободить вакансию для жены. Взъелись не только на меня, - на всех молодых специалистов, кто более-менее нормально работал. При прежнем начальнике мы каждый месяц получали премии, а квартальную - чуть не в два оклада, то не успела эта парочка развернуться, как партия оказалась в полной жопе, а вместо премий получали выговоры, а за квартал - по строгачу.
Но уволить меня могли только в Объединении, а как меня уволишь, когда все этапы сдавал на отлично?! И они придумали хитрый план.
Средь зимы, неслыханное дело, они оба - сразу два руководителя, уходят в отпуск, а мне - везти на защиту свой этап. До этого они меня туда не пускали: нехрен конкурентов засвечивать. Кошель уехал, а Бебенин ещё с неделю болтался. Накануне моего отъезда он приходит на работу и говорит мне, что геол. материалы в Объединение везти не надо, они их осенью посмотрели на приёмке полевых материалов, взять только бухгалтерские. Ну, прям театр абсурда!
Захожу в конце дня к Степановне, которую он вместо себя оставил, спрашиваю:
- Степановна, ведь всегда материалы возили?
- Да, я и сама не пойму. Он аж два раза заходил сказать, чтоб не брали!
Какая нежная забота: два раза прийти на работу в свой отпуск, чтобы человек, которого он терпеть не может, не надорвался от тубуса с картами и папки с бумагами. Перебор! Ну, я, конечно, всё взял.
В геолотделе гл. геолог Мельников посмотрел на меня, как солдат на вошь, и своим:
- Я в Уралтерком еду, а вы без меня принимайте, я приеду - подпишу.
Я раскладываю свои карты и прочее, и начинаем смотреть с нашим куратором. Минут через пятнадцать он подзывает Петрова, ст. геолога геол. отдела. Тот глянул:
- А за что тут тройку ставить?! Нормально парень всё сделал!
- Мужики, - говорю, - а что, если бы я без материалов приехал?
Они челюсти вправили,
- Как это, - спрашивают. - А вот так: Бебенин мне сказал, материалы в Свердловск не везти. - Ну, погнали бы тебя назад за твой счёт за материалами. Или приняли неглядя: Кошель тут всех ходил, уговаривал, что ты клинический идиот и этап завалил, и надо хоть троечку поставить, чтоб затраты списать.
Ладно, борзеть мы не будем, пятак ставить, но ты беги в магазин, купи шоколадку, и к секретарше, чтоб щас же напечатала акт приёмки с оценкой "хорошо", а мы подпишем. Мельников ведь сказал нам самим принимать!
Захожу к Мельникову в кабинет, даю акт, он берёт ручку и чуть было не подписывает, но в конце текста видит оценку "хорошо", меняется в лице:
- Позови Петрова, а сам подожди в коридоре.
Петров идёт вместе с куратором, и я за дверью слышу разговор , сначала на очень повышенных тонах, но вскоре стихает. Зовут меня.
- Так, следующим летом ты заканчиваешь объект и садишься на отчёт. Спокойно работай, уволить тебя могу только я.
- Да я, - говорю, - кондовый полевик, я ж в камералке квалификацию потеряю!
- Ничего, на лыжах зимой побегаешь!
- Да я и так бегаю, одни лыжи уже сломал!
- Ха, одни! Я уже двое.
Тут весь геолотдел грохнул:
- Ну, вы крутые спортсмены!
На Светлом компания у нас собралась подходящая, вроде как у Лермонтова в Пятигорске. Когда у Коли, что в начале поминал, была свадьба, к нему пол посёлка пришло, в том числе и продавщицы с ОРСа с большой коробкой конфет. Один буровик, у которого сын подросток был, помню, кричал:
- Парни, возьмите вы наших пацанов в воспитание, а то вахлаки вахлаками!
Однако вскоре я совсем уж запутался в своих бабах и детях, и чтобы разрулить это дело, уехал в Архангельск. Хотя, сдаётся мне судьба моя была такая: она всё время меня туда толкала. Но это уже другая тема.