Подарок для моей Белой королевы Датской марки Каролин Возняцки
Шикующая по Мельбурну муза не могла не вызвать, что и воплощается прямо вот сейчас вот, как обычно при открытых шлюзах подсознания, характеризующих мою манеру как - то само по себе придумывать истории, то сквозящие персонажами вымышленными, то смешивая литературных и кинематографических злодеев со шкварками моей давно протухшей страны, все выискивающей поводы ни х...я не делать на пути самопознания и саморазвития, предпочитая глядеть тиви с пожирающими говно экспертами во всех делах и делишках, суетливо шатающихся Станкевичем от беглой коррупционности до патриотской поддержки чрезвычайно щепетильного и честнаго, как животворящий треф, президента всея Кусумды, что ужо, ужо, суки рваные, чутка осмотрится и наведет порядок лет через сто, ведь пары десятков мало и недостача кругозора, понимаешь, зашоренного гарантиями, конституциями и неприкосновенным по лицу Чонкиным, нашим бессмертным деятелем всех направлений, включая исключенных из пятого класса неуспеваемости вице - зитца генерала Рагозина, вновь запулившего какую - то х...ню в глубины космоса, а уж нумерация врат, в кои проникла решительно и подобающе истинной королеве блондинистая ютландка, требовает вспомнить одного из любимых героев Джиованни Бокаччио, упомянутого, вроде, раз десять в чумной книге безделивших аристократов, пока сапогастая Италия вымирала от чумы, привнесенной драккарами феодосийцев, вернувших Крым в первобытность самоподчинения Орде, хотя и эллины там проявились, и готы, и полуневедомые киммерийцы Говарда, до х...я их было, славных мародеров и оккупантов, а земле насрать, кто ее топчет и в какие флаги обряжают, знает земля, что вымрут все эти горделивые мандавохи, как мамонты, и самым умным - как я - уже сейчас насрать на тщету и суетность триумфов воли, историцкие хроники Николая Свинадзе и злободневность разоблачительства Трампа, а героя того именовали Томассо или Томазиньо, это как переводить. Играл его у Пазолини кудреватый мудак спагетти - комедий, носастый и смешной, с рожей как у Крамарова или Бастера Киттона, но с оливковым оттенком самобытности, впрочем, плевать на попытки воплотить книги, это вещь малоблагоразумная и плохоовеществленная осуществимостью, есть, как всегда, исключения, подтверждающие общее правило, хотя бы вот властелин колец реально же превосходит дубовый стиль косного языка гада Толкиена, не стоящего и одного абзаца лорда Дансени, впрочем, х...й на них на всех. Вернемся к неунывающему Томазино, постоянно угождавшему в переделки переплетов, грубовато и весело избегая опасностей, выползающих ограбляемой мумией епископа, трахаемой монахами в зад, пока служат мшу в кафедральном соборе Неаполя дикие видом норманны Обеих Сицилий, к Томазино Великолепному, сбегавшему от обманутого купчихой мужа по узким переулкам Милана, натыкаясь на свежие кучи говна и отсасывающих в подворотнях девственниц, патентованно возвращающих невинность с каждой индульгенцией, поспешно всученной раннесредневековым Познером за лепту малую, алчно до демократичности засовываемую в бездонность вечности, куда поганому жидюге никогда и ни за что не угодить, как и шершавому дружку тупой теннисерки Шараповой, вечно они прокляты - это да, я же про иной кондуит размышляю и пишу, сам уже запутавшись вконец к началу. Чо там ? Мельбурн. Да, это такЪ.
- Слушай, Томазино, - пришептывал оборванец в опорках, дергая калабрийца за рукав праздничной рубахи, украденной прямо с веревки, на которой болтался повешенный накануне бедолага, не так севший перед престолом божиим, перманентными исчезновениями Бэйли утратившим заглавность, - узнал я у сведующих людей, что некий знатный рыцарь хранит манду своей жены в шкатулке из рыбьего зуба.
- Не гони, - отмахивался от него Томазино, с трудом припоминая оборванца. Вроде, они уже встречались на празднике Святого Ягуара Кампостелльского, там еще пришибло обозом каких - то пилигримов из Моравии, а может и на пирсе Мессины доводилось столкнуться им, много всего было, еще больше не было, потому Томазино и перестал идентифицировать назойливого и, судя по виду, жулика, решив мысленно именовать его Борном.
- Борн - человек северный, - спорил с ним оборванец, сопровождая в корчму, где было лучше всего выяснить и наименование собеседника, и лучшие методы украсть манду у рыцаря, и узнать о существовании на белом свете такой х...ни, как Московия, чьи посланцы уже входили чинным гуськом в палаты Лоренцо Медичи, недоуменно разглядывающего через плотно сжатый кулак дурацкие - под потолок - горлатные шапки, шубы до пят и вшивые бороды, смазанные деревянным маслицем.
- Чего вам, гниды ? - по мановению брови герцога вопросил майордом и тут же рассмеялся, руша всякий порядок чина дипломатности. - Они реально смешные, - оправдывался он за вечерней трапезой, подавая Лоренцо свежую миногу, - важные и кучные, как ослиные крики на перевале Монте - Кассино. Тем более, что им не хер нам предложить, кроме нефти и газа, а они пока еще неактуальны, за исключением греческих борнабойцев и пердячих персонажей дона Джиованни, - он поклонился сидевшему рядом с герцогом Бокаччио, прикатившему утром с караваном шелка и перьев, - хер, короче, на них со всей Московией Тартарской.
Медичи кивнул и прикрыл усталые глаза, вполне себе провидчески подозревая о самозарождении далеко на востоке очередного евреюги, что забацает боевичок из ларца, торца и конца бывшего свекра Ксюхи Собчак, соорудив такую х...ню, что само имя творца Рудольф Фрунтов станет нарицательным. Хорошо, что ты, моя Белая королева, даже и не подозреваешь о существовании таких кин, а вот, как ни странно, Джонни, Джиованни и Лоренцо знает любой, кто мнит себя личностью культурной, а я культурен за всю х...ню, что и не устаю демонстрировать своими сказочками и историями, написанными просто от не хер делать и по причине хорошего настроения, подаренного Каролин, показавшей миру, что куда важнее призов, мильонов и шумящих трибун обожающий взгляд длинного и опасного Ли, также положившего на все спорты, тем паче, что и там ниггеры, скачут, гады, иногда возвращаясь после урождений махоньких обезьянок за ради ненасытной алчности и позора, валящего остаточное очарование и белой Шараповой, и чорной Уильямс, и плешивого Путина, хотя таким гадом могли очароваться лишь скудоумные жополизы из племени холокостных армяшек и жидков, так тупо просравших наши игры разума, что нет слов. Одни эмоции.