Услышать меня и увидеть значительно больше фотографий можно вот здесь:
https://www.youtube.com/watch?v=yJlLK88J8x8
Сбыча мечт не заставила себя долго уговаривать. Ранним утром следующего дня мы пересекли границу Аргентины и поехали в сторону городка Эль-Калафате: «на волю, в пампасы», которые «начинаются у самой подошвы Анд» и тянутся на северо-восток почти до столицы, и на восток вплоть до Атлантики. И тут мне стало очень обидно, что труд Жака Паганеля «Чудесные впечатления географа от аргентинских памп» никогда не был опубликован, и никому не суждено ознакомиться с «изящными периодами», которыми он описал эту удивительную часть Патагонии. Придётся довольствоваться сведениями, почерпнутыми у Жюля Верна. В шестнадцатой главе он сообщает нам, что пампы «могут быть разделены на три части: первая часть, покрытая низкорослыми деревьями и кустарником, тянется от гор на двести пятьдесят миль». Именно эту картину нам и посчастливилось наблюдать. Что это за кустарники, шофер объяснить не смог, а Паганель III с большей частью группы ехал в это время в другую сторону, поэтому я опять заглянула в роман. В семнадцатой главе Жюль Верн подробнее рассказывает об этих местах: «слово «пампа» арауканское, оно значит «травянистая равнина». Такое название как нельзя больше подходит к этому краю. Пышные мимозы в западной его части и роскошные травы в восточной придают ему своеобразный вид. Вся эта растительность пускает корни в слой земли, под которым лежит красная или жёлтая глинисто-песчаная почва». Вот всё и разъяснилось: коль мы на западе, значит, мимозы.
Едем дальше. Навстречу довольно часто галопом проносятся гаучо. А однажды посчастливилось даже разглядеть спешившегося возле своего стада всадника. Это был очень статный смуглый мужчина, со смоляными волосами ниже плеч, одетый в синюю куртку, кожаные брюки и высокие сапоги. Его голову покрывал ярко красный широкий берет из фетра – свидетельство того, что предки гаучо происходили из басков. На ремне болтался длинный нож в кожаных ножнах. Ему бы ещё для полноты картины болеардос за пояс! Не знаете, что это такое? Мне тоже, слава богу, сосед по автобусу растолковал. Он из местных. Так вот, болеардос – это пульт управления лошадью, в виде короткой верёвки с двумя камнями на концах. Бросая её, гаучо может мгновенно стреножить убегающее животное. Умению обращаться с этой штуковиной гаучо обязаны индейцам, от которых они, собственно, и произошли. А на ком же ещё могли жениться «понаехавшие» сюда гордые испанцы?
Кстати, болеардос так же хорош в охоте на диких зверей и страуса нанду. А гаучо употребляют любое мясо, кроме, конечно, конины, – это их «священная корова». Зато всё остальное они жарят и едят вприкуску с кукурузной кашей умитой, запивая крепеньким женевером или традиционным травяным чаем мате. Потом, повеселевшие, поют под гитару стихотворные диалоги (кто кого «перебаттлит») и устраивают забавы, связанные с искусством верховой езды. А после «релакса» эти, по мнению Жака Паганеля, «безобидные пастухи» возвращаются к родному стаду.
За созерцанием пампы и её обитателей стремительно пролетает время и мы уже подруливаем к Эль-Калафате, что лежит рядышком с Лаго-Архентина. Сейчас заберём гида, который будет сопровождать нас к леднику Перито-Морено и поспешим на встречу с мечтой. Почему поспешим? Ну, как же! Тает ведь! И не прикидывайтесь, что вы об этом не слышали. Нынче ни один фильм не выйдет в свет, если в нём хотя бы пару-тройку раз не упомянут о глобальном потеплении. Помнится в восьмидесятые-девяностые вот так же озоновой дырой пугали. Под ту страшилку великую державу развалили, и прореха прямо на глазах сама-собой заштопалась. А что на сей раз? Судя по размаху, тянет на другую «великую»...Но это так, к слову. А если по сути, то слухи о тотальном сокращении оледенения «сильно преувеличены». Не ангажированные гляциологи говорят о балансе ледяной шапки планеты: если в одном месте убыло, то в другом прибыло. Скажем, когда мы в апреле 2017-го были в Новой Зеландии, нас, тыча пальцем с сторону ледника Франца-Иосифа, говорили, что он вот-вот исчезнет, а ровно через год выяснилось, что тот уже спустился к тропическим лесам и даже в тех температурах прекрасно себя чувствует. Да и вообще в Гренландии, Скандинавии, на Северном Кавказе и Алтае ледники поотступали какое-то время да и снова пошли «в наступление». Похожие процессы происходят и на третьем по величине после Антарктиды и Гренландии Патагонском ледовом плато. Какие-то ледники деградируют, а вот громадина Пий XI уже более полутора столетий так буйно прирастает, что в 1962 году перекрыл пятикилометровый по ширине фьорд Эйре и прочно сел на дно, превратив часть фьорда в озеро. Изолированное от Тихого океана, оно постепенно опреснилось за счет талых вод того же Пия XI-го, спокойно продвигавшегося тем временем в двух направлениях по материку дальше. В 1994 году глетчер превзошёл свою максимальную величину, которая когда-либо им в голоцене достигалась и останавливаться не намерен.
Похожий трюк, видимо, собирается провернуть и Перито-Морено. Только у него это вряд ли получится. И совсем не потому, что он раз в пять-шесть меньше Пия XI-го, а потому, что перегораживает не фьорд, открытый в сторону океана, а закрытое со всех сторон озеро. Когда кончик его пятикилометрового в основании языка «высовывается» прямо на берег, вода с южной стороны постепенно накапливается, поднимается более чем на тридцать метров и с оглушительным грохотом продавливает ледниковую дамбу в самом уязвимом месте. Волна, подобная цунами, устремляется на противоположную сторону, и глетчеру всё приходится начинать сначала. И так вот уже 30 тысяч лет подряд. Устал, наверное, но не сдаётся и снова понемногу продвигается вперёд. Когда мы, наконец-то, к нему приехали, он уже опять добрался до земли, но уровень воды с обеих сторон, на глаз, был ещё одинаков. Чего греха таить, мы тоже были бы не прочь увидеть невероятный аттракцион разрушения «плотины», но, во-первых, «нам не дано предугадать», когда он случится (жизнь потом показала, что в марте следующего года), а во-вторых, там и «в мирное время» есть на что посмотреть. Чем мы тут же и занялись.
Перво-наперво прогулялись по всем лесенкам и дорожкам, ведущим к смотровым площадкам. От некоторых глетчер находится столь близко, что можно невооружённым глазом рассмотреть структуру льда в мельчайших подробностях. Можно было бы даже обнаглеть, спуститься вниз и «отгрызть» грязный кусочек от облизавшего почву кончика языка, но на разумный вопрос, а что с ним дальше делать, разумного ответа не нашлось. Поэтому решили просто понаблюдать за тем, как с сухим треском от Перито-Морено откалываются бело-голубые глыбы. Как большие степенно отплывают айсбергами, а маленькие с шипением сыплются в воду. То есть ту самую классическую картинку, которую совестливые комментаторы сопровождают стенаниями о неумолимом и фатальном таянии всех-всех ледников на всей-всей Земле. Ну, что вам сказать? Это реально производит впечатление величия природы. Рождает чувство пиетета перед её всемогуществом. И понимание того, что человек, конечно, в состоянии нажать на все атомные кнопки сразу и жахнуть по планете со всей своей дури, но вот при помощи выделяющих углекислый газ предприятий вызвать глобальные изменения климата – это вряд ли. Тут, с одной стороны, бери выше, то бишь сопоставь это с процессами, происходящими на Солнце, а с другой стороны, смотри в корень – в то, что творится внутри земного шара, в самом его ядре. А это уже вам не баран чихнул, и даже не корова напукала. Вот эти плавильные котлы определённо способны и подогреть планету, и остудить её пыл.
Отвлеклась я. Извините. Вернёмся к Перито-Морено. Мы к нему сейчас на катере подплывём. Но сначала наденем на себя всё, что ещё не успели надеть. Весна, конечно, в разгаре, но ледник об этом не догадывается, поэтому-то от него веет прямо-таки ледяным холодом.
Плывём уже. Вокруг глыбы самых причудливых форм. Справа белый гриб на пронзительно голубой ножке. Слева гигантская серовато-голубая лягушка. Впереди отвесная серо-синяя Капитан-скала, придрейфовавшая сюда из Йосемити-парка. А вот это «изделие» явно пережило извержение Везувия. Точно так же были оплавлены стеклянные чаши, виденные мною когда-то на выставке, посвященной Помпее. И даже зелёновато-голубой цвет с пепельными наплывами и пузырями такой же. Невероятно, но холод и давление творят то же самое, что и высокие температуры. С разными материалами, разумеется.
Спрашиваю у мужа, откуда такие нереальные цвета взялись. Говорит, что я плохо учила физику в школе. Оказывается, лёд все цвета поглощает. Отражает только оттенки синего. Но какое ж их разнообразие! Слова бессильны, чтобы передать это.
А мы тем временем добрались до фронта ледника и «барражируем» вдоль него. Близко, но всё-таки на почтительном расстоянии. А то мало ли... В любой момент может отколоться очередной айсберг и с высоты полетят увесистые куски льда, «...в башка попадёт. Совсем мёртвый будешь». А нас последнее ничуть не устраивает, нам хочется насладиться этой замысловатой архитектурой с витиеватыми арками и точёными шпилями. Приблизительно так я себе и представляла царство снежной королевы, её пышные, украшенные сапфирами и алмазами чертоги.
Около часа мы радуемся сказочным красотам Перито-Морено и, продрогшие на ветру, поворачиваем к берегу. Потом, сто раз оглядываясь в сторону гиганта, идём к автобусу, садимся в него и покидаем Национальный парк Лос-Гласьярес, увозя с собой самые тёплые впечатления о холодном льде.