Итак.
Над обрывистым, заснеженным берегом ручья глаз “выхватывает” очень нетипичные для леса очертания. Треугольник. Из резких прямых линий. С небольшим прогалом над ним.
И, хотя идёшь этой тропой первый раз в жизни, понимаешь, что натолкнулся на человеческое жильё.
Это избушка.
Ты целый день в тайге. На лыжах. Промок и промёрз, высох и снова промок. За спиной – килограммов пятнадцать скарба, всё необходимое для кострового ночлега. А здесь – избушка. Не твоя. Чужая.
Подойти к ней, насладиться теплом и безветрием?
Сварить на печке кастрюлю каши без дымка?
Улечься на нары чтобы проснуться без звёзд над головой?
Или идти дальше?
Избушечная культура – это несущая структура промысловой охоты, не меньше чем на двух третях территории страны. Ещё в девяностые годы каждый известный мне охотник имел опыт строительства (или участия в строительстве) как минимум одной избушки. Люди, построившие за 25 лет 60 избушек не считались чем-то из ряда вон выдающимися персонажами. Избушки и культура их использования – характернейшая черта охотничьего хозяйства нашей страны, сегодня, вместе с промысловой охотой, уходящая в прошлое. Я вспоминаю, как был удивлён, когда главный редактор одного из ведущих охотничьих изданий нашей страны сказал, что он не знает что это такое.
Но пока жив последний промысловый охотник, живо будет и его, приземистое, нескладное, упрятанное под лесным пологом укрывище.