Посвящается Советской власти
При которой количество улиц и площадей в городах увеличилось, а количество их названий, наоборот, сократилось, потому что топонимами в прежнем понимании взаимозаменяемые советские номинаты не являются, никакого географического интереса не представляют и ориентации не способствуют.
Лексически это т.н. «совок», или «новояз», по Оруэллу, который распределял его по значению, однако географический «совок», выполняющий особое задание, предпочтительнее сортировать по назначению.
Так, ДИВЕРСИОННЫЕ, т.е. отвлекающие, названия похеривали подлинные: Садовая – Дворянскую в Калуге и Орле, Овражная и Волгарей – Дворянскую и Монастырскую в Костроме, Подгорная – Соборную в Иванове, Учительская – Семинарскую в Калинине, Школьная – Гимназическую и Народный переулок – Губернаторский в Ярославле, Большой проезд – Церковный, а Рабочий спуск – Жандармский во Владимире. Сладкое слово «Свобода» увенчало Острожную площадь в Горьком, Полицейскую улицу в Архангельске и Царево-Константиновскую в Кирове, а Царевскую в Саратове – самозванное «Пугачевская». В Ленинграде экспроприация экспроприаторов завершилась тем, что Княжеский переулок стал Рабочим, Графский – Пролетарским, а Большая Дворянская – Первой улицей Деревенской бедноты. В Москве объявили Безбожным Протопопов переулок, именовавшийся, однако, по фамилии, а не чину домовладельца, зато Смитовский в Шмитовский, Савёловский в Савельевский и Астраханцевский в Астраханский преобразовали, нечего сказать, высококвалифицированно. Как и в Астрахани Знаменскую в улицу Красного Знамени, в Иванове Симбирскую в Сибирскую, а в Костроме переулок Острожный в Осторожный.
Помимо историзмов, агио- и посессионимов, отречение от старого мира распространялось также на топонимы со словом «старый», а равно и «новый», как бывших в употреблении до 1917-го года. В результате к вышеперечисленным ивановским и костромским добавились улицы Тихая, Дальняя, Водяная, Горная, Обрывная, Осыпная, Ломаная, Глухая, Кривой, а в двух местах коллективный разум подавно оказался бессилен, и Веденеевский переулок в Костроме остался Безымянным, а Набережный – Безымянным 2-м.
Разновидность диверсионных – НОБИЛИЗАЦИОННЫЕ, т.е. облагораживающие. Это Прибрежный переулок взамен Скотоводного, Проезжий – Козьего и Песочная улица вместо Вшивой горки в Костроме, Первомайская вместо Малой Козленской в Вологде, Серебряная на смену Чирьевой в Калинине. Похоже и, похоже, навсегда облагородились псковская Жабья лавица, челябинские Мухоморовка и Колупаевка, владимирская Грабиловка, ивановские Голява, Голодаиха, Рылиха, Выползиха, Путанка и Завертяиха, вятские Пупыриха и Раздериха, московская Носовиха и питерские Кабаниха, Таракановка, Жеребятьевский проспект и Сукин переулок.
Скрывать, впрочем, было что не только на заре, но и на закате Советской власти. Например, площадь Народной мести в Свердловске, улицу Возмездия в Калинине, Свободный тупик в Иванове, Безбожный переулок в Костроме…
Оруэлл пояснял: «Переделка прошлого нужна по двум причинам. Одна из них, второстепенная и, так сказать, профилактическая, заключается в следующем. Партиец, как и пролетарий, терпит нынешние условия отчасти потому, что ему не с чем сравнивать. Он должен быть отрезан от прошлого так же, как от зарубежных стран, ибо ему надо верить, что он живет лучше предков и что уровень материальной обеспеченности неуклонно повышается. Но несравненно более важная причина для исправления прошлого – в том, что надо охранять непогрешимость партии» (Здесь и далее цит. по кн.: Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет / пер. с англ.- М., 1989).
Противоположность диверсионных – наименования МАНИФЕСТАЦИОННЫЕ, т.е. провозглашающие, а что именно, видно из ленинского декрета от 12 апреля 1918 года «О памятниках республики», § 5: «Той же комиссии поручается спешно подготовить декорирование города в день 1 мая и замену надписей, эмблем, названий улиц, гербов и т.п. новыми, отражающими идеи и чувства революционной трудовой России» (Цит. по кн.: В.И. Ленин о культуре.- М., 1980.- С. 268).
Те и другие, в свою очередь, передает абстрактная лексика, т.е. слова с отвлеченным значением, во-первых, действия – в названиях вроде Борьбы и Труда во Владимире, Воронеже, Горьком, Иванове, Казани, Кирове, Костроме, Краснодаре, Ленинграде, Москве, Новгороде, Пскове, Свердловске, Ульяновске, Челябинске, Ярославле; во-вторых, состояния – в именах Мира, Дружбы, Славы, Победы, Свободы, Кооперации и Революции там же, а также Архангельске, Астрахани, Белгороде, Брянске, Волгограде, Вологде, Калининграде, Калинине, Калуге, Куйбышеве, Курске, Липецке, Оренбурге, Орле, Пензе, Перми, Ростове-на-Дону, Рязани, Саратове, Смоленске, Ставрополе, Тамбове и Туле; в-третьих, свойства – в названиях Советской и Социалистической или Коммунистической улиц – повсюду; и, в-четвертых, качества – в названиях с прилагательными «новый» и «красный», первое из которых на самом деле означало положительную, а последнее – превосходную степень оценки. Сравните, к примеру, улицы Новая заря и Красных зорь в Москве. Там же Конную площадь и Рязанскую и Кузнецкую улицы нарекли Новоконной, Новорязанской и Новокузнецкой и наряду с Красностуденческим проездом и Краснопролетарской, Краснобогатырской, Красноперекопской, Красногвардейской и Краснофлотской улицами обретались Студенческая, Пролетарская, Богатырская, Перекопская, Гвардейская и Флотская. Красно- и Флотская сосуществовали также в Горьком, Иванове, Костроме и Ярославле, а улицей Красных Зорь, придуманной, по преданию, лично Луначарским, вслед за Москвой «декорировались» и Воронеж, Горький, Иваново, Ленинград и Ростов-на-Дону.
Интернационализмы на отечественных фасадах, вопреки ожиданиям, местными властями не поощрялись, а без прилагательных, словно командиры без комиссаров, тем более; просочившиеся же, подобно казанскому Эсперанто и ярославскому Спорту, либо уничтожались, либо сопровождались дежурным эпитетом со значением «подлинный», как ленинградская площадь Диктатуры, в 1953-м провозглашенная площадью Пролетарской Диктатуры. Отсюда и названия ивановских поселков «Красный химик» и «Пролетарский текстильщик», костромских поселков «Красная текстильщица» и «Красный металлист» и завода «Рабочий металлист», казанской улицы Красная позиция и московских Красноармейской и Советской Армии, проспекта Советских космонавтов в Архангельске и площади Советской Конституции в Ростове-на-Дону. «Советское» значит «отличное»!
Так привходящими, верней, привнесенными, в т.ч. маркировкой, значениями, в отсутствие соответствий в действительности основным значениям манифестационных названий, создавалась идеология, допускавшая оппозицию исключительно хорошего с лучшим, как-то: Рабочей и Пролетарской, Народной и Гражданской улиц во Владимире, Горьком, Костроме, Ленинграде, Москве и Ярославле, Союзной и Республиканской, Национальной и Интернациональной в Горьком и Ярославле, Интернациональной и Международной в Иванове, Ленинграде, Москве и Ростове-на-Дону, Авангардной и Передовой, Коллективной и Общественной в Горьком.
Оруэлл добавлял: «Кроме того, существовало множество слов, которые на первый взгляд казались просто сокращениями, - идеологическую окраску им придавало не значение, а их структура… Примерами могут служить такие слова, как «наци», «гестапо», «коминтерн», «агитпроп». Сначала к этому методу прибегали, так сказать, инстинктивно, в новоязе же он практиковался с осознанной целью. Стало ясно, что, сократив таким образом имя, ты сузил и незаметно изменил его смысл, ибо отрезал большинство вызываемых им ассоциаций. Слова «Коммунистический Интернационал» приводят на ум сложную картину: всемирное человеческое братство, красные флаги, баррикады, Карл Маркс, Парижская Коммуна. Слово же «Коминтерн» напоминает всего лишь о крепко спаянной организации и жесткой системе доктрин. Оно относится к предмету столь же ограниченному в своем значении, как стол или стул».
Улицей Коминтерна тем временем пополнились Горький, Калинин, Кострома, Москва, Ростов-на-Дону, Ставрополь, Тамбов и Тула, III-го Интернационала – Владимир, Вологда, Воронеж, Иваново, Ленинград, Орел и Ульяновск, Профинтерна – Владимир, Горький и Калинин, и все без исключения – Профсоюзной, Комсомольской, Колхозной и (или) Совхозной, и если Колоколамск Ильфа и Петрова славился Большой Месткомовской, то Горький – Завкомовской, Совнаркомовской, Военкомовской, Политотдельской и улицей Исполкома, Исполкомской, Ленсовета и Пролеткульта – Ленинград, Горсоветской – Ростов-на-Дону, Реввоенсовета – Смоленск, Учпрофсожа – Владимир, Осоавиахима – Кострома, Досфлота – Москва, МЮДа – Владимир и Горький, КИМа – Волгоград, Горький, Ленинград и Ростов-на-Дону, МОПРа – Владимир, Иваново, Казань, Киров, Ленинград и Ростов-на-Дону, ВЧК – Курск.
В отношениях общего и частного с манифестационными находятся ДЕМОНСТРАЦИОННЫЕ, т.е. показывающие, а точнее, показушные названия, рапортующие о многообразии производств и ведомств, служб и услуг, занятий и развлечений населения и товарно-продуктовом, научно-техническом и культурно-идеологическом изобилии и оттого своеобразием нигде не отличающиеся. Только несообразием, как Коммунальные улицы во Владимире, Калинине, Костроме, Пензе, Пскове и Тамбове, Высоковольтные в Горьком, Иванове и Москве, Слаботочная, Нефтяная и Газовая в Ленинграде, Химическая, Малотехническая и Реактивный проезд в Ярославле, Клиническая в Воронеже, Зоологические в Москве и Ростове-на-Дону, Скульптурная в Волгограде, Бетонная в Новгороде, Холодильная в Калинине, Подвальная в Курске, Конспиративная в Иванове, Игральная и Хороводный переулок в Москве, Оперная и Банно-прачечная в Горьком, Урожайные во Владимире и Горьком, площади Сельского хозяйства в Куйбышеве, Детских садиков в Калинине, Детей в Воронеже, Здоровья в Ростове-на-Дону и Ярославле да улицы Отдыха в Ленинграде, Туристов в Челябинске, Альпинистов, Активистов и Движенцев в Горьком, Радистов в Новгороде, Парашютистов в Воронеже, Инструкторская и Секретарская в Калинине, Летная, Снайперская и Бойцовая в Москве, Бойцов в Костроме, Боевиков в Иванове, Чекистов в Ленинграде и Сталинграде, где к тому же единым строем стали Дома политического просвещения, научно-технической пропаганды, науки и искусства, книги, печати, техники, природы, быта, гидростроя, промкооперации, коммунальников, колхозников, консервщиков, грузчиков, летчиков, офицеров, пионеров, молодежи, юстиции, Советской Армии, Союзов, Советов и нескольких десятков Дворцов чьей-нибудь культуры.
Манифестационные названия, другими словами, служили аргументами функции демонстрационных; последние же прибавляли значения мнимым аргументам, поновляясь, подобно московской Болотной, затем Торфяной улице или костромской Автодорожной – Магистральной, и размножаясь всеми возможными способами. В т.ч. префиксацией, как Союзная и Межсоюзная в Иванове, Союзная и Центросоюзная в Москве. Суффиксацией – вроде Текстилей и Текстильщиков в Костроме. Композицией – сообразно костромским же Строительной, Гидростроительной, Станкостроительной, Судостроительной и улице Машиностроителей или улицам Строителей, Судостроителей, Машиностроителей, Моторостроителей, Домостроителей, Волгостроевской и Новостройке в Ярославле. Транспозицией – по типу Меланжевой улицы и переулка Меланжистов в Иванове и улицы Танкистов и Танкового переулка в Ленинграде. Трансляцией – как в случае краснодарских Индустриальной и Промышленной улиц. Бифуркацией – на Индустриальную и Сельскохозяйственную, Производственную и Ремесленный, Кооперативную и Кустарный, Физкультурную и Спортивный, Славянскую и Татарский, как в Костроме. Сортификацией – на всевозможные Сосновые, Кленовые, Березовые, Сиреневые , Вишневые, Яблоневые и пр. в Воронеже, Горьком, Москве, Ярославле и др. Локализацией – наподобие ярославских же Рабочей Передней, Рабочей Средней и Рабочей Задней. Нумерацией – взять хотя б ивановские 1-3 Высоковольтные, 1-5 Новаторов, 1-6 Меланжевые, 1-8 Санаторные и т.д. Аббревиацией, как Вузовские улицы в Горьком и Москве, Комвузовская в Туле, Рабфаковские в Горьком и Ростове-на-Дону, Итээровская в Воронеже, Зиповская в Краснодаре, Пумовская в Ростове-на-Дону, Метростроевские в Калинине, Ленинграде и Москве, Резинстроя в Калинине, Пионерстроя в Ленинграде, Москвостроя и Моснефтекипа в Москве, Вторчермета и Кооптицы в Горьком.
Такой показухи Оруэлл не предвидел, и по численности с демонстрационными названиями, всюду составляющими приблизительно четверть всего репертуара, сопоставимы, быть может, лишь ГЛОРИФИКАЦИОННЫЕ, т.е. прославляющие, или же, согласно совономастике, коммеморативные, т.е. напоминающие. Словом, совпоминальник, а лучше сказать – святцы с именами советских святых и наименованиями советских праздников, выстроенными, однако, не в календарном, а иерархическом порядке, т.е. по мере убывания святости, что очевидно в городах с регулярной планировкой, на периферии которой, точно праотцы и пророки в иконостасе, располагались улицы Разина и Пугачева, декабристов и народовольцев, Марата и Робеспьера, Бебеля и Лассаля вперемешку с местночтимыми святыми и праздниками великими, средними и малыми, в центре – Спас с сподвижниками и вместо врат в святая святых – Революция.
На местности сакральный центр занял сакраментальный могильник, а именно: Павших в Челябинске, Павших борцов в Архангельске и Царицыне, Коммунаров в Туле, Уральских коммунаров в Екатеринбурге, Жертв революции в Воронеже, Петрограде и Пскове. Бдительные ленинградские ономасты в 1937-м, правда, обнаружили не то двусмысленность, не то необоснованность последнего и по его ликвидации оставили прежнее – Марсово поле.
Редкий город, по райцентры включительно, в первый же год Советской власти не обзавелся обновленными святцами и освобожденной от церкви площадью для ритуальных погребений, канонических изваяний, иконостасов почета, неугасимых лампад, многоместных амвонов, красных крестных ходов и прочих радений, как, скажем, Восхваление Революции в Воронеже, однако наиболее персонимизированными и некрополизированными после обеих столиц следует признать, по всей видимости, Астрахань, Оренбург и Псков, в сравнении с которыми побледнели б и Вологда, и Волгоград, и Калинин, и Киров, и Кострома с ее площадью Революции и – в обрамлении улиц Ленина, Сталина, Свердлова, Шагова, Симановского, Советской и Пролетарской – сквером имени Долматова и могилой последнего, проклятого родным отцом.
Прижизненная же канонизация была равносильна сглазу – высокого доверия в итоге не оправдывали ни свои, ни их братия по оружию за рубежом. Например, Фридрих Адлер, застреливший австрийского министра-президента и раскаявшийся, после чего московскую улицу его имени перекрестили в улицу Красина. Или Матьяш Ракоши, не раскаявшийся и разочаровавший, соответственно, ивановскую муниципию. Иные улицы там же в ударные годы подавно сменили по два-три патрона, так что ни москвичей, ни ивановцев не миновали ощущения пассажиров зощенковского парохода, переименовывавшегося в каждом порту («Происшествие на Волге»).
Устранение соперников если не из жизни, то хотя б из речи предусматривал и хрущовско-фрейдистский указ от 11 сентября 1957 года «Об упорядочении дела присвоения имен государственных и общественных деятелей административно-территориальным единицам, населенным пунктам, предприятиям, учреждениям, организациям и другим объектам», предписывавший сугубо посмертное увековечение и тем самым предавший забвению очередную антипартийную группу, а заодно здравствовавших Баграмяна во Владимире, Микояна в Иванове и Ростове-на-Дону, Вышинского в Калинине, Лысенко во Владимире и Горьком, Кривоноса в Воронеже, Иванове и Калинине, Стаханова во Владимире, Горьком, Иванове, Москве и т.д., но вскоре отовсюду поизъяли несомненного покойника, а там и жизнерадостные покорители космоса подоспели, и про указ больше не вспоминали. Величальная гипербола, т.о., колебалась вместе с линией партии.
Оруэлл обобщал: «Старший Брат – это образ, в котором партия желает предстать перед миром. Назначение его – служить фокусом для любви, страха и почитания, чувств, которые легче обратить на отдельное лицо, чем на организацию».
Отдельные манифестационные, демонстрационные и глорификационные названия целесообразно, сверх того, оценить как БОНИФИКАЦИОННЫЕ, т.е. премиальные, приуроченные к каким-либо действиям и событиям или их годовщинам и отмечавшие этапы большого пути:
Октябрьской Революции (1918),
Комсомольская (1923),
Депутатская (1937),
Пушкина (1937),
Чайковского (1940),
Островского (1948),
Юбилейная или 40-летия Октября (1957),
Фестивальная (1957),
Целинная (1957),
Гагарина (1961),
Космонавтов (1964),
Октябрьская или 50-летия Октября (1967),
Конституции (1977).
«И кроме того, из губернского центра имеется циркулярное письмо на предмет переименования какой-то улицы нашего города, каковой предписано присвоить имя дорогого товарища Некрасова. Не буду останавливаться на заслугах юбиляра, а сразу предлагаю приступить к присвоению улицы товарищу Некрасову» (Петров Е. Чествуют память // Ильф И.А., Петров Е.П. Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска: рассказы, фельетоны, очерки, пьесы, сценарии.- М., 1989.- С. 103).
Среди автобонификационных обращают на себя внимание улица Восьмисотлетия Москвы в Москве, площадь имени Восьмисотлетия Вологды в Вологде и бульвар имени Восьмисотпятидесятилетия города Владимира во Владимире.
На «совке» это называется «широко отметить».
Оруэлл дописал остальное: «Приготовления к Неделе ненависти шли полным ходом, и сотрудники министерств работали сверхурочно. Шествия, митинги, военные парады, лекции, выставки восковых фигур, показ кинофильмов, специальные телепрограммы – все это надо было организовать; надо было построить трибуны, смонтировать статуи, отшлифовать лозунги, сочинить песни, запустить слухи, подделать фотографии…»
Спецназ совономастики – ДЕЗОРИЕНТАЦИОННЫЕ, т.е. призванные, в отличие от диверсионных, не только дезинформировать, но и дезориентировать население, как, скажем, Обский и Приволжский переулки Ростова-на-Дону, Ангарская, Двинская, Елецкая, Ладожская Невская, Прутская, Сурская, Устюжская и Шекснинская улицы Волгограда, а также Волжская, Донская, Камская, две Невских и семь Кубанских сухопутного Иванова.
Когда советские танки в 1968-м ворвались в Прагу, пражане якобы придумали менять местами уличные таблички. Несчастные подражатели! Костромичи занялись этим пораньше лет на сорок, сделав Мельничную улицу Садовой, а соседнюю Садовую – Высокой. Еще надежней замаскировался местный комсостав, назвав свое расположение Сосновой рощей, если учесть, что рощу образуют лиственные деревья и сосновым бывает только бор, а главное, что ни той, ни другого в расположении не было.
Наблюдения над земляками, не исключено, и навели Снежневского на мысль о вялотекущей шизофрении, хотя на место Костромы может стать и Горький с его улицами Баррикад и Баррикадной, Победы и Победной, Труда и Трудовой, Правды и Правдинской, Майской и Первого мая, Октября, Октябрьской, Октябрьской Революции, Революции и Революционной, и Ленинград с его улицей и проспектом Смирнова, улицей Щербакова и Щербаковым переулком, Леоновской улицей и переулком Леонова, Менделеевской улицей и линией, Съезжинской улицей и Съездовской линией, проспектом Газа и улицами Газа и Газовой, Тифлисской и Тбилисской, Федосеенко, Федосеевской и Феодосийской, да и Москва со всеми ее Ленинскими и Октябрьскими площадями, проспектами, улицами, переулками и проездами, улицами Свободы, Интернациональной, Пролетарской, Народной и проспектами Свободным, Интернациональным, Пролетарским и Народным, улицами Дубнинской и Дубининской, Маркса и Энгельса вместе и в отдельности, улицей 8-го марта и 1-4 улицами 8-го марта.
Оруэлл замечает: «От других языков новояз отличался тем, что словарь его с каждым годом не увеличивался, а уменьшался. Каждое сокращение было успехом, ибо, чем меньше выбор слов, тем меньше искушение задуматься. Предполагалось, что в конце концов членораздельная речь будет рождаться непосредственно в гортани, без участия высших нервных центров».
В 1960-1968 годах в очередной раз расширившейся Москве насчитывалось 20 Советских, 19 Московских, 18 Центральных, 17 Школьных, 16 Полевых и поныне наличествуют 16 Парковых улиц, а в Ярославле столько же переулков Маяковского. Эти отложения совономасты застенчиво называют локально-тематическими, но можно ли так назвать расположенные в разных районах того же Ленинграда улицы Крылова в Куйбышевском и Академика Крылова в Ждановском, Мартынова в Ждановском и Мартыновскую в Невском, Матвеевскую в Калининском и Матвеевский переулок в Петроградском и переулок Матвеева в Октябрьском?
Оруэлл предупреждал: «Тоталитаризм… сулит нам не столько эпоху веры, сколько эпоху шизофрении».
И наконец, ПАЛЛИАТИВНЫЕ, т.е. доставляющие временное облегчение. Идеологизированные недостаточно или неудачно и подлежащие замене, как воронежская Смерть гидре, ярославская Линия социализма, московские Бодрая и Новая Бодрая, владимирские, калининские и костромские Вольные и Связи; «оттепельные», обусловленные временным ослаблением режима, вроде Весенних улиц во Владимире, Горьком, Ленинграде, Москве, Ростове-на-Дону и Рязани, Ясных в Воронеже, Горьком, Москве, Свердловске и Ярославле, Светлых и Солнечных в Воронеже, Горьком, Иванове, Калинине, Костроме, Ленинграде, Москве, Ярославле и пр.; и черновые, наподобие московских Проектированных и Новопроектированных, ленинградских и ярославских Проектируемых, горьковской Новопроектируемой и Планировочной, калининских и новгородских Перспективных, сталинградских Продольных, ленинградских Параллельных и Новопроложенных и др. Впоследствии Параллельные, к примеру, получили имена Ленсовета, Стахановцев, Маршала Говорова, Севастьянова и т.п., и вообще паллиативные наименования вместе с диверсионными повсеместно составляли некий задел для текущего увековечения.
Сверхзадача «совка» состояла, как видно, в том, чтобы до неузнаваемости изменить если уж не действительность, то хотя бы представление о ней, так что топонимы были обречены. К «перестройке» в Новгороде, скажем, их осталось лишь семь. Меньше, чем при немецкой оккупации.
[1994]