Работая над темой иностранных военнопленных в Астраханском регионе, мне стало понятно то, что эта тема, даже спустя столетия полностью не раскрыта на страницах астраханского краеведения, оставаясь «белым пятном» в истории края. Не смотря на это, стоит отметить то, что работа в этом направлении ведется активно – однако, принимая во внимание удаленность Астраханского края от центра страны, Астраханская область в любой исторической эпохе считалась « ссыльным краем».
Из архивных источников, на сегодняшний день, нам достоверно известно то, что первые лагеря иностранных военнопленных появились на Астраханской земле – во время ведения Российской Империей Петровской эпохи так называемой « Северной войны» ( 1700 – 1721 г.г.) восемнадцатого столетия. В связи с этим мне хочется привести выдержку из исторического документа в которого следует, что: « … в мае 1704 года первая партия направленных в Астрахань иноземцев составляла двести двадцать шесть человек, Пленные шведы были направлены на селитерный завод на правом берегу реки Волга в урочище Жаренный бугор ( на месте золотоордынской столицы Хаджи – Тархан). Однако участь их оказалась прискорбной. В результате вспыхнувшего восстания в 1705 году сразу же после взятия Астраханского кремля восставшие астраханцы на лодках поплыли в Селитерный городок. Охрана без промедления перекинулась на сторону восставших и расправа с пленными шведами была короткой. Их секли саблями, сажали на пики, били дубьем… Как полагал посадский Иоанн Турчаников в этой смуте было убито человек двести шведов…».
Из монографии профессора Московского Университета Н. Б. Голиковой, посвященной Астраханскому краеведению, следует то, что: «…в 1715 году, когда под Красный Яр был перенесен из – под Астрахани Селитерный завод, там работали четыре котла, которые обслуживали сто сорок два пленных шведа…». ( « Очерки по истории городов России конца восемнадцатого – начало девятнадцатого века». Издательство Московского Университета 1982 год, стр. 29.). Так же в фонде Государственного Архива Астраханской Области имеется документ следующего содержания относящейся к Петровской эпохе, в коем сказано, что: « … в марте 1721 года пленные шведы подали челобитные об обидах, которые им наносил майор Лачинов. Губернатор Астрахани ( с 1719 по 1725 годы ) Артемий Петрович Волынский распорядился « пленных содержать в достоинстве и почтении…». В связи с этим, мне хочется отметить то, что в исключительных случаях услугами пленных пользовались и влиятельные астраханские лица той эпохи. Так, некий генерал – майор Кропотов просил губернатора, чтобы пленному шведскому прапорщику Герболту разрешили обучать грамоте детей. На сегодняшний день, интересен тот факт, что многие пленные шведы не вернулись на свою историческую родину а прижились на астраханской земле. И сейчас в Астраханской области не редко можно услышать фамилию Шведов… (394, оп. 1. д. 4. л 73). В связи с этим, стоит так же отметить тот факт, что иностранные военнопленные размещались в Астраханской губернии не только в Петровскую эпоху но и во времена Отечественной войны 1812 – 1814 годов, Первую Мировую ( Вторую Отечественную, как ее еще называли в Российской Империи) войну 1914 - !918 годы и во время Великой Отечественной войны 1914 – 1945 годов. По роковому стечению обстоятельств, в двадцатом столетии империалистическая Германия дважды вступала в вооруженный конфликт. Первоначально с Российской Империей а в последствии, заверяя в своей лояльности к Советскому Союзу, пользуясь материальными благами молодой Советской Республики, вероломно без объявления войны – вторглась на его территорию, атаковав границы СССР. Безусловно, истории свойственно повторятся на определенных этапах развития цивилизации, и сегодня спустя семидесяти пятилетия Великой Победы над фашистской Германией мне хочется коснуться темы пребывания немецких военнопленных, и их союзников на Астраханской земле в двадцатом столетии. Со страниц истории нам всем безусловно известна казалось бы простая истина звучащая в средствах массовой информации уже не однократно: « ВОЙНУ НАЧИНАЮТ ПОЛИТИКИ – А РАСПЛАЧИВАЮТСЯ СОЛДАТЫ »! Живые – мертвые, победители и побежденные как удивительно складывались их судьбы в дали от Родиных краев?, Судьбы людей прошедших дьявольскую мясорубку воин двадцатого столетия на Астраханской земле… Ибо как гласят строки Священного Писания « … и будут первые последними – а последние первыми…» а «… желающий возвысится – унижен будет…»
И так, благодаря архивно – исследовательской работы астраханских краеведов на сегодняшний день нам известно то, что уже в 1915 году иностранные военнопленные содержащиеся в лагерях на территории Астраханской губернии были привлечены для подготовительных работ по замощению площади Татарского базара и набережной реки Волга у пристани « Самолет». Городская управа решила использовать иностранных военнопленных для строительства новой железной дороги от второго железнодорожного переезда к новым скотобойням протяженностью 792, 74 погонных верст. Так же силами военнопленных были построены грунтовые дороги от улицы Долгой мимо Белого ильменя, путь за садом « Богемия» и на четвертой Бакаладинской улице. О педантичности и трудолюбии военнопленных может сказать тот факт, что эти работы были проверены строительной комиссией и признаны вполне удовлетворительными для эксплуатации. Стоит отметить и то, что иностранные военнопленные так же производили работы по понижению троту- ара бывшего военного Порта со стороны первого полицейского участка и частичному исправлению городских тротуаров у Красных казарм и Астраханского Кремля. В том же году в городской управе работали над проектом обустройств «капитальных» набережных и валов по защите города Астрахань от наводнений. Городской голова Кравченко был уверен, что город существует только благодаря сооруженным валам ( стоит отметить, что их протяженность составляла сорок девять верст, а высота достигала четырнадцати футов). В связи с этим иностранные военнопленные участвовали в работах по их подсыпке у сетевязальной фабрике Белугина, сада Отрадное, Рождественского ильменя, на реке Болда у пристани Дерюгина. Стоит отметить, что в то время город Астрахань обслуживали городской и частные ассенизационный обоз. В связи с этим, хозяева небольших ассенизационных обозов до войны нанимали, как правило, рабочих верховых губерний, так как астраханцы были непривычны к такой работе и шли только в случае крайней нужды. В Германскую войну, рабочие из верховых губерний пребывать в Астраханский край перестали и к тысячу девятьсот шестнадцатому году в нашей губернии стала ощущаться сильная нехватка рабочих рук. Ухудшения положения по ассенизационному вопросу ожидалась, с призывом шестнадцатилетних новобранцев и белобилетников. В связи с этим ассенизаторы убедительно просили городские власти выделить им семьдесят восемь человек для решения возникающей проблемы, а Городская управа пошла им на встречу по данному вопросу, поддержав ходатайство ассенизаторов. Кроме этого Штаб Округа пошел на встречу, разрешив передать в распоряжение Астраханской городской управы восемьдесят иностранных военнопленных, как отмечалось в документе; «…из числа немцев и мадьяр». Однако, Городская Управа просила астраханского уездного начальника выделить городскому смотрителю В. И. Ильину пятьдесят человек, чтобы он как смотритель, распределил их мелкими партиями среди городских ассенизаторов, на их полное иждивение и ответственность, под расписку с указанием кого именно принял ассенизатор. Для означенной цели смотритель В. И. Ильину поручили прибыть в лагерь иностранных военнопленных где вскоре было уточнено, что из назначенных восьмидесяти человек для раздачи ассенизаторам Городская Управа просит только тридцать пять человек. Согласно архивным записям дошедших до наших дней, мы с полной уверенностью можем утверждать то, что в результате было выделено ассенизаторам Лепехину Я. П. – три человека, Потякину – два человека, Максимову П. С. – четыре человека, Михайлеченко Т. М. – пять человек, Баулину П. Ф. – один человек, Савельеву И. Я. – один человек, Алексееву М. Л. – два, Кабанову А. М. – два, Сабашникову М. Н. – один, Новикову – три, Зотову – три, Серпокрылову Е. М. – два, Матвееву С. Н. – два, Чернышеву Е. И. – четыре. Стоит отметить и то, что наниматели давали подписку о том, что принимают на себя ответственность за иностранных военнопленных и берут их на свое иждивение, по которой они должны были: одевать и снабжать военнопленных из заработной платы; предоставлять им помещение, продовольствие, лечение ( нормы довольствия должны быть равными нормам для нижних воинских чинов русской армии); отпускать военнопленных в костел и город с достаточным количеством конвоя и «не допускать их разговаривать с частными лицами, не допускать наличия у них фотоаппарата»; о смерти, заболевании и побеге иностранных военнопленных немедленно сообщать воинскому начальнику; деньги за труд военнопленных уплачивать в размере, соответствующем плате ассенизационном рабочим в городском рабочем обозе; удерживать по пять копеек в день с каждого пленного в пользу военнопленных, не назначенного на частные работы, но несущих службу в лагере. Хочется отметить, что и столетие назад, таким же важным вопросом для Астрахани оставался вопрос строительства канализации. Не смотря на разгорающееся пламя Первой Мировой войны требующая все новые и новые финансовые затраты и человеческого ресурса, Городская Дума не отказалась от этой темы, несмотря на боевые действия и дороговизну проекта. В связи с этим, в первые к канализационным работам в Астрахани, иностранных военнопленных стали привлекать с апреля тысяча девятисот пятнадцатого года. Тогда продолжались работы в районе пятой Бакалдинской улицы. Желая скорее закончить забивку шпунтов и приступить к выемки земли, Канализационная комиссия стала проводить с двадцать третьего апреля ночные работы при электрическом освящении. Стоит отметить, что на работах было задействовано до девяносто пяти человек в день а иногда численность рабочих увеличивалась до ста семидесяти семи человек. Именно в это время, приблизительно с тринадцатого апреля и стал применяться труд иностранных военнопленных содержащихся в лагерях на астраханской земле. Не смотря на то, что на канализационные работы ежедневно требовалось сто человек из расчета восемьдесят пять рабочих и пятнадцать мастеровых в каждую смену, их командировалось разное количество. Согласно «Сведениям за апрель 1915 года о состоянии и ходе канализационных работ. пленные работали успешно; однако частая смена мастеровых составляла заметное неудобство». Австрийцы и немцы использовались только на «сухих» работах, так как у них не было надлежащей обуви. Чтобы использовать труд пленных на других работах, Канализационная Комиссия заготовила сорок пар сапог и сорок пар рабочих костюмов для снабжения ими первых на время работы. Стоит отметить то, что обувь для пленных обошлась в сто восемьдесят рублей, сумма по тем временам не малая. В мае приступили к земляным работам с помощью двух паровых кранов. Водоотливные работы производились в сложных условиях вследствие высокого стояния грунтовых воды паровыми и ручными насосами. Отливаемую из рабочих траншей воду пришлось, в виду высокого уровня в реках, удалять из водоотводных каналов перекачкой. В связи с этим, на канализационных работах было занято до двести восьмидесяти трех человек – рабочих разной квалификации, в день включая и иностранных военнопленных. Если последние назначались на земляные работы в сыром грунте, им выдавали (от города) обувь и рабочую одежду. В декабре тысяча девятисот шестнадцатого года были все - таки закончены работы по сооружению частей коллектора и колодцев на пятой Бакалдинской улице, по Паробичебугорной до поворота на Калустовскую улицу, а так же в шейке коллекторов. На участке от насосной станции до Калустовской улицы завершилась кладка двух смотровых колодцев, произведена расшивка их и частей коллектора и засыпка последнего землей. За окончанием работ на первом строительном участке приступили к подготовительным работам на следующих участках, а именно: по пятой Бакалдинской (от Паробичебугорной до Татарбазарной), по Калустовской и у Армянского проездного моста ( по устройству в этом пункте перехода коллектора через Варвациевский канал). Подготовительные работы заключались в производстве бурения на Калустовской улице для определения горизонта грунтовых вод, в устройстве проездных мостиков ( один из них был возведен для трамвайного движения), в ограждения мест работ, в устройстве сторожевых будок и временных сараев для склада инструментов и материалов, в заготовке шпунта, в доставке к месту работ машин и в технической разбивке направления и ширины канав. Канализационными работами было занято в декабре в среднем по пятьдесят пять человек в день, в том числе и иностранные военнопленные. В январе тысяча девятисот шестнадцатого года работы по сооружению канализации производились в двух местах: во – первых, по Калустовской улице – от пятой до второй Бакалдинской улицы; во – вторых, на Варвациевском канале, у Армянского проездного моста. В первом пункте проводились работы по устройству канавы для продолжения кирпичного коллектора, выложенного на пятой Бакалдинской улице, на Калустовской улице работы развернулись на протяжении ста двадцати пяти сажень.
Во втором пункте – у Армянского моста – проводились работы по устройству перехода коллектора через канал. Выполнялись и многие вспомогательные работы; так согласно технической документации прошедшего столетия мы видим, что рабочие заготовили двести восемьдесят пар шпунтин разных размеров, собрали три ручных копра, проложили пути под тачки, сделали и проложили желоба для отвода воды. Также был создан и установлен переносной мост над канавой, построенные временные материальный склад и сторожка, сделано около двадцати квадратных сажень ограждений разного рода и устроено сто пятьдесят шесть квадратных сажень временных подмостей поперек канала. На всех работах в январе было занято в среднем до двести тридцати рабочих разной квалификации в день, в том числе и иностранных военнопленных, Но здесь стоит сделать оговорку, что не все из них употреблялись на работы. Кроме остающихся в казарме кашеваров и дневальных ежедневно было много больных и еще больше иностранных военнопленных уклоняющихся от работы за неимением надлежащей обуви, так как обычная обувь военнопленных оказалась мало подходящей для канализационных работ. Но к концу месяца Канализационной Комиссии удалось заготовить достаточное количество сапог, поэтому случаев уклонения от работы за отсутствием обуви более не наблюдалось. Важнейшей отраслью коммунального хозяйства в Астрахани в первой четверти двадцатого столетия становилось производство электроэнергии. В связи с этим фактором, требовалась модернизация городской электрической станции – работы по расширению и переустройству были частично поручены подрядчику Ермолову и начаты в октябре тысяча девятисот пятнадцатого года под руководством инженера Б. И. Гаршвы. Постройка нового здания электрической станции была назначена на участке, занятом санитарно – ветеринарной станцией и частью старой электростанции, в так называемом «Пеньковом ряду». В связи с этим, с целью «успешности хода работ по сломке зданий, комиссия двадцать первого сентября 1915 – го года постановила: «часть работ исполнить хозяйственным порядком, с привлечением к делу военнопленных». Работы по разборке зданий, за исключением части ветеринарной станции, были закончены двенадцатого октября тысяча девятисот пятнадцатого года. С этого времени начались работы по перестановке газовыпускных и сливных труб двигателя «Дизеля», а также по устройству железобетонной лестницы из подвального помещения на второй этаж строящегося здания. Стоит отметить то, что на территории города Астрахань иностранные военнопленные размещались в казарме на территории пивоваренного завода «Богемия», а также в доме Богуславского у Красного моста (в четвертом участке города), в домах Владиркевича, Косова (в пятом участке) и в доме Куликова (третий участок). С двадцать восьмого декабря одна тысяча девятисот пятнадцатого года двести пятьдесят иностранных военнопленных, как откомандированные для канализационных работ были приняты в ведение одноименной Комиссии и размещены в казарме в саду Вейнер «Богемия». Поденная оплата труда иностранных военнопленных работавших на строительстве канализации составляла тридцать копеек для чернорабочих и сорок копеек для мастеров. На работах по расширению и переустройству городской электростанции оплата труда иностранных военнопленных зависела от их специальности: бетонщики получали по одному рублю в день, каменщики – по восемьдесят пять копеек, а остальные по семьдесят пять копеек. Стоит отметить и то, что привлечение иностранных военнопленных на работы по расширению и функционированию городской электростанции выявило серьезные недостатки в их снабжении. Так, например, кашевары – пленные, работавшие на станции, обратились с просьбой выдавать им содержание за воскресные и праздничные дни, так как в эти дни они выполняли ту же работу, что и в будни. Иностранные военнопленные просили заведующего станцией ходатайствовать перед городским общественным управлением о прибавлении им харчевых денег на сумму пятьдесят копеек, на человека в дни рабочие и нерабочие, в дни болезни – также как военнопленным, занятым на строительстве канализации. Пленные утверждали, что из этой прибавки одна часть будет обращена на улучшения пищи, другая же на заготовление необходимых им вещей. Надо отметить то, что рабочие констатировали: из получаемых ранее тридцати копеек харчевых денег при существующей дороговизне и при наибольшей экономии при закупке продуктов удается заготовить только очень скудную и не в полной мере удовлетворяющую рацион пищу. Причем рабочие до этого момента не получали ужина за неимением средств на его изготовление и даже хлеб закупали из своих заработанных денег. Рабочие очень просили об удовлетворении просьбы, при этом гарантировали готовность исполнения, «так же как и раньше, каких – либо возложенных на них работ». Комиссия по заведыванию городской электрической станцией в заседании восьмого ноября тысяча девятисот шестнадцатого года заслушала доклад об увеличении поденной платы рабочим – иностранным военнопленным на городской электростанции о выдаче им харчевых денег в праздничные и больничные дни, приняла решение об увеличение содержания рабочим на десять копеек в день, так же о выдачи им харчевых денег в праздничные дни и заболевшим. Согласно приказа начальника гарнизона города Астрахань от третьего ноября тысяча девятисот пятнадцатого года было объявлено, что иностранные военнопленные, находящиеся на работах без соответствующей охраны будут отобраны. Исходя из этого заведующий станцией инженер Гаршва просил городскую управу о найме сторожа для «окарауливания» военнопленных, работающих на станции, сопровождать их по городу, «при посылках за покупками для собственной надобности» - то есть два – три раза в день. В прочее время они могли опускаться лишь в самых крайних случаях ( только с разрешения инженера Гаршвы). С двадцать второго ноября тысяча девятисот пятнадцатого года из – за мобилизации ратников ополчения второго разряда все слесарные и другие работы стали выполнять военнопленные, в связи с этим, им было необходимо установить поденную плату. Уже в марте тысяча девятисот семнадцатого года городской голова Ляхов докладывал об увеличении окладов служащим и рабочим электростанции. Ввиду того, что все должности рабочих были заменены военнопленными ( получали один рубль двадцать копеек в день), а военное ведомство в любое время могло снять их с данных работ, Дума решила создать запасной кредит в три тысячи рублей «для найма русских рабочих по повышенной расценке». Для работающих на расширении электростанции военнопленных, «затрудненных в своем содержании», городская Дума в мае 1916 – го года «назначила» «поденную плату» в зависимости от квалификации: «старшие опытные мастера разных цехов» получали от восьмидесяти копеек до одного рубля пятнадцати копеек в день. Чернорабочие получали по семьдесят пять копеек ( из них на приобретении пищи шло тридцать пять копеек, на ремонт одежды «удерживалось» двадцать копеек, а оставшиеся двадцать копеек они получали «на руки»). Стоит отметить и тот факт, что местные власти стремились полностью изолировать иностранных военнопленных и не допустить их контакт с местным населением, общение между офицерским составом и нижними чинами, с военнообязанными. Однако на практике данную проблему решить не удалось. Вся корреспонденция военнопленных проходила через военную цензуру, не справлявшуюся с потоком писем, что вело к задержке отправления и вызывало справедливые нарекания правительства. Однако еще большую тревогу вызывали факты отправки писем иностранными военнопленными в обход цензоров. Это как правило случалось во время их перемещения по железным дорогам, На так называемых «малых» станциях при помощи русских, «сочувствующих», граждан они отправляли свои послания на родину. Такое участие к иностранным военнопленным со стороны русских обывателей признавалась властями вредными и недопустимыми. Стоит отметить то, что в этой связи. Среди жителей Астрахани распространили шестьдесят экземпляров трудов чрезвычайной следственной комиссии о жизни «наших (русских) военнопленных во вражеских странах». Кроме этого, для более плотной идеологической обработки населения о зверствах германского плена так же писали и астраханские газеты периода Первой мировой воины. В связи с подобными нарушениями. Уже в начале тысяча девятьсот шестнадцатого года астраханскому губернатору, как и прочим начальникам губернии, Министерством Внутренних Дел вменялось установить наблюдение за частными лицами, входившими в «непосредственное сношение» (общение) с иностранными военнопленными.
В связи с распространяемыми местными властями прокламаций о положении русских солдат в германском плену, неизбежными толчками соприкосновение с местными жителями становятся места работы иностранных военнопленных. Не смотря на то, что их труд использовался как местными властями, так и частными лицами. Как мной уже было отмечено ранее военнопленные работали на городских предприятиях (городской ассенизационный обоз, строительство городской электростанции), мостили улицы, строили дороги и городскую канализацию, очищали водостоки, сооружали валы для защиты города Астрахань от наводнений, привлекались для уборки урожая. Стоит отметить, что военнопленные были прикреплены к сорока семи различным заведениям, в том числе и к Союзу помощи больным и раненным воинам, часовой мастерской Фишкина, садоводству Господчикова, заводам Керамик, Нобеля, Сундукова, Астраханскому холодильнику, Комитету Марии Павловны и другим объектам. Они были полезны как свободные рабочие руки, обеспечивающие выполнение работ для местной администрации и предпринимателей. В частности архивные документы свидетельствуют, что астраханские работодатели в целом положительно отзывались о трудившихся на их предприятиях иностранных военнопленных. С другой стороны, военнопленных, прежде всего не имевших запасов продовольствия «обыватели», видели угрозу своему материальному «благополучию», считая их конкурентами в получении работы и провианта. Работая над материалом, мне в первую очередь хотелось сосредоточить внимание на проблемах бытовой повседневности военнопленных, межличностных отношений в процессе трудовой деятельности, взаимоотношений с местным населением, в том числе с женщинами. Для этого с помощью архивных документов вернемся в прошлое Астраханского региона, и так спустя месяц после начала Первой мировой войны в Астраханскую губернию прибыла первая партия пленных. Их разместили в губернском центре и уездных городах Енотаевске, Черном Яру, Цареве. Рядовых расселили по казармам, ночлежкам, офицеров – в гостиницах и частных домах. Увеличение численности военнопленных вынудило власти построить в 1915 года специальный лагерь в Болдинской степи недалеко от железнодорожного вокзала . По сообщению газеты «Астраханский вестник», «милосердные астраханцы не оставляли пленных без приношения». Арбузы и папиросы целыми пачками передавались пленным. Те ласково улыбались в окна и говорили: “Спасибо”. Все пленные были тронуты добродушием и гостеприимством» .Енотаевский уездный исправник, составляя рапорт о настроении населения г. Енотаевска в декабре 1915 г., писал: «Отношение … к … военнопленным хорошее…». По свидетельству солдата австрийской армии Антона Гакена, ведшего в плену дневник, на одном из хуторов слободы Николаевской во время работ в октябре 1915 г. пленные выражали «довольство» пищей. Подмечено и доброе отношение киргизов, снабжавших их хлебом, чаем и рыбой. Среди военнопленных, находившихся в Астрахани, было много поляков. По воспоминаниям Янины Рафальской, «…все польские семьи считали священным долгом заботиться о своих соотечественниках. Делать это было легко, так как военно - пленные свободно выходили из лагеря, гуляли по городу, сколько хотели. Отец выбирал для работы у себя поляков, предотвращая дальнейшую депортацию, придумывал фиктивные должности, и это как-то сходило с рук. Заключенные были из разных слоев, никто не говорил по-русски. Первое время они сильно тосковали по своим семьям и увядали на глазах, но когда начали посещать польские дома, то быстро воспрянули духом. Приходили ежедневно, могли выговориться, поесть, даже похулиганить или, как инженер Бейль, поиграть на фортепьяно. Вспоминаю рассказ веселого господина Новоковского из Львова: «Хожу себе по базару… на прилавке чаша с икрой такого траурного цвета, а блестит весело, продавцы хвалят, приглашают попробовать… я так, конечно, с удовольствием… руками показываю, что без булки не могу… и этот кусочек булочки я намазываю большой ложкой икры… как же вкусно! А на лице – полное разочарование, слишком соленая… на другом прилавке – малосоленая икра… я напробовался и съел полфунта и вот теперь не могу ничего есть, а хочу только пить». Сочельники у нас были многолюдными, за столом рассаживалось больше десяти пленных. Все закончилось в 1917 г., когда поменялась власть, военнопленных заключили под стражу не на шутку и многих депортировали на восток. Только по воскресеньям им разрешалось ходить в католическую церковь, и там можно было передать знакомым записку или принять посылку. Наша кухарка, госпожа Сенкевич, пожилая женщина в платке, была совершенно бесстрашной. Она не обращала внимания на охранников и часто передавала пленным что-нибудь поесть». Такое отношение к пленным сохранилось в Астраханской губернии до окончания войны, жители проявляли сочувствие к оказавшимся в суровых условиях плена людям. Подобное милосердие исходило, в первую очередь, от женщин, они жалели пленных. В январе 1915 г. корреспонденты «Астраханского вестника» отмечали, что «…некоторые из сердобольных форпостинских баб выносят на базар, всегда заполненный военнопленными австрийцами и немцами, напеченные пироги и раздают их». Обыватели делали это из сострадания к тем, кто «недоедает», – справедливо подчеркивает Е.Ю. Семенова.
Стоит отметить и тот факт, что в годы Первой мировой войны военно - пленные постоянно искали контактов с местным населением, которое в целом относилось к ним с сочувствием. Во многом на этом сказывалась православная традиция сострадания к обездоленным, – считает Б.И. Ниманов . Наряду с добросердечием горожане Поволжья проявляли в адрес военнопленных спектр отрицательных эмоций. Проблемы, вызванные Великой Отечественной войной, прежде всего недостаток финансовых средств и ограничение потребляемого продовольствия на основе введения «мясопутных» дней, а затем нормированного ввоза продовольствия в города в ряде населенных пунктов, послужили основой негативного отношения горожан к военнопленным. В них обыватели стали видеть источник дополнительных затрат и конкурентов, отбирающих у местных жителей возможность получения дохода. Но эпидемия тифа среди военнопленных вызывала у горожан паническое настроение. Исследователи отмечают, что затягивание войны превращало военнопленных в обузу для местных жителей и влияло на дестабилизацию ситуации. Эти факты типичны, сходные процессы происходили и в Астраханской губернии. Власти стремились полностью изолировать военнопленных и не допустить их контакты с местным населением, общение между офицерами и нижними чинами, с военнообязанными. Однако на практике данную проблему решить не удалось. История лейтенанта первого лейб-гусарского гвардейского полка Гильденбрандта, за которым летом 1916 года велось наблюдение полиции, зримо отражает степень свободы передвижения, «сношений» пленного немецкого офицера в Астрахани. Он посещал общественный госпиталь Красного Креста «для лечения ноги», баню, вел беседы с пастором Лоппе, покупал лекарства в городских аптеках, пользовался услугами парикмахера, зубного врача, фотографа, обедал в лучших ресторанах города, общался, несмотря на запрет, с военнообязанными. Такие встречи были зафиксированы у знаменитой кондитерской Шарлау, куда лейтенант захаживал не раз. Это заведение и в то время пользовалось не меньшей популярностью, чем у современных горожан.
Владелец кондитерской Карл Карлович Шарлау был выслан из Астраханской в Вятскую губернию как военнообязанный германскоподданный по распоряжению астраханского губернатора.
Военнопленные стали частью повседневной жизни астраханцев. Неизбежны были отношения между мужчинами и женщинами. Стоит отметить, что и юные астраханки с особым любопытством отнеслись к появлению в губернском центре военнопленных. Из письма «в действующую армию» Александру Мартемьянову от Александры Ж. 27 января 1915 г.: «…За австрияков зря меня пробрали, наоборот, при встрече с ними стараюсь отпустить какую-нибудь колкость. Груня и Шура – это вот другое дело; они обегали все оранжереи, скупая красную гвоздику, затем накупили шоколаду, фунтов 10, кажется, и с этими дарами направились навестить австрияков-душек; приходят туда, часовой не пускает, пустили деньги в ход, часовой не умолим, тогда наши барышни стали ждать благоприятного момента; и приключилась с нашим часовым такая история, что он куда-то не то отлучился, ни то загляделся, нашим барышням только того и надо было. Вернулся на своё место – слышит, пленные с кем-то говорят, и по-русски скорее дверь на запор, а сам к де-журному офицеру, наши смекнули, что дело плохо – давай упрашивать солдата об обратном пропуске, солдат ни с места, они на колени, солдат не умолим. В это время является полковник с полицией и их под конвоем в полицию, туда же вызвали и родителей. Много было хлопот и наконец-то с большим трудом выдали их на поруки, но с условием, что ноги “наших сердобольных” не будет больше в крепости. Дело было как-то ещё осенью, когда прибыла их первая партия. И надо ещё Вам сказать, что в это же время был сломан мой любимый зонтик. Груня взяла его потихоньку, думала видно при посредстве его окончательно пленить “непризнанных героев…”».
Стоит отметить и тот факт, что в городе и уездах было много беженцев, интернированных. В рапорте командира 4-й роты 692-й пешей Саратовской дружины, охранявшей в Астрахани военно - пленных (в апреле 1916 г.), отмечено, что пленные офицеры, размещенные в здании женского училища, и женщины из примыкавшего к училищу дома весело общаются между собой. Дневальный рядовой Петриченко доложил, что неизвестная женщина говорила по-немецки с пленным капитаном Борнемиско, гулявшим во дворе. Другие женщины и ранее замечались в «пересмеивании» с пленными, «делали им какие-то знаки» с балкона соседнего дома. В доме Буракова также заметили, что неизвестная женщина-беженка смеялась, пыталась говорить с пленными офицерами . А вот на Форпосте, в квартире, где проживала военнообязанная Паулина Фридрих, в апреле 1917 г. застали военнопленного Густава Мереца, состоявшего с ней в «близких отношениях». Пленный дерзко вел себя с представителями милиции. Надо отметить и то, что с момента появления военнопленных австрийцев в Астрахани местные газеты обозначили тему их «теплой встречи» астраханками. Один из номеров газеты «Астраханский вестник» прочитали воины-астраханцы, от имени которых написал письмо с фронта в редакцию «гусар» В.Ф. Соколов. Он выразил возмущение по поводу подобного отношения соотечественниц к врагам. «Ухаживать за нашей спиной», «кокетничать с пленными», «заискивать» перед ними называлось «позором для русской женщины». Такого рода примеры, по мнению Е.Ю. Семеновой, поднимают проблему не просто столкновения в условиях войны индивидуального и общественного мировоззрения, но и сочетания в сознании представительниц женского городского населения противоречивых ценностных ориентиров, при котором происходило наложение и замещение одних ценностей другими. В отмеченных выше случаях влечение перерастало в жизненную практику, которая в условиях мирного времени воспринималась бы как любовный роман между мужчиной и женщиной, а в условиях войны получила в глазах окружающих оценку развратных действий. В этой связи следует признать, что надзор за военнопленными на городских работах был не особенно строгий. На этот факт неоднократно указывал губернатор Соколовский. Военнопленные нижние чины «…ходили по городу и в костел – без всякой охраны», что не отвечало правилам. Весной 1917 г. они свободно гуляли, посещали общественные и увеселительные места, что также было запрещено. Например, неоднократно в октябре 1917 г. задерживали военнопленного австрийской армии А. Венгера за то, что в одной из городских квартир он переодевался и без формы, в «вольной» (гражданской) одежде гулял ночами по Астрахани. Тем не менее Военный министр разрешил в качестве общей меры вступать в брак с русскими пленными неприятельским военнопленным славянам. Льготы в отношении пленных славян побудили их обращаться с ходатайствами о браке и улучшении жилищных условий. В августе 1917 г. военнопленный Георг Пецарский подал прошение начальнику лагеря военнопленных выдать ему удостоверение, подтверждающее его происхождение («из сербов») и вероисповедание («православного»). Удостоверение необходимо было для получения разрешения на брак с правом жить в частной квартире и заниматься трудовой деятельностью в соответствии с профессией (занимался «парикмахерством»). Однако стоит отметить и то, что одним из проявлений недовольства населения можно считать анонимное заявление жителя Царевского уезда к астраханскому губернатору от июля 1915 года, с жалобой на нежелание военнопленных, находящихся в селе Быково и слободе Николаевка, участвовать в сельскохозяйственных работах; вот что писал житель в своем обращение в вышестоящую инстанцию: « работать пленные способны, но не хотят… рожь и пшеница созрели, пленные ленятся работать, а своих нет… хлеб гибнет крестьянская сила с ними… пленные не хотят убирать хлеб…». Давайте рассмотрим рапорт Енотаевского уездного исправника от восемнадцатого сентября одна тысяча пятнадцатого года астраханскому губернатору, в коем он доводит до сведения о противоправном поведение и аресте иностранного военнопленного некоего И. Зингера, находившегося на сельхоз хозяйственных работах в хозяйстве крестьянина из села Сасыколи И. Федотова - Лазырина : « Все время нахождения у Лазырина Зингер отказывался от исполнения возлагаемых на него работ или неохотно выполнял их мотивируя тем, что делать не разумеет и русского языка не понимает… позволил себе ударить другого русского рабочего, за что был подвергнут аресту…». Пленные солдаты обязаны были работать. В этой связи стоит отметить то, что руководство работами возлагалось на земские учреждения и городское общественное управление. Земства и города ходатайствовали перед военным ведомством о представлении иностранных военнопленных в их распоряжение, с указанием конкретного количества людей, мест размещения и охраны. Например, из ста иностранных военнопленных, работавших на электростанции, шестьдесят жили на месте постройки, а для их «окороуливания» взяли на службу двух сторожей. Стоит отметить и тот факт, что работы проводились в разных частях города и за его пределами, что для организации надежной охраны было крайне нежелательно, еще сложнее было обеспечить охрану иностранных военнопленных при производстве сельскохозяйственных работ. К примеру, распределив военнопленных по хуторам, общий надзор возложили на полицию, которая в силу ряда причин, не могла должным образом его осуществлять, так как хутора находились на значительном расстоянии друг от друга, в связи с этим в помощь предлагалось нанять двадцать девять сторожей. В целом надзор призваны были осуществлять вооруженные десятники и сторожа, «особо нанимаемые в достаточном количестве». Общее руководство охраной возлагалось на чины (должности) – полицейские надзиратели, а именно двадцать три должности нижних чинов полиции – конные городовые или стражники из расчета на каждые сто иностранных военнопленных. В связи с этим стоит отметить, что оклад содержания классному чину составлял – семьсот семьдесят рублей в год, нижнему чину – четыреста шестьдесят рублей в год, а кроме того по двадцать два рубля пятьдесят копеек на вооружение нижнего чина. Винтовками «Бердана» последние должны были быть снабжены из запаса военного ведомства. В декабре тысяча девятисот четырнадцатого года Астраханским губернатором, генералом от кавалерии Иваном Николаевичем Соколовским было разрешено образовывать полицейские команды для надзора за военнопленными из расчета один городовой на сто военнопленных и один классный чин на пятьсот военнопленных. В июле Енотаевская земская управа для уборки хлебов и трав просила пятьсот девяносто три военнопленных. Стоит отметить то, что ходатайства поступали как от сельских обществ, так и от отдельных крестьян. К примеру, тринадцать крестьян села Тамбовки просили двадцать пять военнопленных, а девятнадцать крестьян села Княжева просили прислать на сельхоз работы - аж сорок одного иностранного военнопленного. Но поскольку местность была изрезана реками и протоками, для воспрепятствования вероятным побегам иностранных военнопленных наняли семьдесят пеших сторожей, и четырнадцать конных (преимущественно нижних чинов запаса и ратников). Стоит отметить в этой связи, что винтовкой или револьвером вооружались только конные стражники. В этой связи следует признать, что надзор за военнопленными и на городских работах был не особенно строгий, на что указывал неоднократно Астраханский губернатор И.Н. Соколовский. К примеру, нижние чины «ходили по городу и в костел – без всякой охраны», что не отвечало установленным правилам содержания иностранных военнопленных в Астраханской губернии. Об Астраханском губернаторе генерале от кавалерии Иване Николаевиче Соколове можно рассказать следующее: Генерал от кавалерии, человек с драматической судьбой: последний астраханский губернатор, назначенный императором, попавший в немецкий плен в начале Первой мировой войны, арестованный горожанами после Февральской революции… Он как никто другой понимал опасность сложившейся ситуации с иностранными военнопленными в Астраханской губернии…
…Иван Николаевич Скворцов родился 27 января 1858 г. в дворянской семье Херсонской губернии. Закончил Елисаветградское юнкерское училище. После участия в русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. продолжил обучение в Николаевской академии Генерального штаба. Успешно завершив академию в 1884 г. был переведен в Генеральный штаб. В 1884-1886 гг. служил в Харьковском военном округе. В 1886-1889 гг. преподавал в Чугуевском пехотном юнкерском училище. Далее с 1890 – по 1895 гг. служил в 30-м драгунском Ингерманландском полку, в штабе Казанского военного округа, в управлении 47-й пехотной резервной бригады, являлся начальником штаба Усть-Двинской крепости. А в 1895 г. И.Н. Соколовский был назначен оренбургским вице-губернатором, в 1901 г. - военным губернатором Семипалатинской области. В 1903 г. И.Н. Соколовский назначен на должность уфимского губернатора. Стоит отметить, что с 1907 года И.Н. Соколовский – генерал-лейтенант. За заслуги перед Отечеством, в годы службы был награжден орденами Св. Владимира 4 ст., Св. Анны 2 и 3 ст., Св. Станислава 2 и 3 степени. А уже в августе 1906 г. И.Н. Соколовский становится астраханским губернатором и наказным атаманом Астраханского казачьего войска. Стоит отметить, что на посту астраханского губернатора И.Н. Соколовский активно реализовывал земскую реформу, за что в 1914 г. ему была объявлена Высочайшая благодарность. Губернатор активизирует работу по благоустройству города и защите губернии от паводка, проводя регулярные межведомственные совещания. Так же стоит отметить и то, что губернатор И.Н. Соколовского активно привлекал бюджетные средства в регион для борьбы с инфекционными заболеваниями. Только с 1909 по 1913 гг. в губернию было направлено 464 тысячи рублей, а в 1913 году - 31 тысяча рублей для проведения санитарно-профилактических мероприятий. Его усилиями в 1914 г. была открыта бактериологическая лаборатория для изучения источников инфекционных заболеваний и методов борьбы с ними. Так по инициативе губернатора были приняты более жесткие меры к владельцам рыбных промыслов, не соблюдавшим правила санитарного благоустройства собственных заведений. По приказу И.Н. Соколовского лица, нарушавшие требования санитарных врачей Каспийско-Волжских рыбных и тюленьих промыслов, подвергались административному аресту до 3-х месяцев и штрафу до 300 рублей. Более того Астраханский губернатор И.Н. Соколовский с 1906 г. являлся Почетным председателем Астраханского местного управления Российского общества Красного Креста. По инициативе И.Н. Соколовского на заседание городской Думы был вынесен проект о выделении участка на строительство народного детского дома и об открытии городского попечительства по делам призрения семейств нижних чинов, призванных на действительную военную службу. Сегодня вероятно мало кто знает, что именно губернатору Соколовскому принадлежит инициатива расширения сети учебных заведений в Астраханской губернии. На специальном совещании у губернатора был одобрен проект о создании дополнительных 6-ти гимназий, в том числе в Астрахани, Элисте, Ханской Ставке, и 3-х реальных училищ. И вот еще одна интересная деталь. Летом 1914 г. И.Н. Соколовский находился в отпуске в Германии и был задержан в июле 1914 г. в Берлине в качестве военнопленного. Освобожден в начале 1915 г. и в марте вернулся к исполнениям своих обязанностей.
В целом можно оценить деятельность последнего астраханского «императорского» губернатора как конструктивную и необходимую для региона. Именно при нем Астраханская губерния выходит на первые места в империи по экономическому развитию и благоустройству. Благотворитель и меценат должен был иметь поддержку благодарных горожан. Однако 3 марта 1917 года губернатор И.Н. Соколовский был арестован…
Что послужило причиной? Вероятно причин несколько. Вернемся к началу правления И.Н. Соколовского. Губернатор принял регион на волне забастовочного движения. В 1906 году в Астрахани произошло 128 забастовок, в которых приняли участие около 6 тыс. человек (второе место в Поволжье и Приуралье). И.Н. Соколовский предпринимал активные действия по нормализации ситуации – от переговорного процесса – до ареста наиболее радикально настроенных активистов. Конечно новая революционная власть не могла простить такого представителю старой номенклатуры, и без того подвергавшейся репрессиям. А кроме того, в период революционных потрясений губернатор остался верен присяге. 1 марта в Саратове, Царицыне, Астрахани была получена телеграмма В.В. Родзянко об образовании Временного Исполнительного Комитета Государственной Думы, которому переходили полномочия старого правительства. В отдельных регионах власти перешли на сторону революционеров. Губернатор И.Н. Соколовский, получивший сообщение из столицы в пять часов вечера, никак не отреагировал и не стал ее публично озвучивать. И вот третьего марта слухи об отречении Николая II от престола подтвердились. Дом губернатора И.Н. Соколовского был оцеплен революционными войсками. Около 30 городовых, охранявших дом губернатора, были разоружены и отправлены в гауптвахту кремля. Сам губернатор был оставлен под домашним арестом. Вскоре в губернаторский дом был доставлен полицмейстер города. Позже шли аресты по участкам приставов и полиции….
К сожалению дальнейшая судьба Астраханского губернатора на сегодняшний день доподлинно неизвестна. Скорее всего, он был арестован и расстрелян как заложник в Саратове в 1919 году...
…И как итог безалаберности – в ходе общероссийской государственной смуты вылившейся первоначально в Февральскую Буржуазно – Демократическую а затем и в Октябрьскою Социалистическую революции тысяча девятисот семнадцатого года - иностранные военнопленные приняли активное участие в свержении государственного строя. Как известно из истории Государства Российского в городах, где имелись организации немецких коммунистов, входивших в группу РКП (б), были созданы немецкие отряды , которые воевали, как на фронтах гражданской войны, так и принимая участие в подавлении восстаний кулачества. Так в ноябре 1918 г. две немецко-мадьярские роты, свыше 350 чел., находились на Восточном фронте (в районе действий IV армии). А в мае 1919 г. - под Николаевым, в составе Советского железного полка, где была и немецкая группа «спартаковцев» ,- против Григорьевцев. Не менее активные боевые действия проводил Ровенский немецкий отряд 34-й стрелковой дивизии XI армии Туркестанского фронта. 14 августа 1919 г. Ровенский отряд был передан в подчинение командующему Туркестанским фронтом. Начальником отряда был Зельман, военным комиссаром - Зандер. Где немецкие красные солдаты вели бои с противником на Астраханской ж\д линии, и против уральских казаков. Среди немецких интернационалистов выделялись руководители, такие, как Мельхер - Союз иностранных рабочих и крестьян в г. Царицын, Шенерман - заведующий политотделом 1-й Интернациональной стрелковой бригады и другие. Далее по приказу К.Е. Ворошилова, из данных частей, в селении Черный Яр, был образован был 1-й Югославянский коммунистический полк , принявший участие в боях под станицами Орентой, Полованской, Черным Яром и Астраханью. А бойцы румынского батальона участвовали в боях за Бендеры (февраль 1918 г.) и Одессу (март 1918 г.). После захвата в марте 1918 г. интервентами Одессы румынский батальон отступил вместе с частями Красной Армии. Пополнившись добровольцами, с августа 1918 г. сражался в боях под Царицыном и Астраханью. Во время обороны Царицына особенно отличились румынские подразделения так называемого царевского отряда. Отряд был сформирован в июне 1918 г. и состоял из румын, одной роты турок и сербов. В середине июля 1918 г. они участвовали в подавлении кулацкого восстания в Черноярском уезде и в местечке под Сарептой против белых казаков…
…И уже в тысяча девятисот девятнадцатом году в городе Астрахань в первом Астраханском Интернациональном полку было не мало бывших иностранных военнопленных. Кто – то из них участвовал в защите советской власти, кто – то «осел» на Астраханской земле обретя семью, но многие изъявили желание вернуться на историческую родину. Из архивов сегодня нам доподлинно известно, что свое желание вернуться на родину изъявили в тысяча девятисот девятнадцатом году словак Григлрий Врабек, поляки Иосиф Кудза и Роман Жита, русин Василий Мендрамор и многие другие, а в августе уволили со службы (масленщика масленого отделения хлебопекарни отдела снабжения тридцать четвертой стрелковой дивизии) бывшего военнопленного австрийских войск Карла Рейзляра на основании удостоверения, выданного ему Астраханским отделом Совета австро – венгерских рабочих и солдатских депутатов ввиду разрешения ему выезда из Астрахани. « Возложенные на него обязанности он выполнял добросовестно и аккуратно, отпусками не пользовался» - сообщал в своем рапорте руководству начальник хлебопекарни. Стоит отметить, что Карл Возница собрался на родину вместе с женой Таисией. Готовился к отъезду и работавший на хлебопекарне номер пять города Астрахань некий Дольянский, и сапожник, австро – венгерский подданный Лублицкий. Как сложилась дальнейшая судьба вышеуказанных лиц, нам к сожалению не известно. Но как известно истории свойственно повторение и вот уже двадцать второго июня тысяча девятисот сорок первого года фашистская Германия, как гласят исторические источники, «без объявление войны, вероломно напала на СССР, используя свои преимущества и опыт ведения войны в Европе, немецко – фашистские оккупанты вторглись в пределы нашей Родины». С этого момента, с каждым днем возрастал размах величайших сражений на советском – германском фронте. В этой связи стоит отметить то, что Вторая Мировая война была самой огромной по масштабам и разрушительным последствиям войной за всю историю человеческого общества; в связи с этим можно отметить и тот факт, что эта война была самой тяжелой из всех войн, какие когда – либо знала всемирная история человечества. Можно без преувеличения признать, что Вторая Мировая война была огромной по своим разрушительным последствиям.
Согласно архивных данных фонда хранящихся в Государственном Архиве Астраханской Области только народному хозяйству Астраханского округа, не входящего в эпицентр не посредственных активных боевых действий был нанесен значительный ущерб; Было разрушено и сожжено 6327 различных зданий и сооружений, 5617 километров железнодорожного полотна, 659 единиц подвижного состава, 290 судов речного и морского транспорта, 224 автомобиля, 186 тракторов, 66 комбайнов, прочего сельскохозяйственного инвентаря 3 981 единица, сократились площади посевов на 75431 гектаров и различных видов скота на 482 195 голов.
В денежном выражении общий материальный ущерб, причиненный фашизмом народному хозяйству Астраханской области, составил 870 582, 3 тысячи рублей.
Стоит отметить, что в этой кровопролитной и разрушительной войне принимало участие шестьдесят одно государство мира, в Вооруженные Силы было призвано - до ста десяти миллионов человек… Вторая Мировая война унесла жизни более пятидесяти миллионов человеческих жизней. И все - таки, в ожесточенных сражениях советский народ одержал победу над фашизмом, проявив исключительное мужество и героизм, совершив подвиг всемирно – исторического значения. Однако победа советского народа в Великой Отечественной войне оказала огромное воздействие на весь ход мировой истории. Кроме того страна Советов лежала в руинах. Победоносно завершив войну, советский народ приступил к мирному строительству. В этой связи стоит отметить то, что восстановление народного хозяйства началось еще во время Великой Отечественной войны по мере изгнания фашистских захватчиков. Двадцать первого августа тысяча девятисот сорок третьего года Советское правительство приняло Постановление « О неотложных мерах по восстановлению народного хозяйства в районах, освобожденных от немецких оккупантов». Разрушенное хозяйство Союза Советских Социалистических Республик требовало возрождение, а война поглощала все новые и новые трудовые резервы работоспособного населения, в этой связи интересен Приказ от 20 января 1943 года № 0095 « О мероприятиях по приему и размещению военнопленных в лагерях НКВД» хранящийся в фондах Государственного Архива Российской Федерации. Его мне хочется привести полностью:
Приказ НКВД СССР №0095 о мероприятиях по приему и размещению военнопленных в лагерях НКВД
Москва. 20 января 1943 г.
Сов. секретно
Содержание:
О мероприятиях по приему и размещению военнопленных в лагерях НКВД
№ 0095
20 января 1943 г.
Для приема и размещения поступающих с фронтов военнопленных 1) приказываю:
1. Начальнику Управления по делам о военнопленных и интернированных майору госбезопасности т. Сопруненко организовать следующие лагеря:
Алексинский № 53 в Тульской обл. на 10 000 чел., Астраханский № 60 в Сталинградской обл. на 10 000 чел., Лагерь-распределитель № 81 в м. Хреновое Воронежской обл. на 10 000 чел.2)
Моршанский лагерь № 64 Тамбовской обл. на 10 000 чел.,
Лагерь-распределитель № 89* в м. Капустин Яр Сталинградской обл. на 3000 чел., Осташковский лагерь-распределитель № 41 в Калининской обл. на 5000 чел.
2. Лагерь-распределитель № 62 передислоцировать в Новохоперский район Воронежской обл. для обслуживания Юго-Западного фронта.
3. Прием военнопленных, поступающих с Донского фронта, возложить на лагерь-распределитель № 50. передислоцировав его во Фролово Сталинградской обл.
4. Обслуживание Воронежского фронта возложить на лагерь-распределитель №81.
5. На Осташковский лагерь-распределитель возложить обслуживание Калининского фронта.
6. Обслуживание Южного фронта возложить на лагерь-распределитель № 98.
7. Начальникам лагерей-распределителей №41, 50, 81, 98 немедленно связаться с военным командованием обслуживаемых ими фронтов, уточнить дислокацию приемных пунктов и при необходимости организовать дополнительные пункты.
8. Начальнику Мичуринского лагеря № 56 лейтенанту госбезопасности т. Гончарову передать приемные пункты, обслуживающие Воронежский фронт, лагерю №81.
9. Назначить:
Врид начальника Алексинского лагеря — ст. лейтенант госбезопасности т. Сапожникова Бориса Николаевича, освободив его от обязанностей заместителя начальника Тульского спецлагеря.
Начальником Астраханского лагеря — майора госбезопасности т. Мазурина Павла Ивановича.
Врид начальника лагеря №81 — лейтенанта госбезопасности т. Кузнецова Василия Георгиевича, освободив его от обязанности начальника Оранского лагеря НКВД.
Врид начальника лагеря-распределителя № 98 — мл[адшего] лейтенанта госбезопасности т. Бардадыма Ивана Павловича.
Врид начальника Осташковского лагеря-распределителя — лейтенанта госбезопасности т. Абрамовича Бориса Иосифовича, освободив его от обязанностей заместителя начальника Красногорского лагеря.
10. Охрану военнопленных в лагерях организовать силами конвойных войск НКВД.
11. Начальнику ЦФО НКВД СССР т. Берензону обеспечить финансирование лагерей.
Начальникам УНКВД Тульской, Тамбовской, Воронежской, Сталинградской, Калининской областей принять необходимые меры к срочному развертыванию перечисленных лагерей, своевременному обеспечению их транспортом, продовольствием, хозинвентарем и укомплектованию штатов лагерей сотрудниками.
Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР комиссар государственной безопасности 3 ранга
Серов
ГА РФ. Ф.9401, оп. 1. д.655, л. 225-228.
Подлинник. Примечания:* Так в документе, правильно № 98
В это время главным источником поступления военнопленных был район Сталинграда, где по состоянию на 22 февраля 1943 г. было захвачено 91 545 военнопленных, и район действий Воронежского фронта (48 266 военнопленных).
И как мы видим из вышеприведенного приказа, в годы Второй Мировой войны в Советском Союзе стала складываться система лагерей для военнопленных и интернированных граждан, которая достигла своих максимальных размеров после капитуляции Германии и Японии. В связи с этим в Астраханской области приказом НКВД СССР от восьмого сентября 1944 года за № 001125 был образован лагерь для военнопленных № 204…
Первым лагерем, где размещались военнопленные на территории Астраханской области, считается Астраханский лагерь № 60, организованный по приказу НКВД СССР № 0095 «О мерах по приему и размещению военнопленных в лагерях НКВД» от 20 декабря 1943 года На базе лагеря № 60 Приказом НКВД СССР № 001125 от 3 сентября !(44 года был открыт Лагерь военнопленных и интернированных № 204.
В разное время в состав лагеря входило до восемнадцати лагерных отделений, часто расположенных на достаточном удалении друг от друга и от Астрахани.( п. Петропавловка, п. Первомайский, ст. Баскунчак, с. Лагань и другие. Численность военнопленных за время существования лагеря постоянно менялось ( первоначально лагерь был рассчитан на две тысячи человек), достигнув в середине 1945 года максимума в десять тысяч человек. Стоит отметить, что Управление нового Лагеря Военнопленных располагалось по адресу Красная Набережная, 167. Это вновь созданная структура занималась организацией лагерных отделений, руководством по содержанию, охране и трудовому использованию военнопленных. Первым начальником управления был назначен майор Мазурин П.И. И уже в октябре 1944 года начались работы по созданию лагеря. Стоит отметить, что уже к 1946 году численность управления ЛВП № 204 составлял 241 сотрудник. А вышеуказанный лагерь предназначался для содержания лиц рядового и младшего командного состава «ВЕРМАХТА» и армий стран его союзников, и уже к концу 1944 года в лагерь для военнопленных поступило шесть тысяч сто семьдесят человек из пересыльного лагеря в г. Бельцы ( Молдавия). В этой связи хочется отметить то, что пленные принадлежали к двадцати пяти национальностям, среди которых доминировали немцы, румыны, австрийцы и поляки, а первые военнопленные были приняты в седьмое лагерное отделение при рыбзаводе имени Красина размещавшегося на территории поселка Свободный. Стоит также отметить и то, что лагерные отделения были размещены вблизи от предприятий города и области: в поселке судостроительного и судоремонтного завода имени Третьего Интернационала (ОЛВП № 1), в поселке Нариманово – при Льдосолькомбинате (ОЛВП № «), в рабочем поселке имени Фридриха Энгельса – при судоверфи имени С.М. Кирова (ОЛВП № 3), в поселке при рыбзоводе имени Н.К. Крупской ( ОЛВП № 4), в северо – восточной части Микояновского района города Астрахань, в районе строительства Астраханской ГРЭС (ОЛВП № 5), в поселке Трусово – при рыбзаводе имени Трусова (ОЛВП № 6), в поселке Свободный при рыбзаводе имени Красина (ОЛВП № 7), на станции Владимировка (ОЛВП № 8), на станции Нижний Баскунчак (ОЛВП № 9), на Петропавловской речной пристани ( ОЛВП № 10), лагерные отделения подсобного предназначения также существовали в поселке Оранжерейный и селе Табола. В июне тысяча девятисот сорок пятого года общая численность заключенных в Лагере Военнопленных составляла девять тысяч восемьсот девяносто пять человек. В связи с этим, строительство лагерных отделений проводились в жатые сроки. Стоит отметить, что не все лагерные отделения были оборудованы в соответствии с нормативными документами, а одно из них уже в начале тысяча девятисот сорок пятого года пришлось расформировать Дело в том что в отчете « О состоянии Управления лагеря № 204 НКВД СССР за четвертый квартал 1944 года» говорилось о том что « Принял решение расторгнуть договор и ликвидировать отделение лишь по тому что условия режима охраны и бытовые не обеспечивают требования приказа НКВД СССР № 001067 и № 00675 и дирекция рыбзовода имени Н.К. Крупской не желает их создавать и выполнять договор. Чтобы читатель было понятно, о чем идет речь, приведу текст этих приказов полностью:
Приказ НКВД СССР №001155 с объявлением временного положения о лагерях-распределителях НКВД для военнопленных и временного положения о пунктах НКВД по приему военнопленных
Москва. 5 июня 1942 г.
Сов. секретно
Содержание:
С объявлением временного положения о лагерях-распределителях НКВД
для военнопленных и временного положения о пунктах НКВД по приему военнопленных
№001155
5 июня 1942 г.
Ввести в действие объявляемые при этом временное положение о лагерях-распределителях НКВД для военнопленных и временное положение о пунктах НКВД по приему военнопленных.
Приказ НКВД СССР № 0438 от 29 декабря 1939 г.* отменить.
Заместитель народного комиссара
внутренних дел СССР комиссар
госбезопасности 3 ранга Серов
Сов. секретно
«Утверждаю»
Заместитель наркома внутренних дел Союза ССР комиссар госбезопасности 3 ранга
Серов
Временное положение о лагерях-распределителях НКВД СССР для военнопленных
I. Организация лагерей распределителей
1. Лагеря-распределители организуются НКВД СССР для приема военнопленных
армий противника, временного содержания их для отбытия трехнедельного карантина, всесторонней обработки за этот период и для дальнейшей переотправки военнопленных в производственные лагеря.
2. Лагеря-распределители организуются во фронтовом тылу в местах, обеспечивающих быструю доставку военнопленных с фронта.
3. Для каждого лагеря-распределителя управлением военнопленных устанавливается твердый лимит максимального количества военнопленных, могущих быть одновременно размещенными.
4. Лагеря-распределители по своей мощности делятся на следующие категории: I категория — лагеря с одновременным лимитом свыше 3500 чел.;
категория — лагеря с одновременным лимитом от 2000 до 3500 чел.; категория — лагеря с одновременным лимитом до 2000 чел.
5. Для приема военнопленных от частей Красной Армии лагерь-распределитель организует в армейском тылу необходимое количество приемных пунктов, дислоцируемых по согласованию со штабом Тыла фронта.
6. Лагеря-распределители входят в систему лагерей Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных и подчинены указанному Управлению.
7. Лагеря-распределители являются лагерями передвижного типа и изменяют свою дислокацию в зависимости от обстановки на фронтах.
В соответствии с этим лагеря-распределители размещают на базе имеющихся построек зданий и сооружений. При отсутствии или недостаточности на месте необходимых помещений военнопленные размещаются в палатках или землянках.
8. Перемещение лагерей-распределителей производится по указаниям Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
II. Схема организации лагеря-распределителя
1. Военнопленные содержатся внутри зоны лагеря.
2. Б зоне лагеря, как правило, размещаются следующие здания, помещения, службы, предприятия и учреждения, обслуживающие военнопленных:
а) все жилые помещения для военнопленных (бараки, землянки, палатки и пр.);
б) кухни, столовые, кипятилки, хлеборезки и хлебораздаточные. продкаптерки, магазины, ларьки и складские помещения;
в) бани, душевые, прачечные, дезокамеры, парикмахерские;
д) амбулатории, лазареты, оздоровительные команды;
е) клубы, красные уголки;
ж) гуж[евой] транспорт;
з) умывальные, уборные, сушилки для обуви и одежды (обычно при бараках);
и) гауптвахта (в одном из углов зоны, отделяется проволочным заграждением от основной зоны, с охраняемым входом).
Вне зоны, как правило, размещаются следующие помещения, предприятия и службы:
а) все жилые, хозяйственные, пищевые, лечебно-санитарные, коммунально-бытовые учреждения и предприятия для обслуживания личного состава сотрудников лагеря и охраны;
б) казармы и караульное помещение охраны лагеря и общежития вахтерской команды;
в) склады боеприпасов, химимущества, медимущества и горючего;
г) управление лагеря со всеми отделениями аппарата;
д) телефонная станция, радиостанция, телеграф;
е) пожарное депо и автогараж.
Лазарет для военнопленных может быть вынесен за основную зону при наличии специального отдельного ограждения и охраны. Если лазарет размещен в зоне, то здание его ограждается колючей проволокой и у входа на территории лазарета устанавливается вахтерский пост.
3. Примерные основные нормативы зданий и помещений лагеря для военнопленных следующие:
а) жилой фонд при размещении на сплошных 2-ярусных нарах — 0,94-1,1 кв. м или около 3,5-4,0 куб. м полезной жилой площади и кубатуры на 1 чел.;
б) кухни: литраж котлов 1,1 л на 1 столующегося. Все пищевые предприятия должны иметь подсобные помещения, оборудованные в соответствии с санитарными и хозяйственными требованиями;
в) бани и дезокамеры из расчета 25-30 чел. разовой пропускной способности на каждую 1000 чел. контингента, парикмахерские — 1 кресло на каждые 300 чел. контингента;
г) сушилки для обуви и одежды и умывальные комнаты из расчета по 0, 065 кв. м на 1 чел.;
д) стационарные лечучреждения на 3,5% коек к составу и амбулаторные из расчета 30-35 амбулаторных посещений в год на 1 чел.;
е) уборные: 1 очко на каждые 40-50 чел. контингента.
Примечание Уплотнение сверх указанных нормативов в связи с недостатком жилплощади может быть временно разрешено начальником лагеря с донесением об этом в Управление НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
III. Обеспечение военнопленных
1. Военнопленные обеспечиваются верхней одеждой и обувью только в отдельных случаях, при отсутствии таковых и невозможности отремонтировать собственные. Б зимнее время, при отсутствии теплой одежды выдается: при отсутствии шинели — телогрейка;
« « брюк — летние или ватные брюки;
« « головных уборов — шапки ушанки;
« « обуви — ботинки и портянки теплые.
Примечание. Выдача валенок запрещается
2. Для смены собственного нательного белья при санобработке и для нужд лечебных учреждений в лагере создается неснижаемый оборотный фонд нательного белья в размере 1 пары на одного лимитного чел.
3. Постельными принадлежностями обеспечиваются:
а) лечебно-оздоровительные учреждения;
б) офицерский состав;
в) остальным военнопленным выдаются соломенные маты или солома.
4. Военнопленные обеспечиваются питанием по нормам, утвержденным СНК СССР** (приложение № 1), кроме:
а) стационарно-больных, которые довольствуются по больничным или противопеллагрозным нормам** (приложение № 2);
б) состав[а] оздоровительных команд, довольствующихся по специальным нормам** (приложение № 3);
в) отобранных для дальнейшего этапирования за 7 дней до отправки, питание которых за этот период, а также в пути следования производится по нормам этапного пайка** (приложение № 4).
5. Денежным довольствием для приобретения предметов первой необходимости военнопленные обеспечиваются:
рядовой и мл[адший] начсостав по 10 руб. каждый;
средний командный] начсостав по 15 руб. каждый;
старший командный] начсостав по 25 руб. каждый;
высший командный] начсостав по 50 руб. каждый.
Означенная сумма выплачивается единовременно за весь период пребывания в лагере-распределителе.
IV. Основные задачи лагеря-распределителя
Основные задачи лагеря-распределителя следующие:
1. Прием военнопленных от частей Красной Армии на приемные пункты лагеря и эвакуация их в лагерь-распределитель.
2. Изолированное содержание военнопленных от окружающего населения.
3. Раздельное содержание рядового и младшего комсостава от среднего. старшего и высшего командного и начальствующего состава.
4. Создание надлежащего режима и порядка для военнопленных, исключающих возможность побегов, беспорядков или других эксцессов.
5. Организация опроса военнопленных, учета их и статистическая разработка материалов по данным опроса.
6. Обеспечение военнопленных удовлетворительными жилищно-бытовыми условиями, питанием, вещдовольствием.
7. Организация медико-санитарного обслуживания военнопленных в ведомственной сети лечебно-санитарных учреждений лагеря.
8. Проведение разъяснительной и воспитательной работы среди военнопленных.
9. Максимальное использование труда военнопленных на хозработах и по самообслуживанию.
10. Организация строгого карантина, проведение всего комплекса противоэпидемических мероприятий.
11. Восстановление физически ослабленного контингента из числа военнопленных.
12. Организованная отправка контингента в производственные лагеря в соответствии с разнарядками Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
13. Руководство работой пунктов приема военнопленных.
V. Структура аппарата лагеря для военнопленных
1. Руководство всеми отраслями и видами лагерной работы, а также пунктами приема военнопленных осуществляется управлением лагеря.
2. Начальник управления и комиссар лагеря подчинены непосредственно Управлению НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
3. Устанавливается следующая структура аппарата управления лагеря: Руководство лагеря
Оперативное отделение Политическое отделение Отделение режима Отделение учета военнопленных Хозяйственное отделение Санитарное отделение Финансовое отделение Коммунально-бытовое отделение.
Примечание В лагерях с лимитом свыше 3 тыс чел. организуются отделы Каждое отделение (отдел) подчинено непосредственно начальнику управления лагеря или его заместителю Оперативное отделение по вопросам оперативной работы подчинено 2-му Управлению НКВД СССР, в административном отношении — начальнику лагеря-распределителя 4. Лагеря-распределители и приемные пункты военнопленных комплектуются по типовым штатам.
5. Комплектование личного состава сотрудников лагеря производится:
а) путем приписки к лагерю через соответствующие военные комиссариаты;
б) приемом сотрудников по вольному найму.
6. Начальник управления, его заместитель и помощник, комиссар лагеря, начальник оперативного отделения, его заместитель и начальник приемного пункта назначаются приказами НКВД СССР.
Назначения на должности, входящие в номенклатуру начальника УНКБД, оформляются приказами по УНКВД соответствующей области (края, АССР).
Назначения на остальные должности оформляются приказами начальника лагеря.
7. Если лагерь расположен на нескольких участках, отдаленных друг от друга и управления лагеря, организуются территориальные отделения лагеря по специально утверждаемым штатам.
8. Штаты приемных пунктов являются типовыми-расчетными и придаются лагерю по числу приемных пунктов. В зависимости от конкретной фронтовой обстановки и основных потоков военнопленных, начальник лагеря имеет право и обязан усиливать ведущие пункты за счет менее значимых в данное время и соответственно перебрасывать отдельных работников, а также приданное оборудование и транспорт из одних пунктов в другие.
VI. Основные функции отделений аппарата управления лагеря
Оперативное отделение ведет работу по специально утвержденному положению.
Политическое отделение ведет работу под руководством комиссара лагеря, обеспечивает проведение всех видов партийно-массовой работы среди личного состава лагеря, а также ведет культурно-массовую работу среди военнопленных.
Отделение режима ведает вопросами режима и внутренней охраны военнопленных, руководствуясь «Инструкцией о порядке содержания военнопленных в лагерях НКВД», объявленной приказом НКВД СССР № 001067 от 7 августа 1941 г., а также указаниями и распоряжениями Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных, руководит работой комендатуры, вахтерской и пожарной команд лагеря, ведает вооружением и следит за исполнением правил внутреннего распорядка в лагере.
Наружная охрана лагеря и конвоирование военнопленных при этапировании возлагается на части конвойных войск НКВД.
Учетное отделение организует:
а) заполнение опросных листов и ведение учетных дел на военнопленных;
б) персональный, строевой и статистический учеты военнопленных;
в) учет бежавших и задержанных военнопленных и оформление розыскных документов г) фотографирование военнопленных;
д) работу по приему и отправке этапов и осуществление персональных перебросок как внутри лагеря, так и за пределами его;
е) вся работа по учету военнопленных ведется в соответствии с инструкцией по
учету, объявленной приказом НКВД СССР № 001067 от 7 августа 1941 г.
Хозяйственное отделение осуществляет всю хозяйственную деятельность лагеря, ведает всеми видами снабжения (продовольствие, вещдовольствие, фураж, горючее, топливо, материально-технические и строительные материалы, инструменты, транспортные средства, предметы хозобихода и другое] имущество), организует питание военнопленных, следит за правильным расходованием продуктов, отпускаемых на котел, руководит работой пищевых предприятий, планирует снабжение, составляет и оформляет заявки, получает и реализует отпущенные фонды, ведет децентрализованные] заготовки, организует торговую сеть в лагере. Организует получение, хранение на складах, учет и следит за правильным использованием фондов и имущества лагеря; организует пошив и ремонт одежды и обуви для контингента в своих мастерских.
Санитарное отделение осуществляет все виды санитарного надзора, организует профилактические мероприятия, медснабжение и лечебное дело и руководит работой подведомственных лечебно-санитарных учреждений на основании «Инструкции по медико-санитарному обслуживанию военнопленных» и указаний и распоряжений Управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных.
Финансовое отделение ведает финансированием, бухгалтерским и оперативным финансовым учетом деятельности лагерей для военнопленных. Свою работу ведет по указаниям ФО УНКВД соответствующей области, через которые проводится финансирование лагерей для военнопленных.
Коммунально-бытовое отделение руководит работой всех коммунально-бытовых предприятий лагеря (баня, прачечная, парикмахерская, столярная, слесарная и пр[очие] мастерские), осуществляет технический надзор, проводит ремонт и строительство всех жилых коммунально-бытовых, административных, лечебных зданий и подсобных помещений и санитарно-технических установок: водоснабжения, канализации, очистки населенных мест и т.д., а также организует похороны умерших.
VII Права личного состава и руководства лагеря
1. Сотрудники лагерей для военнопленных, как мобилизованные, так и принятые по вольному найму или по командировкам УНКВД и Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных, сохраняют присвоенные им персональные военные и специальные звания.
2. Управление и руководство работой лагеря строится на принципах единоначалия.
3. Для установления строгой воинской дисциплины среди сотрудников лагеря на весь личный состав распространяется дисциплинарный устав Красной Армии.
Начальнику, его заместителям и комиссару лагеря предоставляются права в отношении подчиненного рядового и младшего начальствующего, командного и политического состава, определяемые статьями 22 и 61 дисциплинарного устава Красной Армии, а в отношении среднего и старшего начальствующего, командного и политического состава — статьями 26 и 61 дисциплинарного устава.
VIII Название, штамп и печать лагеря
1. Каждому лагерю для военнопленных присваивается определенный условный номер, заменяющий название лагеря. Номер лагеря устанавливается распоряжением начальника Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
2. Каждый лагерь военнопленных имеет гербовую мастичную печать с текстом по окружности «Лагерь НКВД СССР для военнопленных №...», с гербом СССР в середине. На штампе лагеря и сургучных печатях также указывается номер лагеря.
Начальник Управления НКВД Союза ССР
по делам о военнопленных и
интернированных майор
госбезопасности Сопруненко.
Приложение № 1
Нормы
довольствия военнопленных и интернированных.
утвержденные постановлениями СНК Союза СССР
за № 1782-79сс от 30 июня 1941 г. и № 4735рс от 6 августа 1941 г.
1) Хлеба ржаного -400 гр. на чел. в сутки
Муки II сорта - 20 гр. на чел. в сутки
Крупы (кроме диетической) - 100 гр. на чел. в сутки
Масла растительного - 20 гр. на чел. в сутки
Рыбы - 100 гр. на чел. в сутки
Сахара - 20 гр. на чел. в сутки
Соли - 30 гр. на чел. в сутки
Овощей и картофеля - 500 гр. на чел. в сутки
Томат-пюре- 10 гр. на чел. в сутки
Чая-суррогата - 20 гр. на чел. в месяц
Примечания. 1. Военнопленным, работающим на внутрилагерных работах и на заготовке дров выдается дополнительно 100 г ржаного хлеба.
2. Мыла выдается:
а) для личных нужд— 100 гр.;
б) для мойки в бане — 100 гр.;
в) для общественной стирки белья и постельных принадлежностей— 100 гр.
Зам, начальника Управления НКВД Союза ССР по делам о военнопленных и интернированных старший лейтенант госбезопасности
Слуцкий
Начальник 4 отдела лейтенант госбезопасности Управления
Соколов
Приложение № 2
Нормы
довольствия военнопленных и интернированных, находящихся в лечебных заведениях лагерей и приемных пунктах НКВД
(на 1 чел. в день в граммах)
Наименование продуктов Больничный паек Противопеллагрозный паек Дополнит[ельный] противоцинготный паек Примечание
с поносом без поноса
Хлеб ржаной 300 - -
Хлеб пшеничный
200 - 400
Сухари из пшеничной муки 72% - 100 -
Мука подболточная 20 10 10
Крупа разная 70 - 50
Рис и манная 35 100 60
Горох фасоль - - - 10
Макароны 15 - -
Мясо свежее 60 120 120
Рыба свежая 90 50 80 При отсутствии] — свеж[им] мясом
Растительное масло 10 - - 10
Жиры животные
20 20 30 Сливоч[ное] масло
Сахар 20 30 30
Чай натуральный 0,5 1 1
Картофель и овощи 600 500 600 200
Томат-пюре 10 10 10 10
Сухофрукты 10 10 10 Или соот[ветственно] свеж[ие] свеж[их] ягод по стоимости
Мука картофельная 5 10 10
Молоко 250 300 300
Яйца, шт 0,5 2 2
Уксус 10 - - 10
Соль 20 20 20 10
Перец стручковый 0,1 - -
Лавровый лист 0,3 - -
Лук репчатый - - - 25
Дрожжи пекарские - 100 100 Или пивн[ые] 70 гр. или сухие 40 гр
а) Больничная норма является среднерасчетной. Питание для различных групп больных определяется лечащим врачом.
б) Больничное питание выдается больным, находящимся на стационарном лечении.
Разрешается зачислять на больничное питание по заключению врачебной комиссии, амбулаторных больных не свыше 0,5% к списочному составу контингента.
в) Противолеллагрозный паек 2) только для коечных больных и заменяет собой больничный паек.
г) Противоцинготный паек 3) выдается в качестве дополнительного к больничному или к основному довольствию по заключению врача.
Примечания.
1 Приготовление больничного питания производится на кухнях стационаров под контролем медперсонала.
2 Довольствие медсанработников и обслуги из одного котла с больными категорически запрещается Продукты для питания больных отпускаются полностью по нормам во всех случаях независимо от общей обеспеченности лагеря продовольствием
Для обеспечения бесперебойного питания больных создается неснижаемый запас продовольствия по скоропортящимся продуктам на 15 дней и по остальным на 30 дней
Зам. начальника Управления НКВД
Союза ССР по делам о военнопленных и
интернированных старший лейтенант
госбезопасности Слуцкий
Приложение № 3
Нормы
довольствия военнопленных и интернированных, находящихся в оздоровительных командах в лагерях НКВД
(на 1 чел. в день в граммах)
№ п/п Наименование продуктов Колич[ество] Примечание
1 Хлеб ржаной 600
2 Мука подболточная 16
3 Крупа-макароны 100 Кроме диетической крупы
4 Мясо 25
5 Рыба 100
6 Жиры животные и раст[ительное] масло 20
7 Картофель и овощи 600
8 Сахар 15
9 Чай суррогатный 2
10 Томат-пюре 10
11 Перец стручковый 0,1
12 Лавровый лист 0,1
13 Соль 15
14 Дрожжи пекарские 100 Или пивные 70 г., или пивные сухие 40 гр.
Питание военнопленных и интернированных по означенной норме осуществляется по специальным указаниям Управления НКВД по делам военнопленных.
Зам. начальника Управления НКВД Союза ССР по делам о военнопленных и интернированных старший лейтенант госбезопасности
Слуцкий
Начальник 4 отдела Управления лейтенант госбезопасности
Соколов
Приложение № 4
Нормы
довольствия этапируемых военнопленных и интернированных
(на 1 чел. в день в граммах)
№ п/п Наименование продуктов Количество
при организации горячей пищи при сухом пайке
1 Хлеб ржаной 600 700 Или сухарей 60% нормы
2 Мука подболточная 12 -
3 Крупа-макароны 100 -
4 Мясо 25 - В летнее время солонина
5 Рыба (соленая) 125 250* Сельдь
6 Раст[ительное]масло или жиры животные 12 -
7 Сахар 12 30
8 Чай или кофе-суррогат 3 6
9 Картофель и овощи 750 -
10 Томат-пюре 10 -
11 Перец стручковый 0,1
12 Лавровый лист 0,1
13 Соль 20
При нахождении этапируемых в пути свыше 5 суток организуется приготовление горячей пищи, а при следовании менее 5 суток выдается сухой паек.
Зам, начальника Управления НКВД Союза ССР по делам о военнопленных и интернированных старший лейтенант госбезопасности
Слуцкий
Сов. секретно «Утверждаю» Заместитель народного комиссара
внутренних дел Союза ССР комиссар госбезопасности 3 ранга
Серов
Временное положение о пунктах НКВД по приему военнопленных
I. Порядок организации пунктов и их задачи
1. Пункты НКВД по приему военнопленных (приемные пункты) организуются начальниками лагерей-распределителей по согласованию со штабами тылов фронтов.
2. Перемещение пунктов производится начальником лагеря-распределителя по запросам и указаниям военного командования.
Б необходимых случаях перемещение пунктов производится по указанию штаба Армии непосредственно начальником приемного пункта.
3. Приемные пункты имеют своей задачей:
а) прием военнопленных от воинских частей;
б) временное содержание принятых военнопленных;
в) недопущение побегов военнопленных;
г) первичный учет военнопленных;
д) отправку военнопленных с приемного пункта в лагеря-распределители.
II. Организационная структура пунктов
4. Начальник приемного пункта назначается приказами народного комиссара внутренних дел Союза ССР.
5. Начальник приемного пункта в своей работе руководствуется указаниями Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных и распоряжениями начальника лагеря-распределителя. Начальник пункта подчиняется начальнику лагеря-распределителя.
6. Оперуполномоченный пункта в своей работе руководствуется указаниями и распоряжениями начальника оперативного отделения лагеря-распределителя, а в
административном отношении оперуполномоченный подчиняется начальнику приемного пункта.
7. Для осуществления задач, стоящих перед пунктом, начальнику приемного пункта придается штат сотрудников 4) (приложение № 1)**.
8. Укомплектование штатов приемного пункта производится начальником лагеря-распределителя из числа вольнонаемных сотрудников и лиц приписного состава из райвоенкоматов. Назначения на штатные должности приемного пункта оформляются приказами начальника лагеря-распределителя.
9. На личный состав приемного пункта распространяются льготы и преимущества, предоставляемые сотрудникам НКВД, непосредственно обслуживающим фронты и армии.
10. За сотрудниками пункта сохраняются присвоенные им персональные и специальные звания.
11. Сотрудники приемного пункта за совершенные ими проступки, не влекущие за собой уголовной ответственности, подвергаются дисциплинарным взысканиям в порядке, предусмотренном дисциплинарным уставом Красной Армии.
12. Начальнику приемного пункта предоставляют дисциплинарные права в отношении подчиненного рядового и младшего начсостава, определяемые статьями 21 и 60 дисциплинарного устава Красной Армии, а в отношении среднего и старшего начальствующего состава статьями 25 и 60 дисциплинарного состава.
наружную охрану приемных пунктов осуществляют части конвойных войск НКВД.
14. Право проверки приемных пунктов имеют:
а) сотрудники Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных, командированные на пункт начальником Управления;
б) сотрудники лагеря-распределителя по уполномочию начальника лагеря-распределителя;
в) начальник УНКБД области, на территории которой находится пункт, а также его заместители.
15. Право посещения приемного пункта, кроме лиц указанных в пункте 14, имеют:
а) командующий фронтом и его заместители,
б) члены военного совета фронта,
в) командующий армией и его заместители,
г) начальник штаба фронта и соответствующей армии,
д) начальники и сотрудники разведывательных отделов и политотделов штабов фронта и армии,
е) представители военного командования, имеющие письменные предписания от командования фронта, армии.
III. Материально-финансовое обеспечение пунктов
16. Приемные пункты обеспечиваются:
а) продовольствием для личного состава и военнопленных, вещевым имуществом для личного состава, автогужтранспортом, горючесмазочными материалами, фуражом и хозинвентарем — штабом тыла фронта в соответствии с директивой штаба тыла КА №29/69/9 от 17 мая 1942 г.;
б) остальными видами довольствия — лагерями-распределителями. Финансирование и контроль за хозяйственно-финансовой деятельностью пункта
осуществляет лагерь-распределитель.
IV. Порядок приема военнопленных
17. Прием военнопленных от частей Красной Армии и Военно-Морского Флота производится в любое время суток по спискам, заверенным командованием части.
Прием производится лично начальником приемного пункта или его заместителем.
Военнопленные больные и раненые, а также резко истощенные или с авитаминозными отеками и поносами, нуждающиеся в больничном лечении, приему на пункт не подлежат.
18. При приеме на пункт военнопленные тщательно обыскиваются. Все запрещенные к хранению предметы изымаются 5) (приложение № 2)**.
Подлежат также изъятию предметы, не являющиеся собственностью военнопленного.
19. По окончании обыска составляется акт, в котором указываются все изъятые предметы.
На изъятые деньги и ценности военнопленному выдается квитанция.
20. Все поступившие на пункт военнопленные до размещения в отведенных для них помещениях должны пройти санитарную обработку {баню, дезинфекцию). Военнопленные, заявившие жалобы на болезненное состояние, подвергаются медосмотру.
V. Учет военнопленных
21. Поступившие на пункт военнопленные регистрируются в специальной книге. Все графы книги регистрации должны заполняться полностью и четко.
22. На военнопленных, отправляемых в лагерь-распределитель, составляется этапный список за подписью начальника приемного пункта.
Этапный список составляется в 3-х экземплярах. Два экземпляра списка выдаются начальнику конвоя (из них один для лагеря), третий экземпляр с распиской начальника конвоя в приеме этапа остается в делах пункта.
23. Об убытии военнопленных из приемного пункта делается отметка в книге регистрации.
24. Опрос военнопленных, содержащихся на приемном пункте, разрешается производить представителям Разведывательного управления и Политуправления Красной Армии и их органам на местах.
VI. Порядок содержания военнопленных
25. Порядок содержания военнопленных на приемном пункте устанавливается распоряжениями и указаниями Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
26. Приемный пункт изолируется ограждением из колючей проволоки высотой 2,5 м, с внутренней и внешней сторон пункта обозначается предупредительная зона, проходить через которую кому бы то ни было категорически запрещается.
27. Проживание военнопленных за зоной пункта запрещается.
28. Военнопленные офицеры и приравненные к ним лица размещаются отдельно от рядовых солдат и младшего комсостава.
Военнопленные-женщины размещаются отдельно от мужчин.
29. Начальник приемного пункта, в зависимости от местных условий, устанавливает распорядок дня для военнопленных.
30. Свидание, переписка, посылки и передачи содержащимся на пункте военнопленным запрещаются.
31. Использование военнопленных в личных целях, покупка вещей у военнопленных, равно как прием от военнопленных подарков или услуг в иной форме, сотрудникам пункта категорически воспрещается.
32. Военнопленным разрешается подача жалоб и заявлений в правительственные учреждения и вышестоящие органы НКВД.
33. Питание военнопленных производится по установленным для них нормам.
34. Политработа среди военнопленных, содержащихся в приемном пункте, проводится в соответствии с указаниями Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
35. Санитарное обслуживание содержащихся на пункте военнопленных производится в соответствии с указаниями Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных.
Начальник Управления НКВД Союза ССР по делам о военнопленных и интернированных майор
госбезопасности
Сопруненко
ГА РФ. Ф. 9403. оп. 1. д. 639, л. ЮО-121. Подлинник.
Русский архив. С. 53-64
Примечания:
* См. док. Временная инструкция о работе пунктов НКВД по приему военнопленных. Москва. 29 декабря 1939 г.
** Не публикуются
1. Впервые нормы питания военнопленных в военное время были введены уже на второй день после нападения гитлеровской Германии на СССР и доведены до исполнителей телеграммами Генерального штаба № 131 от 23 июня 1941г., №В70/133от 26 июня 1941г., а также ориентировкой УПВИ НКВД СССР № 25/6519 от 29 июня 1941 г. Эти нормы питания мало чем отличались от норм питания осужденных заключенных в СССР и могли обеспечить нормальную жизнедеятельность человека, (см.: Военно-исторический журнал. 1993. №2. С. 19.). Однако неудачи на фронте, растущие продовольственные затруднения привели к снижению установленных норм.
2. Противопеллагрозный паек— норма питания, выдаваемая военнопленным при заболевании пеллагрой заболеванием из группы авитаминозов, обусловленным недостатком в организме витамина РР (никотиновой кислоты). Болезнь проявляется поражением кожи (дерматит), пищеварительного тракта (изъязвление слизистой оболочки языка и кишечника, нарушение секреторной и моторной функций желудка), нервной системы (полиневрит). Для лечения применяется никотиновая кислота (обычно в комплексе с другими витаминами группы В), полноценное питание с включением в рацион продуктов, богатых витаминами группы В (дрожжи, печень, яйца, бобовые) и триптофаном (молоко), из которого витамин РР синтезируется в организме.
3. Противоцинготный паек— норма питания, выдаваемая военнопленным при заболевании цингой — заболевании из группы авитаминозов, возникающем при длительном (свыше
3 месяцев) отсутствии в пище витамина С (содержащегося в свежих овощах, мясе, молоке, фруктах). Выражается слабостью, головокружением, сыпью на голенях, бедрах, внутренними кровоизлияниями, отеками, воспалением десен и выпадением зубов. При лечении употребляются продукты, богатые витамином С (настой хвои, шиповника и др.)
4. Штат пункта НКВД по приему военнопленных состоял из 16 чел. В нем были предусмотрены должности начальника пункта и его заместителя, двух дежурных комендантов, переводчика, оперуполномоченного, фельдшера, бухгалтера, четырех вахтеров, кладовщика, шофера, повара и возчика. В приложении № 1 были определены и должностные оклады сотрудников приемного пункта. Оклад начальника приемного пункта был в 4 раза выше оклада возчика и составлял 1000 руб.
5. Список запрещенных предметов в приемном пункте военнопленных был расширен по сравнению с ранее утвержденным для лагерей военнопленных (см. док. № 2.22). Он включал все виды оружия, радио- и фотоаппаратуру, бинокли и компасы, военно-топографические карты и планы местности, финские ножи, спиртные напитки, литературу, все виды документов, электрические фонари и свистки, противогазы, военное снаряжение сверх одного комплекта, все виды лекарств, деньги в иностранной и советской валюте свыше 50 руб.
Печатается по кн.: Военнопленные в СССР. 1939-1956: Документы и материалы / Науч.-исслед. ин-т проблем экон. истории ХХ века и др.; Под ред. М.М. Загорулько. - М.: Логос, 2000.
Что же касается пресловутого приказа НКВД СССР № 00675, вероятно всего условия в которых проживал спецконтингент спецлагеря НКВД СССР № 204 в , были далеки от нормальных и способствовали ухудшению физического состояния. Как следует из докладной записки врача-инспектора отделения по руководству лагерями военнопленных УНКВД СССР по Сталинградской области от 16 сентября 1943 г., помещения лагеря находились в антисанитарном состоянии. Жилая зона спецлагеря НКВД СССР № 204 не убиралась, помещения не были остеклены. Не были обустроены места для приготовления пищи: ««много мух, разделочные столы и крышки на пищевых котлах грязные, пол не чисто убран». отсутствовали необходимые продукты. Спецконтингент употреблял воду из Волги, которая не подвергалась тепловой обработке, а только хлорировалась. Во всех помещениях лечебного блока было грязно, не хватало кроватей и постельного белья. Вследствие этого часть больных размещалась в общих жилых помещениях вместе со здоровыми. Вероятно врач-инспектор отмечал, что недостатки санитарных условий в лагере создают опасность заболеваний. Но это лишь теория. Однако впоследствии в ходе реорганизации лагерных отделений в них постоянно проводились реконструкции, направленные на совершенствования инфраструктуры в части охраны, хотя некоторые из отделений не соответствовали требованиям в плоть до ликвидации лагеря. К тому же стоит отметить и то, что постоянное изменение численности контингента военнопленных, удаленность ряда лагерных отделений и несовершенство их инфраструктуры усложняло осуществление мероприятий по режиму и охране военнопленных.
После прохождения карантина и лечения военнопленные привлекались к работе по восстановлению народного хозяйства региона: к благоустройству помещений, строительству, разгрузке барж и теплоходов, добыче соли, сельскохозяйственным работам, к ремонту речных судов. Стоит отметить, что продолжительность рабочего дня военнопленных составляла восемь часов. Отдельной темой является содержание военнопленных. В тяжелый для войны период, когда продуктов питания не хватало для граждан, оставшихся в тылу, содержания военнопленных можно считать достойным, так как в лагерях военнопленных было налажено регулярное питание и медицинское обслуживание. Стоит отметить, что все лагерные отделения, а также управления лагерей были охраняемыми режимными объектами. В штатном расписании лагерных сотрудников обязательно было следственное отделение, группа режима и охраны, которые подчинялись заместителю начальника лагеря по режиму и охране. Порядок охраны и режима был организован в соответствии с «Временной инструкцией о войсковой охране лагерей военнопленных частями конвойных войск НКВД СССР» от 19 ноября 1939 г., «Правилами внутреннего распорядка лагеря НКВД для содержания военнопленных» от 28 сентября 1939 г., «Циркуляром НКВД СССР №332 об улучшении организации охраны лагерей, конвоирования и охраны военнопленных на работах» от 26 июня 1943 г., «Приказом НКВД СССР № 0313» от 7 августа 1943 года, в котором была утверждена «Инструкция о службе гарнизонов по охране лагерей, госпиталей, тюрем, складов и спецобъектов конвойными войсками НКВД СССР», «Приказом НКВД СССР №0172 об организации вспомогательных команд в лагерях НКВД для военнопленных» от 27 июня 1945 года.
Кроме этого группы режима и охраны имелись в каждом лагерном отделении, их штат и должностные оклады зависели от количества контингента. Согласно вышеуказанных распоряжений НКВД – МВД СССР Лагерь с лимитом в 2000 военнопленных, группа состояла из двух дежурных офицеров с окладом 600 рублей, одного начальника вахтерской команды (далее вахткоманды) с окладом 500 рублей и пятнадцати вахтеров с окладом 300 рублей. Группа находилась в подчинении зам. начальника лаготделения по режиму и охране, который обычно был в звании майора с окладом 1200-1900 рублей. Кроме вахткоманды охрану несли отряды конвойных войска НКВД, подчинявшиеся своему руководству. Лаготделения лагеря военнопленных в 1947 году, охранять гарнизон в количестве 212 военнослужащих , из них внутренний наряд осуществлять - 56 чел., охрану по периметру - 95 чел., охрану по периметру паровозостроительного завода в - 37 чел., конвой на объекты работы - 21 чел. Примерное количество вооруженной охраны для конвоирования на работу составляло - 1 охранник на 20 военнопленных. Кроме этого создавались вспомогательные команды (ВК) из расконвоированных военнопленных и спецконтингента (бывших полицаев, старост и т.п.), показавших хорошее поведение, антифашистские взгляды, лояльность и трудолюбие. Вспомогательные команды, как правило, размещалась вне зоны. При этом такие команды все равно подвергались поверкам, обычно три раза за сутки - утром, вечером и ночью. Командирами ВК назначались военнослужащие в сержантском звании. В случае нарушения правил и режима, расконвоированный военнопленный наказывался, а по отбытию наказания отправлялся в зону лагеря, а в окружающих лаготделения населенных пунктах создавались «бригады содействия» (БС) из местных жителей, которые помогали в розыске бежавших военнопленных на территориях населенных пунктов и в их округе. С БС регулярно проводился инструктаж на тему «О целях и задачах по задержанию военнопленных». Кроме того, свою вахтерскую охрану выделяли хозорганы, на объектах которых работали военнопленные.
Главная функция группы режима и охраны заключалась в охране порядка на зоне, контроле режима и недопущении побегов военнопленных. Для этого в каждом лаготделении был следственный отдел, состоящий из начальника отдела с окладом 1200 рублей, старшего оперуполномоченного с окладом 900 рублей, следователя с окладом 800 рублей, оперуполномоченного с окладом 800 рублей, переводчика с окладом 800 рублей, политконтролера с окладом 600 рублей, делопроизводителя с окладом 400 рублей. Все сотрудники отдела, кроме вольнонаемного делопроизводителя были вооружены табельными пистолетами «ТТ». Согласно внутренних инструкций НКВД – МВД СССР территория зон лаготделений, как правило, была оборудована двухкольными проволочными ограждениями высотой 2,5 м. По углам зон располагались вышки, 4 поста и 2 ночных дозора, которые выполняли круглосуточную охранную службу. В каждом лаготделении были установлены КПП с круглосуточным дежурством офицеров. Вход на зону осуществлялся строго по пропускам. Связь между вышками и караульным помещением осуществлялась световой и звуковой сигнализацией (в подвешенные рельсы и гильзы). Территория при ограждении на расстоянии 50 метров регулярно очищалась от травы, кустарника и мусора. Кроме этого Еженедельно с личным составом вахткоманд проводились занятия по боевой и политической подготовке. Однако отмечалась недостаточность таких занятий в связи с малограмотностью вахтеров. На вахтерские должности часто попадали случайные люди, не понимавшие всей серьезности и ответственности своей должности.
Так же в Лагерях Военнопленных, согласно инструкций должна была проводиться профилактическая работа, а именно в период важных государственных праздников - 1 мая, 7 ноября и других в лагере должны были проводить дополнительные мероприятия по усилению охраны и безопасности - выставлялись дополнительные наряды, создавалась опергруппа в составе 7 человек с автомашиной для быстрого реагирования, активизировалась агентурно-осведомительная деятельность как в лаготделениях, так и в окружающих населенных пунктах, усиливалась охрана складов, водоемов, пищеблоков, ужесточалась выдача пропусков, военнопленные в эти дни на работу не выводились, проводились учебные тревоги, а также обыск военнопленных и помещений на предмет выявления запрещенных предметов. А таковые обнаруживались при обысках регулярно. Это были самодельные ножи, немецкие рейхсмарки, фашистские награды, похищенные с места работы предметы, например спички, молотки, стамески, топографические карты. Из личного архива авторов известно, что в плену можно было сохранить даже альбом с фотографиями. Необоснованные обыски и присвоение вещей военнопленных со стороны дежурных офицеров пресекались и наказывались.
Распорядок дня для военнопленных в лагерных отделениях приблизительно был следующим :
Мероприятие Время от Время до Количество времени
Подъем 6-00
Заправка постели 6-00 6-10 10 мин
Туалет 6-10 6-30 20 мин
Завтрак 6-30 7-00 30 мин
Подготовка и вывод на работу 7-00 7-10 10 мин
Выход на работу 7-10 7-50 40 мин
Утренняя поверка 7-50 8-00 10 мин
Работа на производстве 8-00 12-00 4 ч
Обед 12-00 13-00 1 ч
Работа на производстве 13-00 17-00 4 ч
Приход с работы в лагерь 17-00 18-00 1 ч
Личное время 18-00 19-00 1 ч
Ужин 19-00 19-40 40 мин
Личное время 19-40 20-00 20 мин
Антифашистская и кружковая работа 20-00 21-30 1 ч 30 мин
Вечерняя поверка 21-30 21-45 15 мин
Личное время 21-45 22-00 15 мин
Отбой и сон 22-00 6-00 8 ч
Воскресенье объявлялось выходным днем. Подъем военнопленных в выходной был в 7-00.
Военнопленные, нарушающие требования дисциплины и режима, совершившие или пытавшиеся совершить побег, симулянты, саботажники, воры, «промотчики» обмундирования, дезорганизаторы производства, отказники, расхитители лагерного имущества помещались в штрафные взводы (роты) сроком от одного до трех месяцев. Рабочий день для штрафников устанавливался в 12 часов (при общепринятом рабочем дне продолжительностью в 8 часов) с обязательным выполнением норм выработки. Также для них устанавливались особые нормы питания. Выполняющим и перевыполняющим нормы выработки, питание устанавливалось по норме №1, отказникам и не выполняющим нормы выработки, по нормам питания гауптвахты.
В лагерях наблюдались случаи умышленного членовредительства, расстройства желудка, употребление в пищу мыла, искусственно вызывались опухоли и отеки, случались отказы от работы. Злостные нарушители помещались в карцер, против них возбуждались уголовные дела.
Регулярно проводились проверки состояния правил режима и условий охраны в лагерных отделениях. Выявленные нарушения оперативно устранялись.
Таким образом, режим и охрана в лагерях для военнопленных на территории Астраханской области была организована в соответствии с директивами центральных и региональных органов госбезопасности. Как показало исследование, существовало несколько уровней охраны, которую осуществляли конвойные войска, вспомогательные команды из расконвоированных военнопленных, вахтерские команды хозорганов.
Обязательными структурными элементами были следственные отделения, опергруппы, группы режима и охраны. Для недопущения побегов и оперативного розыска из местного населения создавались «бригады содействия. В целом охранные структуры выполняли поставленные перед ними задачи. Режим в лагерях был строгий, что объясняется условиями военного и послевоенного времени. Однако, немецкие военнопленные, в недавнем прошлом враги, жили и работали по распорядку, несравнимому с тем, который был установлен в немецких концлагерях, деятельность которых была античеловечной, направленной на уничтожение попавших в плен красноармейцев. Немецкие военнопленные имели свободное время, личные вещи, возможность к расконвоированию, достаточную медицинскую помощь и калорийное питание, писали письма на родину, получали зарплату, у них был 8-часовой рабочий день. И всё это в тяжелейшие для советского народа годы.
В конце мая 1946г. для исправления ситуации с рентабельностью лагерей ГУПВИ, Совет министров СССР принял постановление о репатриации 150 тыс. нетрудоспособных (больных и инвалидов) военнопленных. Чуть позже, в конце ноября 1946г. С.Н. Круглов направил Председателю Совет Министров СССР И. В. Сталину докладную записку, в которой говорилось: "...Министерство внутренних дел Союза ССР считает, что для выполнения этой задачи и стимулирования высокой производительности труда целесообразно установить порядок досрочного освобождения из лагерей с отправкой на родину части из тех военнопленных, которые на протяжении 5-6 месяцев подряд перевыполняют установленные для них производственные нормы. Освобождение военнопленных по этим показателям ограничить тремя тысячами человек в месяц. Наряду с этим в целях экономии продовольственных ресурсов целесообразно разрешить МВД СССР постепенно освобождаться от содержащихся в лагерях и госпиталях больных и длительно нетрудоспособных военнопленных, отправляя их ежемесячно по 5-6 тыс. чел. на родину. Прошу Вашего решения." В связи с этим, 29 мая 1946г. вышел приказ МВД СССР об укрупнении лагерей ГУПВИ и о ликвидации в 10-дневный срок мелких лагерей и лаготделений ГУПВИ. Согласно приказа 523 мелких лаготделений и 69 лагуправлений были ликвидированы. Из них 378- как нерентабельные, а 145-отмеченные комиссией как неблагополучные. Военнопленные были переведены в наиболее подготовленные к зимним условиям лагеря численностью до 2 тыс.(и более)человек. В результате принятых мер содержание военнопленных к осени 1946 года значительным образом улучшилось. В результате работы администрации лагерей и медицинской службы Удалось ликвидировать вспышки инфекционных заболеваний. Согласно отчетности ГУПВИ на 1 июня 1946 г. на территории Советского Союза содержалось 1571877 военнопленных бывшей немецкой и 466497 военнопленных бывшей японской армий. Из них 1758359 чел находились в лагерях и 174700 чел. в отдельных рабочих батальонах Министерства вооруженных сил (ОРБ МВС СССР ). Общее число трудоспособных военнопленных едва превышало 68% от общей численности.105315 военнопленных находилось в спецгоспиталях, 84685 человек-на лечении в лазаретах при лагерях. А к Весна-лето 1946 года во многих регионах Советского Союза оказались засушливые, что отразилось на сборе урожая. Осенью-зимой 1946-1947гг. начались перебои с продуктами, в первую очередь с хлебом. Остро встал вопрос с питанием в лагерях ГУПВИ.В некоторых лагерях немецкие военнопленные под руководством быв. офицеров стали устраивать саботаж. Для борьбы с этим явлением помимо сотрудников ОО были привлечён сотрудники политотделов ГУПВИ и созданные в лагерях "антифашистские «комитеты из военнопленных. Немецкие активисты ,принимавшие участие в деятельности комитетов, всячески помогали оперативникам в розыске военных преступников среди военнопленных. В период 1945 - 47годов органами Государственной Безопасности и ОО ГУПВИ МВД СССР была проделана масштабная работа по выявлению среди военнопленных лиц, запятнавших себя злодеяниями по отношению к советским гражданам на оккупированной территории. К концу 1947 года сложилась практика по организации закрытых судебных заседаний (по месту содержания преступников) без участия сторон с последующим осуждением преступников на срок 25 лет с последующим отбыванием в ИТУ (см. распоряжение МВД СССР, Министерства Юстиции СССР и Прокуратуры СССР № 739/18/15/311сс от 24 ноября 1947 года). Кроме того в период 1945-47гг. прошли две волны открытых судебных процессов над военными преступниками. Первые процессы состоялись в г.Смоленск, Брянск, Ленинград, Великих Луках, Минск, Рига,Николаев.84 военных преступника были приговорены к смертной казне через повешение. Ввиду того, что данная тема о судебных процессах над немецкими военными преступниками и их сообщниками довольно объемная- заострять внимание на ней пока не буду Возникает вопрос как в током случае возникали взаимоотношение военно – пленных с местными жителями и чтобы понять это даваите рассмотрим ситуацию на примере архивных данных; На территории Астраханского края (Астраханской губернии – в годы Первой мировой войны, Астраханского округа / области – в годы Второй мировой войны) были размещены тысячи военно - пленных. В связи с этим стоит отметить то, что неизбежными становились контакты с населением. И как следствие факту, нужно сказать, что местные жители в большинстве своем относились к ним сочувственно, проявляли заботу и сострадание. Подобное незлобивое отношение астраханцев к пленным подтверждено различными источниками (архивными документами, периодической печатью, воспоминаниями очевидцев). Это отношение позволяет увидеть черты типичного и особенного в сложной системе взаимоотношений местного общества с военно - пленными, отражавшей полярные эмоции к «узникам войны» – от сочувствия до ненависти – в различных регионах России.
Заметим, подобные эмоции астраханцы проявляли и по отношению к военно - пленным Второй мировой войны. Ожесточенная борьба с нацистской Германией сняла все ограничения в применении средств и методов идеологического противоборства. Слово «немец» стало равнозначным слову «враг», а имена Фриц и Ганс стали ассоциироваться с понятиями «убийца» и «насильник». Истребление врага считалось священным долгом и обязанностью каждого воина. В глазах обывателя бывший враг становился военнопленным, нуждавшемся в поддержке, сочувствии. В своей книге « На Астраханском направлении» депутат Государственной Думы Российской Федерации Олег Васильевич Шеин приводит свидетельство астраханца Юрия Ярового об отношении жителей прифронтового города к плененным под Сталинградом и переведенным в Астраханский округ немцам. Они неспешно двигались от железнодорожного вокзала в колонне по улице Анри Барбюса. «По бокам колонны шли наши солдаты с винтовками. У некоторых на поводке были овчарки. Колонна в длину была примерно метров сто, а по ширине – 10–15 человек. День был пасмурный, крапал дождь, и на дороге образовались лужи. Впереди колонны, судя по форме, шли пленные офицеры немецкой армии, а дальше все как - то вперемешку. Форма офицеров и солдат была до предела потрепанная, грязная. На ногах у некоторых были надеты наши лапти. Многие из военнопленных были перевязаны – у кого голова, у кого руки. Кто-то передвигался на костылях, многих вели под руки. У всех был жалкий встревоженный взгляд. Со стороны пленных периодически раздавались крики: “Гитлер капут”. Колонна остановилась в районе нынешней Александровско-Мариинской больницы, и многие из немцев в спешке стали черпать с дорог дождевую воду из луж и с жаром ее пить. Вся эта увиденная картина была невыносима. Это пленные без оружия. Возможно, многие из них оказались на фронте не по своей воле и, как видно, получили по заслугам. Так, видимо, думало большинство присутствовавших астраханцев, которые, к моему глубокому изумлению, стали со всех сторон бросать кусочки хлеба, сушеную воблу и что-то еще съестное пленным немцам. Пленные подбирали эти дары милосердия с земли и тут же стремились быстрее съесть». На добродушие советского лагерного начальства в своих мемуарах указывает и пленный Клаус Фритцше, бортстрелок сбитого немецкого бомбардировщика, прочиков была проведена экскурсия по Астрахани. Во время осмотра достопримечательностей их окружила толпа любопытных горожан, лица которых не выражали гнева или ненависти. Лишь один инвалид на костылях что-то кричал и грозил кулаком. Такая реальность шла вразрез с «правдивостью» нацистской пропаганды, так, по словам Фритцше, начиналось «своего рода перевоспитание».
«Население в целом относилось к нам доброжелательно», – свидетельствовали и другие немцы, находившиеся в плену в Астрахани. Пленные особо отмечали глубокую человечность русских женщин, сострадание к «вчерашнему врагу». Врач Куно Валь увидел неповторимую доброту души русской женщины, подчеркнув, что они «настоящие героини страны». Контакт с военнопленными постепенно перераставший в тесное взаимоотношение, как и в годы Первой Мировой войны не на шутку тревожил органы государственной власти всех уровней. Ведь в годы Второй мировой войны имели место сходные ситуации. Так, например, секретарь Астраханского Городского Комитета ВКП(б) направил начальнику Астраханского областного НКВД акт, составленный заместителем начальника механического цеха завода имени Х лет Октября, об избиении ученика фрезеровщика военнопленным. Начальнику областного НКВД тов. Кулику неоднократно докладывали, что военнопленные под разными предлогами похищали с судоремонтного завода имени Ленина всевозможные материалы, но руководство лагеря никаких мер не принимало, в результате чего хищения участились. 18 ноября 1947 г. один из военнопленных перебросил через забор завода два листа кровельного железа, но был задержан командиром отделения военизированной охраны. Из объяснений пленного было понятно, что железо он взял «для бани лагеря». В тот же день стрелком военизированной охраны был задержан другой военнопленный «с похищенным алебастром в количестве 24 кг. При допросе он сказал, что алебастр взял для побелки комнаты лагеря». Вот строки из объяснительной записки начальника лагерного отделения № 3 следовало, что после окончания октябрьских праздников старшему зоны было дано задание побелить прачечную, сушилку и обшить железом пол под умывальниками. «Последний не предупредил, что материала для этого нет. Поэтому старший зоны… дал задание военнопленным… принести с завода извести и два листа железа, за что они и были задержаны». После инцидента было проведено собрание с военнопленными, на котором разъяснены последствия краж на производстве. На военнопленных, совершивших кражу, было наложено взыскание – пять суток ареста, а старшему зоны объявлен выговор и сделано предупреждение, что при повторных случаях будут приниматься меры, вплоть до предания суду. Стоит отметить, что военнопленных уличали в воровстве и в самом лагере. Так, в лагерном отделении № 2 в июле 1946 года один из военнопленных во время прополки овощей бросил работу и ушел на «участок моркови», которую стал выкапывать для личных целей, за что был арестован на трое суток. 23 августа 1946 г. заведующий столовой был арестован на пять суток «с содержанием в карцере» за систематические хищения продуктов в корыстных целях. В это же время был арестован на трое суток с содержанием в карцере военнопленный за систематическое хищение рыбы на рыбозаводе имени Крупской. Несмотря на то, что ведомственные инструкции строжайшим образом запрещали общение контингента с населением, в процессе труда такие контакты были неизбежны. Как следовало из доклада о состоянии управления лагеря № 204 начальника управления старшего лейтенанта госбезопасности Дубровина, «…внешняя охрана до декабря месяца [1944 г.] осуществлялась первое время рабочими предприятий, на территории которых находились лагерные отделения. Эти люди были в большинстве инвалиды или не способные носить оружие и охранять военнопленных. Плохо обстояло дело в отношении конвоирования военнопленных на производство, не было конвойного подразделения и вахтерской команды – вынуждены были осуществлять конвоирование и охрану на производстве выделенными рабочими, последние по своим деловым качествам ни коей мере не обеспечивали изоляцию военнопленных с населением, обменивали вещи на продукты питания и т.д. Кроме этого в лагерном отделении № 2 [при льдосолькомбинате Волго-Каспийского Госрыбтреста, находилось в поселке Нариманово] военнопленные уходили с производства, ходили по домам и просили покушать (начальник отделения № 2 капитан Вартанян – снят с работы)».
Так же широкое распространение получила практика обмена между пленными и населением. Сформировался своеобразный «черный рынок», где за килограмм хлеба пленные платили 100 рублей, стакан махорки – 15 рублей, литр вина или водки – 300 рублей. Нередко местные жители передавали пленным целые продовольственные посылки. В обмен на хлеб и прочие продукты питания пленные отдавали не только деньги, но и личные вещи (золотые кольца, часы и т.п.), а также поделки, изготовленные собственными руками. Если об этом становилось известно кому-то из сотрудников лагеря, то его «задабривали» папиросой. Подобные факты были характерны и для Астрахани. Масштабы такого обмена не могли остаться незамеченными. Руководство НКВД – МВД СССР неоднократно направляло на места директивы, предписывавшие «принять меры, исключающие свободное общение военнопленных с гражданским населением». Однако не только пресечь, но и ограничить контакты оказалось невозможно. Военнопленные 1949 году выглядели превосходно: все в возрасте 25 – 40 лет, сытые, здоровые, веселые, организованными колоннами в прекрасном военном обмундировании и добротной обуви, они бодро шагали каждое утро по окраинам Астрахани. Каждый второй выучился говорить по-русски. Проходя по улицам, громко и весело из колонны приветствовали встречавшихся знакомых горожан. Те им отвечали таким же дружелюбием. Стоит отметить, что именно к тому времени охрана военнопленных стала совершенно символической. Выполняли ее те же военнопленные из числа вспомогательных команд. От прежней настороженности советского населения к вражеским военнопленным не осталось и следа. К примеру Клаус Фритцше, побывавший плену (в том числе и в астраханском), так рассказывает в своих воспоминаниях об уроках русского языка: «Меня перенесли в лагерь, где я познакомился с молодой женщиной – врачом лагеря. Она разместила меня медпункте и очень заботилась о моем здоровье. Какими лекарствами и средствами она меня лечила – забыл. Помнится, что лежал я один в небольшом помещении, и товарищи приносили мне положенное питание не без надежды на то, что больной не захочет есть. Так часто и случалось. Нередко врач приходила ко мне и пыталась побеседовать со мной. Ее знания английского и немецкого были плачевные, то есть коммуникация между нами протекала на довольно низком по содержанию уровне. Уровень мог подниматься только в присутствии политрука Мейера, а это, как мне показалось, отнюдь не нравилось Тамаре Николаевне, как ее звали. Слишком уж Мейер определял тему разговора по своим соображениям, которые, казалось, не соответствовали желаниям женщины. Интересы врача, Тамары Николаевны, были далеки от политики, тут был личный интерес. Сначала было просто гуманное отношение. Она принесла мне учебник русского языка для немцев и русско-немецкий словарь, работу организовала так, чтобы было время для изучения русского языка. Я с усердием взялся за учебу. А если к этому приложить частые разговоры со мной по-русски, то получалась связь теории с практикой. Дело медленно, но продвигалось вперед. Через месяц я уже переводил статьи из газеты “Правда”, военные бюллетени, где был ограниченный запас часто повторяющихся слов. Лейтенант Мейер выступал в роли учителя и корректора моих переводов, что не нравилось врачу, это якобы мешает мне в учебе. Июль и август были посвящены освоению разговорной речи, а единственным партнером была Тамара Николаевна. Темы разговоров постепенно переходили в сферу эмоциональную, а заодно помогали и в медицинском направлении. Вечером после работы мы с Тамарой Николаевной сидим в медпункте, она за письменным столом, а я, напротив, и смотрим друг другу в глаза. Она, очевидно, решила, что я уже достаточно знаю русский язык, чтобы позволить нам общение на душевном уровне. А я, к сожалению, не был подготовлен к таким тонким темам. Просто по общему психологическому состоянию, хотя смысл ее слов понял. Спрашивает она: “Коля, ты меня любишь?” Найти ответ на такой вопрос довольно просто. Она со мной обращалась как с хорошим другом, но я решил повысить оценку. Отвечаю: “Да, как родную мать”. Никогда не забуду взрыв отвращения и изумления на ее лице. Глаза ее, только что излучавшие доброту, стали черными и метали молнии гнева. Она встала и вышла без слов, а я сидел и соображал, что за преступление я совершил. Она была старше меня лет на 5 или 7, облик ее меня не воодушевлял, а переход из положения летчика в раба я еще не ощутил, не понял. Может быть, все случилось к лучшему, так как тесные связи персонала с пленными карались тогда очень строго. Но ... за свое “нет” я получил сполна. Последствия разговора сказались быстро. Я на собственном опыте узнал, что такое женское издевательство. Тамара Николаевна стала обращаться на “вы”, ругала меня как только могла. Целыми днями я долженбыл чистить все сверху вниз, а окончив, все начинать сначала».
Приведенный фрагмент воспоминаний военнопленного обращает наше внимание на важный, но в недостаточной степени подтвержденный аспект военного плена – общение военнопленных с женщинами - астраханками.
Это не могло оставаться без внимания как руководителей страны так и соответствующих спецслужб как Союза Советских Социалистических Республик, так и Астраханского региона и в апреле 1947 года рождается секретная директива МВД СССР « О недопущении общения военнопленных с местными жителями и командами иностранных пароходов» ее как и вышеуказанные приказы хочется опубликовать полностью…
ДИРЕКТИВА МВД СССР № 84
О НЕДОПУЩЕНИИ ОБЩЕНИЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ С МЕСТНЫМИ ЖИТЕЛЯМИ
И КОМАНДАМИ ИНОСТРАННЫХ ПАРОХОДОВ
Москва 28 апреля 1947 г.
Сов. секретно
Лично Министрам внутренних дел
Начальникам УМВД
Начальникам горотделов МВД (по списку)
Проведенной МВД СССР специальной проверкой использования военнопленных в портах
Латвийской ССР выявлены случаи общения военнопленных, используемых на
погрузочно-разгрузочных работах, с командами иностранных пароходов, заходивших в
порты Рига, Лепая и Вентспилс. Установлено, что в ряде случаев военнопленные
находились на иностранных пароходах без охраны, так как охрана на пароходы не
допускалась.
В целях предотвращения общения военнопленных с командами иностранных пароходов и
возможной передачи военнопленными иностранцам писем для отправки на родину и
сведений разведывательного характера, а также предотвращения побегов
военнопленных за границу на иностранных пароходах предлагаю:
1. Немедленно проверить порядок использования военнопленных на работах в портах
и прекратить использование военнопленных на погрузочно-разгрузочных работах на
иностранных пароходах и на отечественных пароходах заграничного плавания.
2. Принять меры к надлежащей охране военнопленных, используемых на других
работах в портах, с тем, чтобы была исключена всякая возможность общения
военнопленных с командами иностранных пароходов.
3. Принять решительные меры к недопущению общения военнопленных с местным
населением.
4. Вывезти из лагерей, расположенных в портах, офицерский состав, установленных
разведчиков и лиц, склонных к побегу.
5. О результатах принятых мер доложить в МВД СССР к 15 мая 1947 г.
Министр внутренних дел Союза ССР генерал-полковник С. Круглов
Подобная директива родилась в недрах руководства МВД СССР не случайно. Ведь сегодня не для кого не секрет то, что период Второй мировой войны подобные факты также имели место. Работа русских и немцев зачастую в одном цехе поневоле заставляла людей вступать в контакт друг с другом. Массовый характер, как отмечалось в спецсообщениях НКВД СССР, приобрели дружеские беседы, ухаживания, тайные встречи, совместные выпивки и прочие «интимные связи». Здесь нужно учитывать то обстоятельство, здесь стоит отметить и тот факт, что многие женщины за годы войны стали вдовами. А численность мужского населения в тылу резко сократилась. В свою очередь, пленные долгое время были лишены общения с противоположным полом. Все это благоприятствовало установлению «запрещенных отношений». К примеру, в отчете «О состоянии режима охраны» фиксирует и следующий факт: «12.01.1945 года начальник лагерного отделения № 7 разрешил вывод без конвоя старшего по зоне военнопленного К., который ходил по зоне в баню, на склад и т.д. Пользуясь свободным входом и выходом из зоны, военнопленный К. зашел к гражданке Н., с которой имел интимную связь. Зная об этом, капитан К. не донес, а скрыл этот факт».
Из отчета за 3-й квартал 1946 г. «О состоянии режима охраны в лагерном отделении № 6 (оздоровительное лагерное отделение в здании бывшей школы им. Халтурина) следует, что «… в июле 1946 г. военнопленные Х. и Г. вышли из зоны с разрешения офицера Н., они пошли гулять с русскими девушками, и гуляли с ними до часу ночи». После ареста этих военнопленных отправили в штрафные роты. Стоит отметить и то, что наиболее типичными были контакты между пленными и медперсоналом. Лагерная документация содержит многочисленные упоминания о подобных «неуставных отношениях». Пользуясь протекцией женщин-врачей, пленные получали дополнительное питание и обретали шанс раньше вернуться на родину. Наибольшее число любовных связей приходилось на расконвоированных. Однако если возникали подозрения в излишней вольности поведения, военнопленные подлежали законвоированию .В свою очередь, предусматривалось наказание и для медперсонала, женщин, уличенных в интимных связях с пленными. Сотрудницы, замеченные в «порочных связях», обсуждались на партсобраниях. Наказанием за вступление в интимные отношения с немцами – «врагами всех миролюбивых народов» – служило исключение из партийных рядов и увольнение с работы. В отчете «О работе отделения кадров управления лагеря № 204 МВД СССР за 1947 г.» находим следующую запись: «… Уволена за: в) Морально-бытовое разложение: медсестра лазарета Ш. 1925 г.р., фельдшер лагерного отделения № 2 Ф., 1924 г.р., медсестра лагерного отделения № 2 М., 1905 г.р., за половую связь с военнопленными».
Рассмотрение гуманитарных аспектов военного плена позволяет зримо увидеть различные стороны бытования «узников войны», контактные зоны с местным населением, поведенческие реакции, общественные настроения и индивидуальные практики. Пребывание иностранных военнопленных в Астраханском крае в годы мировых войн было заметным явлением, влиявшем на разные стороны конфликтов. Одной из серьезных проблем в работе лагерей являлись побеги военнопленных. Этот вопрос регулярно поднимался на совещаниях разного уровня. Выявлялись причины побегов, разрабатывались профилактические мероприятия по их недопущению, меры по совершенствованию охраны и оперативному розыску беглецов. Стоит отметить и то, что мотивы, побуждавшие военнопленных к побегу были разными, но сами беглецы на допросах говорили, что главными причинами были - желание вернуться на родину, боязнь тяжелого физического труда и зимних холодов, нежелание участвовать в восстановлении разрушенного народного хозяйства. Очень часто побегам способствовала халатность (сон на посту и тому подобные нарушения) и непрофессионализм охраны. К примеру подавляющее большинство побегов происходило с объектов работы (стройки, сельхозработы и др.). Это связано с недостаточной и непрофессиональной охраной военнопленных на местах работы со стороны вахткоманд, выделяемых хозорганами. Бежали из бани, пекарни, при перевозке дров, переборки картофеля, намного реже с территории зоны. Отмечая анализ организации работы по охране и поиску бежавших военнопленных в исторических условиях сложившихся в 1944 – 1949 годах прошлого столетия уже на территории вновь образованной Астраханской области следует отметить то, что Для охраны и конвоирования военнопленных с фронта или их перевода из лагеря в лагерь использовались специально созданные конвойные войска (КВ) НКВД СССР ( впоследствии реорганизованные в МВД СССР). Кроме того, конвойные войска обеспечивали охрана военнопленных в жилых зонах лагеря (лагерного отделений). Стоит так же отметить и тот факт, что в большинстве своем труд военнопленных использовался на различных предприятиях промышленности и сельского хозяйства, а конвоировали их к месту работы и охраняли на объектах работы также конвойные войска. Именно для этой цели в каждый лагерь конвойными войсками выделялись специальные подразделения – гарнизоны. Гарнизоны возглавлялись офицерами и подчинялись в оперативном отношении начальнику лагеря. За боевую и политическую подготовку личного состав гарнизона, за поддержание внутреннего порядка отвечал также начальник лагеря. Внешняя охрана жилых зон осуществлялась конвойными войсками непрерывно путем выставления подвижных и неподвижных часовых, иногда усиливалась дозорами. На производстве система охраны военнопленных конвойными войсками завесила от характера условий работ.
Согласно архивных данных охрану Лагеря 204 осуществляли подразделения третьего батальона двести тридцать первого полка конвойных войск НКВД СССР, в последствии его заменили на части первого батальона четыреста восьмого полка. Первоначально в тысяча девятисот сорок четвертого года конвойным войскам помогали рабочие тех предприятий, к которым были прикреплены лагерные отделения. В связи с этим стоит отметить и то, что охрана военнопленных внутри лагерей осуществлялась вахтерским составом который также во всем должен был подчиняться начальнику лагеря. Кроме того, в задачи вахтерского состава входила охрана военнопленных в зонах путем выставления постов у контрольно – проходных и проездных ворот, конвоирование военнопленных на хозяйственные и внутренние работы лагерей и охрана их на месте работы, поддержание установленного распорядка для режима содержания военнопленных в лагерях и тому подобные мероприятия.
Оценивая деятельность работы системы Управления Лагеря Военнопленных в Астраханском округе (области), А. О. Тюрин в своей статье « Охрана военнопленных и борьба с побегами в 1944 – 1949 годах ( составленной на материалах лагеря № 204 для военнопленных при УМВД (УНКВД – авт.) по Астраханской области опубликованной в «ИЗВЕСТИЯХ ВГПУ» в июне 2017 года в разделе « ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХИОЛОГИЯ» указывает то, что вахтерская команда была укомплектована только к концу декабря 1944 г. за счет прибывших 38 человек спецконтингента из лагеря № 0302, которые находились в плену от 2 до 3 лет. В своем отчете начальник Управления лагеря их охарактеризовал следующим образом : «Не дисциплинированы, все они ограничено годные и пожилых возрастов, часть из них непригодны к несению воинской службы по физическим недостаткам». Критическая характеристика была дана и офицерам : «Прибывший офицерский состав никогда не работал в системе лагерей, т не знают положений и инструкций по содержанию военнопленных. Офицеры изучали данные положения и инструкциях на соответствующих занятиях, но, несмотря на это, были безобразные факты безразличного отношения дежурных офицеров к своим обязанностям». Стоит так же отметить и то, что качественный состав сотрудников лагерных отделений сразу же сказался на эффективности несения ими службы. Всего за 1-й квартал 1945 года было совершено 6 побегов ( 2. Д. 4. Л.12). Так же в квартальном отчете отмечалось, что «все побеги и попытки к побегу были совершены по вине конвоиров конвойных войск 3-го батальона 231-го полка, охраняющего лагерные подразделения. Только потерей бдительности, чувства ответственности, отсутствием должного контроля со стороны офицерского состава объясняются все эти случаи побегов» (5. Д.3 Л. 8). В качестве примеров халатного и безответственного отношения к делу охраны военнопленных в отчетах приводились следующие случаи побегов. 31 января 1944 г. из лагерного отделения № 1 сбежал военнопленный румын Ф. Начальник конвоя и начальник лагерного отделения узнали об этом только 4 января 1945г., потому что старший лейтенант Л., принимая военнопленных от начальника конвоя старшего сержанта Н., несмотря на обнаружившуюся недостачу, поверил в устные доказательства последнего о том, что чуть ранее с производства привозили отдельно одного военнопленного. Старший летенант Л. Расписался за полное количество военнопленных, а через несколько дней выяснилось, что был совершен побег ( 5. Д. 1. Л. 12). В лагерном отделении № 2 совершил побег военнопленный немец О.Г., который перелез через ограждение зоны. Часовой этого не заметил, и военнопленный скрылся. Предпринятыми мерами розыска военнопленный был обнаружен в пос. Первомайском в одной из квартир, куда он проник при помощи взлома замка. Ему предложили открыть дверь, но он не открывал. Когда открыли дверь, то обнаружили, что военно - пленный О.Г. покончил жизнь через повешивание на дверной ручке (Там же, Д. 3. Л.2 об.).31 января 1945 г. военнопленный А.Г. совершил побег с места работы (Астраханская ГРЭС). Предпринятыми мерами розыска был задержан на следующий день в поселке Свободный (Там же, Д.1. Л. 7). 25 февраля 1945 года военнопленные немецкой армии П.Д., Г.Ф. и Г.Л. совершили групповой побег с места работы по заготовке камыша. 26 февраля 1945 года бежавшие военнопленные были задержаны в селе Евпраксино в тридцати километрах от лагерного отделения (Там же. Д. з. Л. 8 об.). Несмотря на критику, представленную в отчетах, стоит отметить, что в этот период не все побеги военнопленным удавались, а некоторые для них заканчивались трагически. 10 января 1945 года с места работы (на месте работы стояло большое количество судов во льду) бежал военнопленный румын Г., но был замечен. Во время преследования, несмотря на предупредительные выстрелы, он продолжал бежать, в 1500 метрах от рабочей зоны он был убит сержантом Е… А четвертого февраля 1945 г. в обеденный перерыв военнопленный Л.Г.,пользуясь ослабленной охраной и большим количеством судов, стоящих во льду, совершил побег, но был замечен бойцом Г., который стал его преследовать и давать предупредительные выстрелы. Однако Л.Г. продолжал бежать. Конвоир Г. выстрелил и убил беглеца. 4 февраля 1945 г. военнопленный А.Г. пытался совершить побег с места работы Астраханьречстроя. Он стал убегать между стоящими судами, но был замечен и задержан красноармейцем С. В 150 метрах от запретной зоны ( 5. Д. 2. Л. 2, 7 об).
Выводы квартальных отчетов требовали поднять работу по охране военнопленных на иной качественной уровень. Для этого стали проводится обучающие занятия и проверки служебно-боевой подготовки сотрудников лагерный отделений. Во втором квартале 1945 г. ситуация выглядела следующим образом
Состояние боевой и служебной подготовки офицерского состава
Управления лагеря военнопленных № 204 за второй квартал 1945 г.
Вид подготовки План (часов) Факт Недовыполнение Посещаемость, %
Служебная 22 5 17 100
Тактическая 36 4 32 70
Огневая 28 4 24 80
Строевая 10 - 10 -
Аналогичная картина наблюдалась в лагерных отделениях № 5, 6, 9. Занятия по военной топографии, военно-химическому делу, физической и методической подготовке вообще не проводились ( 5, Д.4. Л. 10). Занятия с сержантским и рядовым составом во втором квартале 1945г. проводились только в лагерном отделении № 5. В итоговом отчете делался вывод, что «причиной невыполнения ряда дисциплин явилось неправильная организация учебы, а качество проводимых занятий не отвечало требованиям из-за отсутствия постоянных преподавателей. Начальник лагерного отделения № 9 вообще не занимался учебой личного состава и за это был снят с работы» (Там же. Л. 12)
Проверка работы лагеря № 204 в конце 1945 г. вновь выявила отрицательные моменты в работе конвойных войск и вахтерского состава. В квартальном докладе «О состоянии охраны и режима в лагерных отделениях Управления лагеря № 204 НКВД СССР за октябрь-декабрь 1945 г.» отмечалось: «За отчетный период имелись отрицательные факты в несении службы личным составом конвойных войск НКВД и вахтерским составом. В лагерном отделении № 5 14 декабря 1945 г. в пять часов утра дежурным В. И начальником гарнизона конвойных войск Б. было обнаружено, что на постах № 1 ,2 ,4 часовых охраны не было, зона не охранялась, вследствии чего военнопленным была предоставлена полная возможность к массовому бегству. При проверки было установлено, что красноармейцы караульной службы ушли с постовых вышек организованно и одномоментно. Личный состав гарнизона № 6 не дисциплинирован и систематически совершает хищение строительного леса. Также имеются факты сна на посту» (Там же. Л. 7).
Согласно отчетных данных некоторые итоги работы по охране военнопленных в 1945 г. выглядели следующим образом: 2-й квартал - 2 побега, бежало - 4 человека, 3-й квартал - 6 побегов, бежало - 9 человек, из них 2 групповых, 4-й квартал - 2 побега, бежало 2 человека (5. Д. 3. Л. 35-36). При этом одного бежавшего военнопленного удалось задержать только в Саратове : «28 октября 1945 г. военнопленный Д.Б. совершил побег с места строительства СЛИПа по вине конвойных войск. Бежавший военнопленный был задержан 6 ноября 1945 г. в Саратов и доставлен обратно в лагерное отделение № 1» (Там же), а еще одного беглеца по материалам отчетов продолжали искать : «20 августа 1945 г. совершил побег военнопленный Л.Д. Он работал на производстве Бассоли, откуда и совершил побег по вине конвойных войск НКВД. Он переплыл на лодке реку Волга и скрылся. Розыск продолжается двумя опергруппами» (Там же). Кроме конвойных войск и вахтерского состава работу по предотвращению побегов и поиску бежавших военнопленных осуществляли оперативные работники. Оперативное отделение лагеря начало свою работу в декабре 1944 г. и проводило вербовку среди военнопленных. Благодаря информации, полученной от своих агентов, оперативными сотрудниками в 1945 г. в 1-м квартале было предотвращено 16 побегов, во 2-м квартале 9 побегов и в 4-м квартале - 8 побегов военнопленных (2. Д. 4. Л. 12, 30, 73). Оперативная работа по предотвращению побегов велась на протяжении всего существования лагеря и данные о предупрежденных побегах постоянно фигурировали в ежегодных отчетах (Там же. Д. 9, 14, 18). Для предотвращения побегов, часто по сигналам, полученных от агентов, совместно дежурным офицером и оперативным составом лагерных отделений проводились обыски у военнопленных
с целью изъятия запрещенных предметов. В основном изымали самодельные ножи, лишнюю форму и разный хозяйственный инструмент - все это могло пригодиться при организации и осуществлении побега ( 5. Д. 7. Л. 53, 86). В условиях нехватки кадров сотрудников лагерных отделений, особенно вахтерского состава, в соответствии с приказом НКВД от 27 июня 1945 г. № 0172 формировались вспомогательные команды ( ВК ) из числа наиболее сознательных военнопленных (9, с. 190), которые должны были конвоировать военнопленных к месту работы и там их охранять. Стоит отметить, что первые попытки привлекать к охране военнопленных из их же рядов в Астраханской губернии предпринимались в годы Гражданской войны. Однако эта практика встретила сопротивление региональных органов, в первую очередь Губернского управления по делам пленных и беженцев. Эта организация 13 января 1919 г. отправила в Военно-революционный совет Каспийско-Кавказского фронта телеграмму следующего содержания : «Вторично просим Военно-революционный совет сделать распоряжение Иностранному военному совету, чтобы он немедленно убрал из лагеря военнопленных свой караул». Добавим, что по определению самого Иностранного военного совета, «он руководит деятельностью интернациональных
частей» (4. Л. 32, 137).
Стоит сказать, что и с членами ВК офицеры Управления лагеря проводили соответствующие занятия. В справке по Управлению лагеря МВД СССР № 204 за первое полугодие 1946 г. говорилось следующее : «В помощь гарнизонным конвойным войскам в каждом лагерном отделении сформированы вспомогательные команды из числа изученных и проверенных военнопленных. Для вспомогательных команд в каждом лагерном отделении отведены отдельные жилые помещения и созданы улучшенные бытовые условия - обеспечены постельными принадлежностями полностью, отдельным питанием, улучшенным обмундированием из числа трофейного и др. Работа с ВК проводится специально назначенными от гарнизонов конвойными войсками начальниками ВК в соответствии с приказом НКВД СССР № 0172. Отношение к работе ВК хорошее, отрицательных фактов в несении службы не наблюдалось» (8, с. 144).
Однако, состав Вспомогательных команд изменялся в зависимости от количества контингента военнопленных и лагерных отделений. В связи с этим стоит отметить, что число членов внутри самих ВК часто менялось из-за совершенных ими правонарушений, т.к. нарушители лишались статуса ВК. Чаще всего отрицательные моменты в работе ВК были связаны со сном на посту или необоснованным оставлением места работы, за такие правонарушения члены ВК переводились вновь в статус обычных военнопленных, теряя свои небольшие привилегии. Так в 4-м квартале 1946 года в лагерном отделении № 6 солдат ВК оставил свой пост в момент несения службы. Он был наказан в дисциплинарном порядке и выведен из состава ВК как не оправдывающий доверия по службе. Все же большинство квартальных отчетов, касающихся режима охраны лагеря № 204 МВД СССР, констатировала удовлетворительную работу ВК, и ни один случившийся побег из лагеря членам ВК в вину не вменялся. Кроме того, отличившихся с положительной стороны членов ВК еще и премировали. В 4-м квартале 1948 г. за хорошую работу двум солдатам ВК была объявлена благодарность с выдачей премии. Аналогично в первом квартале 1949 г. шести солдатам ВК была объявлена благодарность начальником лагерного отделения с выдачей денежной премии (Там же, с. 144). Динамика числа членов ВК выглядела следующим образом (см. таблицу № 2).
Таблица № 2
Динамика численности вспомогательных команд
военнопленных по лагерю № 204 (8, с.144)
Период Количество солдат ВК, чел Общее количество военнопленных, чел.
2-й квартал 1946 г. 84 3660
3-й квартал 1946 г. 116 3454
4-й квартал 1947 г. 82 3090
2-й квартал 1948 г. 58 2158
1-й квартал 1949 г. 52 1184
Для эффективного розыска беглецов в ближайших к лагерным отделениям населенных пунктах из состава местного населения формировались бригады содействия (БС). В 3-м квартале 1945 г. БС были организованы в лагерном отделении № 1 - 3 бригады (селах: .Ильинка, Икряное, Бертюль насчитывали 13 чел.), в лагерном отделении № 5 – 5 бригад (поселке Янго-Аул, селах: Килинчи, Кирикили, Началово, Мошаик, п. ст. Астрахань П - 61 чел.), в лагерном отделении № 6 – 5 (селах:.Новокучергановка, Бирюковка, Началово, Кулаковка, Три Протока - 35 чел.). В 4-м квартале данные по количеству БС и их контингенту не изменяются, однако в отчете уточняется, что «в лагерном отделении № 9 бригады содействия не организованы, но на основных участках, где могут передвигаться военнопленные при совершении побега, установлена связь» (5. Д. 4 Л. 1, 7). Количество БС и членов в них также изменялось за время существования лагеря (см. табл. 3).
Таблица 3
Динамика численности бригад содействия и членов в них по лагерю № 204
( 5. Д. 7. Л. 86, 90; Д.9 Л. 58, 60; Д. 10. Л. 24-25; 6. Д.2. Л. 6, 10)
Период Общее количество военнопленных,чел. Количество БС, шт Количество членов БС, чел.
3-й квартал 1946 г 3454 20 166
4-й квартал 1947 г 3090 18 163
2-й квартал 1948 г 2158 14 125
1-й квартал 1949 г 1184 15 136
Стоит так же отметить и то, что с членами Бригад Содействия офицеры Управления лагеря проводили беседы и занятия, на которых разъяснялись задачи БС и их действия в случае совершения побега военнопленными. Члены БС должны были оповещать органы внутренних дел о наличии подозрительных лиц в пределах или округе их населенных пунктах, а также привлекать к розыску беглецов. Так в докладе «О состоянии охраны и режима лагеря № 204 МВД СССР за 3-й квартал 1946 г.» отмечалось : «За отчетный перид совершил побег военнопленный немец К.Ю. Он содержался в карцере Управления и 6 сентября в 4 часа утра путем подлома пола совершил побег благодаря отсутствию бдительности со стороны вахтера и дежурного офицера. Принятыми мерами розыска указанный военнопленный был обнаружен 8 сентября 1946 г. членом БС в поселке Советском и доставлен в Управление» (5. Д. 7. Л. 28). В другом квартальном отчете говорилось, что «29 сентября 1948 г. при развозе бригад на объекты работы СЛИП военнопленный Л.В. совершил побег. Побег произошел по вине начальника конвоя, который не заблаговременно расставил оцепление на объекте. Принятыми мерами военнопленный был задержан в этот же день в 19 часов членами БС в колхозе Янго-Скир и передан в РО МВД» (6. Д. 1. Л. 10).
В течение 1946 г. в целях повышения качества режима охраны военнопленных продолжали проводиться занятия с сотрудниками лагеря по совершенствованию служебно – боевой подготовки.
Однако не все учебные программы выполнялись в полной мере (см. табл. 4-5 ).
Таблица 4
Состояние боевой и служебной подготовки в лагерном отделении № 3
за 1-й квартал 1946 г.
Вид подготовки План, час. Факт, час. Недовыполнение,час* Посещаемость, %
Служебная 8 8 - -
Тактическая 8 - 8 -
Огневая 8 - 8 -
Таблица 5
Состояние боевой и служебной подготовки в лагерном отделении № 4
за 1-й квартал 1946 г.
Вид подготовки План, час. Факт, час. Недовыполнение, час. ** Посещаемость, %
Служебная 11 24 - 85
Тактическая - - - -
Огневая 13 9 4 70
* Причины невыполнения программы по тактической и огневой подготовке не были указаны ( 5. Д. 7. Л. 20).
** Невыполнение 4 часов по огневой подготовке было связано с отсутствием боевых патронов (5. Д. 7. Л. 26).
Кроме того, проводились занятия по политической подготовке в количестве 16 часов
(5. Д. 7. Л. 26). Другой проблемой в 1946 г. продолжал оставаться количественный и качественный состав
сотрудников лагеря (см. табл. 6).
Таблица 6
Характеристика кадрового состава Управления лагерных отделений по состоянию
на 20 мая 1946 г. (5. Д. 5 Л. 44)
Кадровый состав Положено по штату Фактически Некомплект
Офицеры 130 119 11
Сержанты 26 26 -
Рядовые 71 64 7
В отчете за 3-й квартал 1946 г. константировалось : «Конвоирование военнопленных на работу и охрана их как в зонах лагерных отделений, так и на работах обеспечивается без перебоев.
Вахтерский состав используется главным образом на дежурствах у контрольно-пропускных ворот и охране складов, а также на охране военнопленных, занятых на работах в подсобных хозяйствах, где
отсутствует конвойная охрана … Большой состав вахтеров из нестроевого состава, а также из возрастов подлежащих демобилизации. На 01.10.1946 г. не хватало до полной комплектации штатов семь офицеров, 1 сержантов и 2 рядовых. Наряду с удовлетворительным состоянием воинской и трудовой дисциплины имели место нарушения, за что разным взысканиям было подвергнуто 14 человек» (Там же. Д. 5. Л. 100, 102, 106).
В отчете «О состоянии режима и охраны в лагерном отделении № 6» отмечалось : «По состоянию на 1 октября 1946 г. из положенных по штату 10 вахтеров фактически несут службу - 3 вахтера, а из положенных 2 офицеров имеется только 1 офицер. Многие вахтеры были заменены, так как они плохо несли службу - спали на посту. В результате этого случился побег» (Там же. Л. 102). А вот по лагерному отделению № 3 были выявлены следующие недостатки : «Состав гарнизона мало обучен, имелись ряд грубых нарушений по конвоированию и охране, например, нарушались Устав и инструкции по конвоированию военнопленных в автомашинах… Допускалось общение посторонних граждан с военнопленными» (Там же. Л. 19). В отчетах состояние воинской и трудовой дисциплины оценивалось как удовлетворительное, но наряду с этим имели место нарушения. Всего 32 человека были подвергнуты разным взысканиям (Там же. Д. 5. Л. 47). Однако в 1947 г. продолжалась активная кадровая работа среди сотрудников лагеря. В отчете «О работе отделения кадров Управления лагеря МВД СССР для военнопленных № 204 за 1947 г.» говорилось : « Всего сотрудников по штату должно быть 206 человек, а фактически - 196 человек. Вновь принятых и прикомандированных сотрудников - 65 человек, а уволенных - 55 человек. Из них : по материалам спецпроверки - 3 человека (5,35%), за должностные преступления - 3 человека (5,35%), за морально-бытовое разложение - 7 человек (12,5%), за нарушение дисциплины - 1 человек (1,79%), по служебному несоответствию - 10 человек (17,9%), по сокращению штата – 13 человек (23,25%), по состоянию здоровья и возраста - 7 человек (12,5%), по семейным обстоятельствам - 9 человек (16,1%), по уходу на учебу - 1 человек (1,79%) и в связи со смертью - 1 человек (1,79%)» (1. Л. 95, 97). Стоит так же отметить, что, с одной стороны, за 1947 г. сотрудникам было вынесено 139 поощрений, а с другой - из них было наложено 92 взыскания (выговоры, строгие выговоры, предупреждения). Начальник лагерного отделения № 1 майор Т. Получил выговор за самовольный вывоз военнопленных на подсобное хозяйство рыбзавода имениТрусова. Кроме того, некоторые сотрудники были подвергнуты аресту от 1 до 15 суток, Вахтер Б. получил арест до 10 суток с отбыванием на гауптвахте за появление на работе в нетрезвом виде, нарушение инструкции по несению службы, выразившейся в бездедбном применении оружия и сне на посту. Младший лейтенант П. получил 5 суток ареста за притупление бдительности в личных интересах и за нарушение инструкции по содержанию военнопленных (Там же. Л. 102, 110). Несмотря на недочеты в работе по режиму и охране, количество побегов в последующие годы по сравнению с 1945 года сократилось, и в 1948 г. было совершено 3 побега (10, с. 112). Однако в 1948 году в связи со значительным уменьшением количественного состава военно - пленных произошла реорганизация лагеря. В отчете за 4-й квартал 1948 г. говорилось, что «в связи с незавершенной репатриацией военнопленных в 1948 г. выявлены побеговые настроения среди военнопленных, все настроенные к побегу изолированы, в частности были изолированы 15 военнопленных» (6. Д. 3. Л. 15). Отмечалось также, что «политико-моральное состояние личного состава здоровое. Приказом начальника лагерного отделения за хорошую работу объявлено 16 благодарностей, в том числе вахтерскому составу» (Там же. Л. 16). Стоит так же отметить и то, что все это время продолжали проводиться занятия с сотрудниками лагеря по совершенствованию уровня служебно-боевой подготовки. Качественный уровень этих занятий вырос, а их срывы не допускались. Недостаточная посещаемость занятий объяснялась процессом реорганизации лагеря (из УЛВП № 204 в лагерное отделение УНКВД АО), которое проводилось летом 1948 г., а осенью 1948 г. «требовалась посылка офицеров и вахтеров в командировку по заготовке овощей, по сопровождению военнопленных на родину и т.п. К тому же требовалось работникам предоставить отпуск, т.к. 90% еще его не использовали» (Там же. Д. 1. Л. 26). Так в докладе «О проделанной работе лагерного отделения № 2 УНКВД Астраханской области» за 1-й квартал 1949 г. отмечалось: «С целью предупреждения побегов на офицерских и вахтерских занятиях изучаются случаи побегов и способы побегов, а также изучается инструкция дежурного офицера. Однако за отчетный период имелся недочет в работе лагерного отделения, когда, находясь в общем оцеплении на охране военнопленных, работающих на строительстве СЛИПа, на посту заснул рядовой Овсянников» (6. Д. 3. Л. 74). В этом же докладе говорилось о том, что «за отчетный период побегов из лагерного отделения не было. Военнопленные, склонные к побегу, выдворены в режимное подразделение и на работу выводятся по усиленным конвоем. Все обнаруженные запретные предметы (самодельные ножи и инструменты) изымались» (Там же. Л. 73об). В целом за время существования лагеря № 204, несмотря на трудности послевоенного времени, выражавшиеся в том числе в количественном и качественном составе конвойных войск и вахтеров, работа по эффективной охране военнопленных велась постоянно. Усовершенствовалась охранная инфраструктура лагерных отделений, осуществлялась кадровая работа, провинившихся сотрудников наказывали (вплоть до лишения свободы) или увольняли. С сотрудниками лагеря проводились служебно-боевые занятия, на которых разбирались реальные случаи побегов. К 1949 г. качественный уровень таких занятий вырос, хотя комиссия по инспекторской проверке отмечала, что «часть офицерского состава посредственно усвоила материал по боевой и служебной подготовке», и большая часть вахтерского состава занятия по служебной и физической подготовке освоила «посредственно» (6. Д. 1. Л. 25 – 26). Стоит отметить так же и тот факт, что на всех возможных направлениях осуществление побегов из лагерных отделений в населенных пунктах были организованы бригады содействия, с членами которых также с определенной периодичностью проводились разъяснительные беседы и подготовительные занятия. Тесно взаимодействовали с сотрудниками лагеря, особенно в случае совершения побегов, органы милиции, поэтому подавляющее число беглецов было возвращено в лагерь. Пожалуй, самой эффективной частью работы борьбы с побегами было их предупреждение через агентурную сеть оперативных сотрудников лагеря. Как было показано выше, такая информация постоянно поступала в Управление лагеря, а военнопленные, склонные к побегу, изолировались в режимные отделения, поэтому большинство планируемых побегов заранее пресекалось.
Лагерь Военнопленных № 204 НКВД СССР перестал свое существование в конце сороковых начале пятидесятых годов прошлого столетия. Но как это не странно, на православных и мусульманских кладбищах Астраханской области еще встречаются христианские католические кресты. Так на в земле Баскунчака покоятся примерно сто пятьдесят военнопленных немцев, умерших в трудовом лагере, По воспоминанием очевидцев тех далеких событий, бараки стояли не подо леку, сейчас спустя семьдесят пять лет от них не чего не осталось. Лишь монумент, сооруженный по инициативе бывшего военнопленного этого Лагерного отделения Михаэля Райххольда. В конце девяностых он вновь побывал в этих местах в числе немецкой делегации и показал место, а небольшой комплекс был сооружен при помощи администрации «Кнауф Гипс Баскунчак». Из воспоминаний заключенных под стражу за воинские преступления в годы Второй мировой войны военнопленные содержались в очень сложных условиях, не было дров, еды, табака. Но не кто из них не вспоминает, что и местное население, в результате тех бед, что сотворили немецко – фашистские захватчики в результате вероломного вторжения жило в впроголодь, не было не скотины ни хлеба. А рядом в таких же условиях строился город Знаменск. Да мне не хочется отрицать то, что основной род деятельности военнопленных этого лагеря состоял в добыче соли и сохранении железнодорожных путей в рабочем состоянии, Да, часть военнопленных трудилась на восстановлении судов в городе Ахтубинске (тогда Владимировка). Из – за страшных условий содержания военно-пленные в 1944 – 1945 годах страдали от холода, дизентерии, дистрофии. Соответственно, им производительность труда была отрицательной. Первоначально доход от выработки был в три раза ниже расходов на содержание лагеря. Позже это соотношение было два к одному. В этой связи мне хочется привести выдержку из доклада лагерного начальства в 1945 году: «Военнопленные, не смотря на контроль, пили мыльный раствор, концентрированный раствор соли, умышленно голодали и пр., стремились довести себя до дистрофии, надеясь на отправку на родину». Однако стоит отметить, что уже в конце 1945 года была налажена поставка дров и угля, мяса, рыбы. Появилась теплая одежда и постельные принадлежности. В рационе появились овощи…
…В своей книге воспоминаний господин Ройххольд указывает то, что оккупация немцами и наступление на Сталинград названо «первым приездом», а по воспоминаниям немецкого солдата «ВЕРМАХТА», у него в плену было двое часов, которые он долго прятал, но в конце концов одни подарил казаху, вторые женские (!), поварихе. Мне не хочется никого судить, понимаю что война страшная вещь, но условия содержания военнопленных немногим отличалось от условий жизни многих советских граждан, достаточно для этого вспомнить состояние Сталинграда в область которого входил Астраханский регион на правах округа. Приведу лишь строки из воспоминания Алексея Петровича Никитина, жившего в Нижнем Баскунчаке в послевоенные годы. Чтобы быть объективным привожу их полностью. « Я родившийся и выросший на Нижнем (Баскунчаке), Никитин Алексей, своими глазами видел, как немецкие офицеры почти свободно ( в сопровождении конвоира, но не в страю, а свободно перемещаются группой, без каких – либо строгостей – не осталось даже в памяти, чтобы конвоир был с винтовкой) разгуливали по поселку. Вот так, в прогулочном стиле, они подошли к турнику (перекладине) на площади перед клубной оградой, и продемонстрировали все основные элементы гимнастики на снаряде (переворот в упор, «скобка», крутили «солнце»). Это свидетельство их 2изнеможденности и «невыносимых» условий жизни на Нижнем. И рядовые, работавшие на строительстве ( как мы тогда думали, гаража) на этой площадке, где стоял турник (только ближе к подходившей тогда ж/д линии в мехмастерские), изнеможенными не видели. Не видели мы изможденных и среди их, которые большой колонной регулярно проводили через весь поселок и обратно. При всех тогдашних невзгодах хлеб в местной пекарне выпекался ежедневно в необходимом по карточкам количестве. То что и строчка про отсутствие на поселке хлеба тоже не соответствует действительности. Что положено было на карточку, каждый мог получать ежедневно. А вот супы в столовой, как осталось у меня в памяти, были действительно мало съедобными. Да и пресная соевая (ленд – лиз) каша без каких – либо, кроме соли, естественно, приправ в горло не лезла…». Могли ли советские военно - пленные военнопленные в своих воспоминаниях о содержание в лагерях нечто подобное, что в своей книге воспоминаний указывает господин Ройххольд вопрос остается открытым
Кто – то сегодня может сказать о том, что немецкое кладбище в поселке с его огромным железным крестом, да еще и надписью на постаменте о «жертвах» - символ беспринципности и даже в некоторой безнравственности ( в демонстрации безграничной толерантности) тогдашней (в период его возведения) власти в поселке им области, однако в общей сложности, по данным на 1953 год, в Астраханской области было захоронено 5035 пленных, в том числе 3088 немца,1171 румына, 560 венгра, 137 австрийца, двое русских, пять французов, 31 словак, четыре хорвата, четыре итальянца, три молдаванина, 25 поляк, а так же цыган, русин, болгарин, бельгиец и еврей. Не смотря на совершенные военные преступления, по пришествию семь десяти пяти лет их родственники (внуки и правнуки) должны знать не только о трагической судьбе своих пращуров но и о месте их погребения.
К сожалению на сегодняшний день главными устоями коммунистического режима в СССР принято считать тотальный политический и идеологический контроль над общественной жизнью, институт «партии-государства» КПСС, милитаризацию экономики, жесткий контроль за миграцией рабочей силы. При этом очевидно, что лишь часть истории Советской России и СССР характеризовалась одновременным существованием этих факторов и поэтому может быть признана периодом «классического коммунизма», его апогеем, традиционно называемым «сталинизмом». Система массового террора и массового принудительного труда, на которой строилась политика и экономика «сталинизма», известная под псевдонимами ГУЛАГа и «колхозного строя», имеет полувековую историю исследований на Западе и в России. Как бы ни были сфокусированы эти исследования на ГУЛАГе и колхозах и как бы ни забывали они порой о рабских условиях труда остальных, «свободных» советских рабочих, никто не отрицал, что грань между пенитенциарным принудительным трудом (в узком смысле, т. е. трудом тех, кто подвергся наказанию де-юре, хотя бы и во внесудебном порядке) и принудительным трудом в широком смысле (т. е. всей рабочей силой СССР, включая военнослужащих) в сталинском СССР была весьма зыбкой. К примеру Модест Колеров в « Военнопленные в системе принудительного труда в СССР (1945–1950)» опубликованй в журнале Отечественные записки, номер 3, (март) 2003.
В научной литературе тема советского пенитенциарного принудительного труда (в контексте других стран и эпох) активно изучается давно, однако проблема принудительного труда в широком смысле в экономике СССР только обозначена. Не для кого не секрет то, что Уже сейчас очевидно, что корни советской системы принудительного труда следует искать в совокупности разнообразных факторов: в мировой практике, порожденной Первой мировой войной, с массами военнопленных и перемещенных лиц и организацией массового труда в колониях; в практике советского коммунистического хозяйства, начиная с эпохи «военного коммунизма»; в утопии «трудового перевоспитания»; в теории практического коммунизма, начиная с труда Н. И. Бухарина «Экономические проблемы переходного периода» (1920 года) и идей Л. Д. Троцкого о «милитаризации труда». История «трудовых армий» начинается с принудительной военизированной мобилизации в 1919 году мужчин и женщин для использования их физического труда, переориентации (с 1920) боевых армейских частей на решение хозяйственных задач, мобилизации в «трудовые армии» 350 тысяч представителей среднеазиатских народов СССР. В 1941 году «трудармейцами» стали называть высланных вглубь территории СССР русских немцев. В течение 1942–1945 годов отработанная система позволила собрать в «трудовой мобилизации» около 12 миллионов человек (при этом в сельском хозяйстве, на сезонных работах доля «мобилизованных» превышала 50 процентов). Институциональной средой, в которой принудительный труд созрел как стройная политическая и экономическая система, стала советская пенитенциарная система, созданная декретами ВЦИК РСФСР 15 апреля и 17 мая 1919 «О лагерях принудительного труда». В 1920-е годы «система мест лишения свободы рассматривалась руководством СССР вполне традиционно — как структура для изоляции профессиональных уголовных преступников, как воспитательное учреждение для остальных нарушителей закона и как подсистема аппарата подавления политических противников». Но принятие в середине 1929 года «ускоренного варианта» первого пятилетнего плана и реализация планов ВКП(б) в 1930-е годы требовали концентрации все больших ресурсов (в том числе и трудовых) на строительстве крупных промышленных и транспортных объектов. Общее направление всего последующего развития системы было задано принятым 11 июля 1929 года постановлением СНК «Об использовании труда уголовно-заключенных». С этого времени «главный принцип организации — слияние производственного и лагерного комплексов в единую лагерно-производственную иерархическую структуру — до 1953 года оставался неизменным». Общую тенденцию превращения любого института «исправительной» системы в инструмент эксплуатации рабочей силы можно было проследить и вне ГУЛАГа. Так, например, начиная с 1931 года даже «исправительная» Свирская колония для проституток (Ленинградская область), находившаяся в ведении Наркомата социального обеспечения, превратилась в обычный институт принудительного труда — и в 1937 году была передана в систему ГУЛАГа. Институциональной средой, в которой принудительный труд созрел как стройная политическая и экономическая система, стала советская пенитенциарная система, созданная декретами ВЦИК РСФСР 15 апреля и 17 мая 1919 «О лагерях принудительного труда». В 1920-е годы «система мест лишения свободы рассматривалась руководством СССР вполне традиционно — как структура для изоляции профессиональных уголовных преступников, как воспитательное учреждение для остальных нарушителей закона и как подсистема аппарата подавления политических противников». Но принятие в середине 1929 года «ускоренного варианта» первого пятилетнего плана и реализация планов ВКП(б) в 1930-е годы требовали концентрации все больших ресурсов (в том числе и трудовых) на строительстве крупных промышленных и транспортных объектов. Общее направление всего последующего развития системы было задано принятым 11 июля 1929 года постановлением СНК «Об использовании труда уголовно-заключенных». С этого времени «главный принцип организации — слияние производственного и лагерного комплексов в единую лагерно-производственную иерархическую структуру — до 1953 года оставался неизменным». Общую тенденцию превращения любого института «исправительной» системы в инструмент эксплуатации рабочей силы можно было проследить и вне ГУЛАГа. Так, например, начиная с 1931 года даже «исправительная» Свирская колония для проституток (Ленинградская область), находившаяся в ведении Наркомата социального обеспечения, превратилась в обычный институт принудительного труда — и в 1937 году была передана в систему ГУЛАГа. Стоит признать и то, что НКВД СССР стал одним из центров управления мобилизационной экономикой после Второй мировой войны, в период наивысшего развития сталинского государства. К тому времени Л. П. Берия, как член ГКО уже курировал производство вооружений, нефтяную, угольную промышленность и пути сообщения. Уже в сентябре 1945-го Берия стал председателем Оперативного бюро СНК СССР (его членами были: Г. М. Маленков, А. И. Микоян, Л. М. Каганович, Н. А. Вознесенский и А. Н. Косыгин), — все это делало его фактическим «премьером» при «монархе» — председателе СНК Сталине]. С 1946 года, в качестве заместителя председателя Совета Министров, Берия начал курировать, наряду с ядерным проектом, вопросами безопасности и внутренних дел, проблемы тяжелой промышленности и инфраструктуры, сосредоточив, таким образом, в своих руках почти всю сферу использования (формального) принудительного труда. Однако в той же системе НКВД, в прямой связи с началом Второй мировой войны и разделом Польши, повлекшим за собой появление на территории СССР массы польских военнопленных, в 1939 году было создано Главное управление по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ). Авторитетный австрийский исследователь истории ГУПВИ Штефан Карнер, одним из первых начавший систематическое изучение архивов в России, пришел к выводам о типовой институциональной и экономической природе ГУПВИ в сравнении с ГУЛАГом. Он резюмировал: «ГУПВИ было частью системы террора Сталина» и «лагеря ГУПВИ были организованы тем же образом и с той же зарплатой персонала, что и ГУЛАГ». Однако стоит отметить, что правила использования труда военнопленных были определены Постановлением СНК СССР от 1 июля 1941 года, когда было введено в действие «Положение о военнопленных», согласно которому рядовой и унтер-офицерский состав военнопленных могут «привлекаться к работе как в лагере, так и вне лагеря в промышленности и сельском хозяйстве Союза ССР». При этом «на военнопленных, привлекаемых к работам, распространяются постановления об охране труда и рабочем времени, применяемые в данной местности к гражданам Союза ССР, работающим в той же отрасли труда. Военнопленные, привлекаемые к работе в различных отраслях народного хозяйства, получают зарплату в размере, устанавливаемом Управлением НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных. Из заработной платы военнопленных производится удержание на возмещение расходов по их содержанию. Обеспечение военнопленных жилой площадью и коммунальными услугами производится за счет предприятий и организаций, в которых военнопленных заняты на работе. <…> Использование труда военнопленных воспрещается на работе в районах боевых действий, для обслуживания личных нужд администрации учреждений». Понятно, что реальный труд военнопленных был далек от этой картины, но для исследования важно, что государство не проводило принципиального разграничения между военнопленными и иными отрядами трудовых ресурсов, а практика выплаты заработной платы за принудительный труд с удержанием из нее стоимости «содержания» рабочей силы — в случае с Военно-строительными частями советской (российской) армии — дожила до последнего времени. И к тому же резкое увеличение числа военнопленных после Сталинградской битвы сделало проблему их труда вполне практической. В 1943 году органам НКВД были поставлены первоочередные задачи трудового использования военнопленных, которые из фронтовых подразделений Наркомата обороны передавались в ведение НКВД. В 1944 году было определено, что в «режимных» лагерях для военнопленных рабочий день устанавливался в 12 часов. После капитуляции Германии было введено в действие «Положение о трудовом использовании военнопленных», где труд уже становился «обязательным», которому была поставлена задача — «ликвидация ущерба, причиненного войной, исходя из потребности промышленности и строительства СССР» (отметим, сельское хозяйство уже не упоминалось). «Военнопленный обязан своим трудом возместить стоимость своего содержания. Администрация лагеря обязана добиваться максимально продуктивного трудового использования контингента и обеспечить возмещение государству расходов на содержание лагеря», — говорилось в приказе. Было запрещено использование труда военнопленных вне назначенных объектов, введены три категории трудоспособности. Важно, что военнопленных было предписано использовать на производстве «наравне с вольнонаемными рабочими», соответственно устанавливалась и длительность рабочего дня (не более восьми часов и не более двух часов сверхурочных), четыре выходных дня в месяц. Денежное вознаграждение устанавливалось только работающим вне лагеря и выполняющим нормы выработки, если не установлены нормы выработки — 15–25 рублей в месяц (меньше заработка низкооплачиваемого рабочего, но выше дохода колхозника). На шахтах под землей — до 100 рублей, на поверхности — до 50 рублей. Лагерь как хозяйственная единица был официально признан «поставщиком рабочей силы» 23 августа 1945 года, при этом оговаривалось, что за использование его рабочей силы «лагерь получает от строительства столько же, сколько было бы выплачено зарплаты вольнонаемным рабочим, если бы эту работу выполнили последние». Безусловно появление военнопленных как нового масштабного источника лагерной рабочей силы поставило не только технологически уже отработанные в практике ГУЛАГа задачи, но и проблемы внешнеполитического свойства. В записке замнаркома иностранных дел М. М. Литвинова наркому иностранных дел В. М. Молотову от 9 октября 1943 года, подготовленной к обсуждению вопросов послевоенного устройства Германии на Конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (Москва, 19–30 октября 1943 года), в разделе «Репарации» была впервые затронута проблема репараций трудовыми ресурсами: «Использование германской рабочей силы имеет в виду главным образом отправку немецких рабочих или военнопленных в страны, которым Германия обязана выплачивать репарации. <...> Было бы, может быть, целесообразно теперь же ознакомить союзников с нашими предложениями о компенсации наших потерь главным образом за счет орудий производства германской промышленности и рабочей силы…». Судя по всему, претензии СССР получить за счет германских репараций трудовые ресурсы, сопоставимые с ресурсами ГУЛАГа, не вызвали энтузиазма союзников. В записке И. М. Майского В. М. Молотову от 9 октября 1944 года «Позиция США и Англии и наши возможные аргументы» говорилось: «Представление англичан и американцев о формах возможных репараций в сильной степени сковано рутиной прошлого. <...> Репарационные платежи в форме использования германского труда допускаются, хотя вопрос этот вызывает внутри США и Англии большую полемику. Единодушно признается, однако, что данная форма репараций мыслима только для СССР, но не для капиталистических стран». Так включенный в состав делегации СССР на Крымской конференции, накануне ее, в конце января 1945 года, Майский направил Молотову «Формулу по репарациям с Германии», где в параграфе «Требования СССР» резюмировал: «В отношении использования германского труда СССР должно быть гарантировано среднее ежегодное получение пяти миллионов немецких рабочих различных квалификаций (включая высококвалифицированные технические кадры) в течение 10 лет после окончания войны» — «в качестве репарационных рабочих». Союзники, согласившись в общем плане с требованиями СССР, их детализацию в этой части и обсуждение отложили. В согласованном с союзниками тексте «Основные принципы взимания репараций с Германии», врученном министром иностранных дел Великобритании А. Иденом В. М. Молотову 10 февраля 1945 года, среди форм репараций упоминается лишь обтекаемое «использование германского труда» (в документе английской стороны от 11 февраля 1945: «репарационное использование германской рабочей силы»). В итоговом «Протоколе о переговорах между Главами Трех Правительств на Крымской конференции по вопросу о репарациях натурой с Германии» сказано лишь: «использование германского труда». То есть главное, ради чего вел дискуссию СССР — право на вывоз рабочей силы, — так и осталось непроизнесенным. В Протоколе Берлинской конференции трех великих держав 1 августа 1945 года в параграфе III («Репарации с Германии») упоминание о репарациях трудом отсутствовало, а в параграфе XII («Упорядоченное перемещение германского населения») союзники запланировали и санкционировали интернирование и выселение (фактически: этнические чистки) немцев, — но и здесь ни словом не упомянули возможности эксплуатации труда интернированных. Но к августу 1945 года уже стало очевидно, что СССР «трудовых репараций» от Германии не потребуется. Число военнопленных, хотя и не достигало пяти миллионов человек, давало в распоряжение советской системы принудительного труда достаточный объем рабочей силы. Советский оккупационный режим в Восточной Германии позволял оперативно разыскивать, интернировать и вывозить в СССР тысячи человек «высококвалифицированных технических кадров», которые поступали не в общие лагеря военнопленных, а в так называемые «шарашки», закрытые лагеря для научно-технических кадров, через которые прошли тысячи их советских коллег, или непосредственно на закрытые производства, работавшие в интересах военной науки и промышленности. Их физическое и материальное положение было несравнимо лучше положения заключенных или военнопленных, но их труд был столь же несвободным. Стоит отметить и то, чтов последние месяцы войны в Европе и по мере ее окончания на Дальнем Востоке к военнопленным добавилась значительная часть немецкого и японского населения Восточной Европы и Дальнего Востока. Если происхождение института военнопленных не требует специальных исторических разысканий, то происхождение института интернированных в послевоенном СССР нуждается в некоторых разъяснениях.
К началу ХХ века в странах Центральной и Восточной Европы немецкое население составляло значительное меньшинство. В этом регионе немцы не только имели традиционные территории расселения от Прибалтики, Крыма, Львова до Балкан и Волги, но и занимали особое место в социальной структуре местных обществ. Война имела катастрофические последствия для восточноевропейских немцев: в 1941 году они были выселены из Поволжья, в 1944-м — вместе с крымскими татарами, греками, армянами — из Крыма. В послевоенные годы прошли массовые выселения немцев со всей территории Центральной и Восточной Европы в Германию. Если этнические переселения коснулись не только немцев, но и украинцев, поляков, чехов, цыган, то интернирование коснулось именно немцев. Сначала на территории стран Восточной Европы были интернированы немцы — подданные Германии, затем — Румынии, Болгарии, Югославии, Чехословакии, Венгрии. Еще позже — жители Верхней Силезии и Восточной Пруссии, переходивших во владение Польши и СССР. Как говорилось впоследствии в докладной записке МВД на имя Сталина и Берии, «в соответствии с постановлениями ГКО от 16 декабря 1944 года № 7161сс и от 29 декабря 1944 года № 7252сс, все трудоспособные немцы в возрасте — мужчины от 17 до 45 лет и женщины от 18 до 30 лет, находившиеся на освобожденной Советской Армией территории Румынии, Венгрии и Югославии, были мобилизованы и интернированы с направлением в СССР <...> По постановлению ГКО от 3 февраля 1945 года № 7467сс, в целях пресечения террористических выступлений и диверсионной деятельности немцев, оставленных немецким командованием в тылу продвигающихся частей Советской Армии, дополнительно были интернированы все годные к физическому труду и способные носить оружие немцы — мужчины, находившиеся в тылу 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов (Верхняя Силезия и Восточная Пруссия) — с направлением их на работы на предприятия Наркоматов, нуждающихся в рабочей силе и имеющих возможность обеспечить прием, размещение и трудовое использование этого контингента. Организационно мобилизованные находились в ведении НКВД и были объединены в рабочие батальоны по 1 000 человек под руководством 12 кадровых армейских офицеров каждый». Однако инициатором этих решений в декабре 1944 года выступил НКВД, пытаясь расширить категории мобилизуемых лиц. В проекте говорилось также, что мобилизованные должны быть направлены «на работы по восстановлению угольной промышленности Донбасса и черной металлургии юга» и, таким образом, попасть в хозяйственное ведение Наркоматов угольной промышленности и черной металлургии. Кроме этого, во исполнение указанных выше постановлений в течение января — апреля 1945 года было завезено в СССР 189 572 интернированных немца и лиц других национальностей, из них мужчин — 138 434 человека и женщин 51 138 человек. К сентябрю 1945 года число интернированных достигло 208 239 человек. Так же стоит отметить, что согласно постановлениям ГКО, интернированные были сведены в отдельные рабочие батальоны, сформированные как штатные единицы Наркоматов, состоящие в их полном подчинении и на их полном содержании. Медико-санитарное обслуживание было возложено на органы Наркомздрава. НКВД осуществлял контроль за «режимом содержания, материально-бытовым обеспечением, санитарным обслуживанием и трудовым использованием интернированных». Подобные меры во второй половине 1945 года были распространены на часть японского гражданского населения Дальнего Востока. Так часть военнопленных оставалась в рабочих батальонах Наркомата обороны (с марта 1946 года — Министерства вооруженных сил, МВС), но подавляющее большинство нового контингента перешло в монопольное владение НКВД (МВД). Впрочем, все вопросы содержания и правил трудового использования военнопленных в составе рабочих батальонов МВС также подлежали контролю со стороны МВД и в принципе включали эти рабочие батальоны в единую систему. Однако с завершением вывоза японских военнопленных из Китая и Кореи в СССР к февралю 1946 года общая численность военнопленных в лагерях и рабочих батальонах составила 2 миллиона 228 тысяч человек, в том числе 1 миллион 645 тысяч военнопленных западных национальностей с советско-германского фронта и 583 тысячи японцев. Трудовые ресурсы, полученные сталинской экономикой в результате войны, вполне сопоставимы с числом заключенных в лагерях ГУЛАГа: в том же 1946 году их общее число превысило 1 миллион 700 тысяч человек. Благодаря военнопленным и интернированным общее число лиц, чей труд принудительно использовался в сталинской экономике, уже в 1945 году достигло рекордного числа в 3 миллиона 900 тысяч человек, при этом доля тех, кто оказался в сталинских лагерях в результате войны, более чем в полтора раза превысила долю советских заключенных (здесь, правда, не учтены сопоставимые цифры по количеству так называемых спецпереселенцев из числа репрессированных народов, «кулаков» и др.). Лишь в 1946 году эти показатели в общем сравнялись. Практически сразу определились отраслевые приоритеты трудового использования военнопленных и интернированных.
Решением ГКО — в то время высшего органа государственной власти СССР — интернированные немцы были прямо предназначены для «работ на предприятиях Наркомуглепрома, Наркомчермета и Наркомцветмета». Таким образом, первоочередными объектами принудительного труда должны были стать предприятия стратегической тяжелой промышленности (добычи угля — основного энергоносителя — и металлургии), в значительной степени разрушенных в ходе войны. Уже к 9 марта 1945 года из 68 680 немцев, мобилизованных на территории 1, 2, 3-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов на рабочие места были отправлены 15 999 человек: в том числе в систему Наркомата угольной промышленности — 14 499 (90,6 процента), Наркомата цветной металлургии — 1 500 (9,4 процента) человек. При этом 28 процентов всех интернированных немцев, направленных к 19 марта 1945 года на работы, оказались в Донецком угольном бассейне на Украине, в наибольшей степени пострадавшем от военных действий или прямого разрушения со стороны отступавших нацистов. К 10 апреля 1945 года на работу были доставлены уже 56 889 интернированных. Их первоначальное распределение по наркоматам на 10 апреля 1945 года приведено в
Таким образом, в базовые отрасли хозяйства было направлено 73,8 процента вновь полученной рабочей силы — интернированных.
Решения ГКО по трудовому использованию интернированных определили не только тактику экстренного насыщения рабочей силой восстановительных строек угольной промышленности и металлургии (что могло отчасти исказить картину приоритетов), но и стратегию отраслевых приоритетов всей послевоенной системы принудительного труда. Практически одновременные данные по отраслевому распределению военнопленных (за март 1945 года) рисуют сходную картину. Здесь, в более развитой и структурированной системе, базовым отраслям промышленности отдано 54,5 процента военнопленных
Таким образом, в приоритетные, базовые отрасли хозяйства (включая находившиеся в непосредственном ведении НКВД) уже в первый же послевоенный год, во многом посвященный задачам приема (физической оценки, фильтрации, частичного освобождения на территории Германии и др.) и устройства новой рабочей силы (строительства лагерей руками самих пленных и т. п.) было направлено 54,5 процента военнопленных. Принципы, по которым сложились «кусты» близких базовых производств, формально подчиненных разным ведомствам, очевидны. Союзная угольная промышленность и связанное с нею строительство (за исключением местной топливной промышленности с ее небольшими масштабами и собственным наркоматом) технологически и географически находились в руках трех ведомств: угольной промышленности западных районов СССР, угольной промышленности восточных районов СССР и строительства топливных предприятий. Целиком подлежащие ведению союзных органов власти, черная и цветная металлургия (которыми руководили отдельные наркоматы) технологически тесно переплетались с ведомствами строительства предприятий тяжелой индустрии и электростанций. В свою очередь, особую отрасль составляли внешне самостоятельные наркоматы вооружений, военного и военно-морского строительства, а также ведомство вооруженных сил, обладающее собственными трудовыми формированиями военнопленных в виде рабочих батальонов. Отдельного разъяснения требует вычленение предприятий НКВД, каковые, как известно, также включали в себя крупнейшие строительства горно-металлургических комбинатов, военных объектов, промышленной инфраструктуры и т. д. Не выводя все эти предприятия НКВД из общего промышленного комплекса СССР, следует, однако, заметить, что в условиях сталинского хозяйства, когда собственником принудительного труда выступало государство, а владельцем и распорядителем — руководящее этим трудом ведомство (НКВД), ведомственная принадлежность объектов промышленности отражала их приоритетность в глазах высшего руководства страны и служила некоторой гарантией того, что эти объекты будут стабильно обеспечены рабочей силой и будут функционировать с минимально возможными издержками.
В это время повседневные отношения НКВД — как владельца рабочей силы (в данном случае военнопленных) — с другими советскими ведомствами — как ее потребителями — полны были конфликтных ситуаций, которые зачастую ставили под сомнение работоспособность хозяйственных объектов. Все это стало прямым следствием созданной еще в 1920–1930-е годы системы принудительного труда. Перед лицом двух миллионов новых военнопленных, почти одномоментно поступивших в течение 1945 года в распоряжение НКВД и требовавших эффективного использования, эта система должна была с максимальной откровенностью обнажить свои принципы — и, следовательно, обнажить пружины сталинской экономики и скрытые причины ее кризиса. Стоит так же отметить и то, что С проблемой сохранения трудоспособности военнопленных НКВД сталкивался сразу же после того, как военнопленные поступали к нему из ведения Наркомата обороны. Несмотря на то что уже само понятие «трудоспособности», разделяющее военнопленных по трем категориям (годных к тяжелым, средним и легким работам), было способно дезориентировать относительно действительного физического состояния работников, несомненно, острейшей проблемой для НКВД как владельца рабочей силы была высокая смертность военнопленных. По данным Х. Кнолля, смертность военнопленных в 1943 году достигала 52,5 процента. В одном из отчетов НКВД в декабре 1944 года приводились такие обстоятельства: «В октябре и ноябре с. г. в лагери поступило 97 000 военнопленных, главным образом, из окруженной в районе Кишинева группировки войск противника. Больше половины из них оказалось истощенными и больными. Несмотря на мероприятия по их оздоровлению, смертность этого состава военнопленных в октябре и ноябре резко повысилась. <...> Военнопленные умирают главным образом от истощения — дистрофии и воспаления легких». Приняв в свое ведение военнопленных, НКВД взяло курс на решительное оздоровление своей новой рабочей силы: увеличивались нормы питания для ослабленных, расширялась сеть и вместимость госпиталей, создавались специальные оздоровительные лагерные отделения, лагери готовились к зиме и т. д.[35] Результаты этой деятельности не замедлили появиться: несмотря на по-прежнему крайне высокий уровень зимой 1944/1945 годов, смертность по итогам 1944 года сократилась в шесть раз.
* «Ослабленные» — больные, находящиеся на излечении на месте содержания, в лагере, временно нетрудоспособные.
** Больные в госпиталях – длительно нетрудоспособные.
Источники: ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 136. Л. 310–311; Д. 68. Л. 133–134.
Можно сказать, что главным условием физического выживания военнопленных в СССР стала их передача в систему МВД, т. е. в систему планового трудового использования, подразумевавшую сохранение рентабельности (трудоспособности) рабочей силы. Вне трудового использования в советской экономике шансы на выживание становились призрачными. Это подтверждает и сравнение продовольственных норм, установленных для военнопленных (заключенных в лагерях и колониях) и заключенных в тюрьмах, т. е. работающих и не работающих. Если средний суточный рацион военнопленного до осени 1946 года составлял 3 200 калорий, то рацион заключенного в тюрьме (до направления его в лагерь на работы) — 1 500 (до 1941 года — 2 000). Предлагая в феврале 1946 года пересмотреть эти нормы в сторону увеличения, МВД констатировало, что рацион неработающего «отрицательно отражается на физическом состоянии заключенных, вследствие чего из тюрем в исправительно-трудовые лагери и колонии прибывают физически ослабленные заключенные, которые длительное время не могут быть привлечены к трудовому использованию». Так как создание устойчивой системы трудового использования и содержания военнопленных было несомненным бюрократическим успехом НКВД/МВД. Однако в 1946 году, когда неурожай и неэффективность колхозной системы привели советское сельское хозяйство к тяжелейшему кризису и вызвали в ряде мест СССР настоящий голод, бюрократические успехи НКВД/МВД обернулись против них самих. Перед лицом общих для страны продовольственных трудностей стремясь перераспределить скудные продовольственные ресурсы, советское руководство решило сократить централизованное продовольственное снабжение всех категорий принудительной рабочей силы, находившейся в распоряжении ведомства внутренних дел, в том числе заключенных и военнопленных. С осени 1946 года были сокращены нормы сначала дополнительного, а затем и базового питания независимо от тяжести и условий работ. К тому же неутешительные итоги зимы 1946/1947-го и первого полугодия 1947 года МВД подвело 2 сентября 1947 года в сопроводительной записке Круглова к проекту постановления Совета Министров о мерах по сохранению физического состояния военнопленных. «Несмотря на проводимый МВД СССР комплекс организационных и оздоровительных мероприятий, — говорилось в записке, — физическое состояние военнопленных, особенно бывшей германской армии, в июле месяце 1947 года ухудшилось, и трудовой фонд снизился на 1,4 процента по сравнению с июнем с. г. и на 6,7 процента по сравнению с июлем прошлого года. Сравнительные данные 1946–1947 годов в то же время свидетельствуют не только об ухудшении физического состояния военнопленных бывшей германской армии в текущем году, но и о более медленном оздоровлении их. Если в июне 1946 года количество военнопленных, годных для выполнения работ тяжелых и средней тяжести, составляло 70,7 процента к общему контингенту, то в июне 1947 года оно составляло только 65,5 процента, а в июле соответственно — 71,4 процента и 64,1 процента. Одной из основных причин неустойчивости и ухудшения физического состояния военнопленных являются недостаточные нормы питания, значительно сниженные с ноября месяца 1946 года, когда все военнопленные были переведены на новые нормы питания, независимо от тяжести и условий работ. С переводом всех военнопленных на новые нормы питания калорийность суточного рациона работающего военнопленного снизилась с 3 200 до 2 368 калорий. В целях сохранения физического состояния военнопленных как рабочей силы и создания стимула для повышения производительности труда, а также для недопущения повышения заболеваемости и смертности среди них в наступающий осенне-зимний период 1947/1948 годов МВД СССР просит Совет Министров СССР восстановить на период октябрь 1947-го — март 1948 года существовавшие до ноября 1946 года нормы питания военнопленных, с тем чтобы с 1 апреля 1948 года вновь перейти на ныне существующие нормы питания». Проект постановления, приложенный к записке, ставил целью «сохранение физического состояния военнопленных бывшей германской и японской армий как силы и создание стимула для повышения производительности труда».
Трудная зима 1946/1947 годов обострила проблему эффективного трудового использования военнопленных и поставила задачу рационализации всей системы их содержания. Одним из направлений стала массовая репатриация. С. Круглов и министр черной металлургии И. Тевосян обратились в Совет Министров СССР с просьбой разрешить репатриацию до 7 000 человек «больных и ослабленных» из числа интернированных немцев, закрепленных за предприятиями черной металлургии. Из текста записки вырисовывалась трагическая картина: «Снабжение интернированных и мобилизованных немцев продовольствием, одеждой и обувью производится непосредственно Министерством черной металлургии из своих фондов, выделяемых Министерством торговли по лимитам Госплана СССР. С наступлением зимнего периода материально-бытовое положение интернированных ухудшилось и их трудовое использование стало затруднительным. Значительная часть их не обеспечена теплой одеждой и обувью, получаемая ими заработная плата не покрывает прожиточного минимума, что влечет за собой ухудшение их физического состояния, рост заболеваемости и смертности. Из 21 680 человек интернированных, числившихся в настоящее время за предприятиями Министерства черной металлургии, трудоспособных имеется только 15 000, остальные 6 680 человек — ослабленные и больные. Трудности продовольственного снабжения не позволяют восстановить физическое состояние больных и ослабленных, поэтому дальнейшее содержание неработающего контингента становится обузой для Министерства черной металлургии». Круглов вновь обратился к Молотову 22 апреля 1947 года — теперь уже с проектом общего постановления правительства о репатриации нетрудоспособных. В пояснительной записке к проекту он писал: «…В составе военнопленных и интернированных образовался нетрудовой фонд в количестве более 150 000 человек, главным образом, за счет старших возрастов, перенесших ранения, травматические повреждения и тяжелые заболевания и за счет интернированных женщин. Некоторая часть нетрудового фонда образовалась также в результате физического истощения контингентов на работах во вредных и горячих цехах предприятий черной и цветной металлургии и на работах по добыче угля и асбеста. <…> МВД СССР считает целесообразным в период май — октябрь 1947 года освободить из лагерей МВД, рабочих батальонов МВС и рабочих батальонов из интернированных длительно нетрудоспособных: военнопленных в количестве 100 000, интернированных в количестве 25 000 человек и отправить их на родину». Таким образом, владелец рабочей силы (МВД) и заказчик на использование ее труда (ведомства) не только не обеспечивали физического воспроизводства рабочей силы, но и стремились избежать расходов на содержание потерявших трудоспособность. Репатриация оказывалась в такой ситуации способом переложить расходы с советского бюджета на бюджеты тех стран, куда был направлен поток репатриации. С одной стороны, заложенный в основы сталинской экономики низкий уровень расходов на рабочую силу не давал достаточно средств для ее поддержания в трудоспособном состоянии — и, следовательно, заставлял физически выводить из состава работников всех длительно нетрудоспособных. С другой стороны — низкий уровень расходов на рабочую силу вынуждал к чисто механическому ее воспроизводству, т. е. количественному увеличению за счет военнопленных, заключенных, новых групп населения, пораженных в социально-политических правах и потому осужденных на принудительный труд. Массовое трудовое использование здесь практически не предусматривало ничего, кроме примитивного и быстрого «выжимания соков» из работников. Все это, несмотря на усилия МВД по сохранению принадлежащей ему рабочей силы, делало систему принудительного труда крайне нерациональной: ее близкой перспективой было окончательное истощение внутренних людских ресурсов для экстенсивного развития. В условиях, когда уже закончились социальные и этнические чистки («кулаков», «репрессированных народов»), естественные пределы уголовной преступности не позволяли найти новый массовый источник труда, военнопленные и интернированные были внешним — и последним — крупным людским ресурсом сталинской экономики. Репатриация военнопленных и интернированных стала преддверием разрушения всего построенного на принудительном труде сталинского хозяйства. С 1946 года все заметней становился дефицит принудительной рабочей силы, а НКВД/МВД все очевидней превращался в один из высших органов регулирования этого дефицита. Можно сказать, что это ведомство, благодаря системе ГУЛАГ — ГУПВИ, стало единственным в СССР институционализированным владельцем рабочей силы (в то время как ни Совету Министров, ни Госплану СССР, ни Политбюро ЦК ВКП(б) не принадлежало конкретных распорядительных прав и обязанностей по отношению к сфере труда), единственным монолитным субъектом собственности на рабсилу, а сама эта сила — по причине ее не только фактического (как у «свободных»), а и формального (пенитенциарного) рабства — вполне определенным объектом этой собственности. И поэтому именно НКВД/МВД, а не, например, распределявшие в соответствии с результатами бюрократического торга «фонды» Госплан и Совмин, стало главным индикатором кризиса и межведомственным арбитром в борьбе ведомств за истощающуюся «кровь» сталинской экономики — трудовые ресурсы.
Материалы «Особой папки» Берии позволяют в деталях проследить становление и динамику взаимоотношений НКВД/МВД с потребителями рабочей силы. Заключения МВД, хранящиеся в «Особой папке», представляют собой изложения позиции МВД по существу направленных другими ведомствами и местными органами власти ходатайств о трудовом использовании военнопленных. Своими заключениями МВД сообщало Берии об отрицательном или (что реже) положительном отношении ведомства к таким просьбам, условиях их возможного удовлетворения, в абсолютном большинстве случаев предопределявших решение Лаврентия Павловича Берии. Положительное решение МВД могло быть результатом ясно выраженной воли Берии. Например, на письме секретаря Воронежского обкома ВКП(б) Тищенко от 9 апреля 1946 года с просьбой о дополнительном выделении на строительство завода СК-2 пятисот военнопленных Берия написал Круглову: «Прошу рассмотреть и помочь». Рядом появилась резолюция Круглова, адресованная Чернышеву: «Переговорите со мной». И 1 мая Берия получил положительный ответ МВД. И уже к весне 1946 года стало очевидным, что вырабатываемая явочным порядком система «положительных решений» по внеплановым и вне нормативным запросам властей и ведомств требует от МВД дополнительных организационных усилий. Существовавшая согласно «Положению» вертикаль УМВД (МВД союзных республик) — ГУПВИ МВД не срабатывала: ей не хватало главного в межведомственной борьбе — высшего политического уровня, дававшегося исключительно Берией. И следовательно, все острые вопросы трудового использования военнопленных неизбежно должны были перейти к руководству МВД, непосредственно контактировавшему с Берией. Стоит так же подчеркнуть, что и в самой практике трудового использования возникали известные противоречия: между обязательными для исполнения решениями (как правило, ГКО и Советом Министров) о выделении военнопленных — и формальным ведомственном правом НКВД/МВД, несмотря на эти решения, отзывать военнопленных с тех объектов, где физическое сохранение рабочей силы было затруднено. То есть — противоречия между обязанностями МВД как монопольного владельца рабочей силы и статусом МВД как всего лишь одного из министерств, использующих рабочую силу. Постепенно вырабатывалась практика подтверждения (дублирования) решений ГКО и СНК-Совмина со стороны касающихся их ведомств и территорий. Некоторое время спустя после решения высших органов власти руководители ведомств и территорий, как правило, обращались к Берии с просьбой поручить МВД полностью выделить предназначенную рабочую силу либо выделить дополнительную. Так, уже 31 января 1946 года МВД прямо сообщало Берии о нецелесообразности выполнения решения СНК СССР от 25 октября 1945 года о выделении 25 000 военнопленных для работ в тресте «Экспортлес» Наркомата лесной промышленности. Далее Берия направлял ходатайство Круглову (реже — Круглову и ходатаю «на совместное решение»): если с нейтральной резолюцией, то на его личное усмотрение (увенчивавшееся, как правило, отказом), если с просьбой помочь — то для положительного решения. МВД практически сосредоточило в своих руках все рычаги управления трудовым использованием военнопленных. Уже 10 июля 1946 года появилась директива МВД № 156сс, согласно которой запрещался перевод военнопленных с одних работ на другие без ведома МВД СССР. Однако весна и лето 1946 года были отмечены растущей жесткостью МВД в вопросах трудового использования военнопленных. Именно тогда началась длительная тяжба между МВД и, например, министром электростанций Д. Г. Жимериным. В подобных тяжбах и отрабатывалась явочным порядком система взаимоотношений между «поставщиком» и «потребителями» принудительного труда. Первые месяцы 1948 года привнесли в сложные отношения между МВД и министерством электростанций новые кризисные точки: впервые нехватка предоставляемой МВД рабочей силы затронула не только военнопленных (ГУПВИ), но и заключенных (ГУЛАГ), и МВД начало неизменно отказывать Жимерину в предоставлении теперь уже и заключенных. Начавшаяся с репатриацией военнопленных цепная реакция дефицита рабочей силы затронула и традиционную для еще довоенного советского хозяйства систему принудительного труда — ГУЛАГ. В применении к строительству электростанций, чья технология основывалась на массовом применении неквалифицированного физического труда, это значило сокращение самих масштабов такого труда (и, в перспективе, кризис самой технологии). Логично, что готовившийся в мае 1948 года проект Постановления Совета Министров СССР «Об ускорении строительства новых электростанций и ввода энергетических мощностей на действующих электростанциях Урала», в котором подразумевалось расширение трудового участия рабочей силы МВД, вызвал отрицательную реакцию ведомства Круглова. Конфликты возникали у МВД-собственника и с собственными промышленными подразделениями. В начале 1950-х годов представитель ГУЛАГА, выступая на партийной конференции МВД, подверг критике промышленные главки МВД: «Планы, как правило, являются нереальными, заявки на рабочую силу в несколько раз превышаются против плана, однако ГУЛАГом эти заявки удовлетворяются, то есть, иначе говоря, главки не дорожат рабочей силой, они считают, что коль есть ГУЛАГ с резервом рабочей силы, следовательно можно рабочую силу не экономить, распоряжаться в любое время и как хочешь». Неудивительно, что МВД с готовностью шло на сокращение сферы своей ответственности за функционирование советской экономики: тому способствовал и дефицит рабочей силы, и дефицит сил для ее охраны — ресурсы и принудительного труда, и самого принуждения близились к исчерпанию. И как итог Многочисленные экономические факторы производства все более погружали МВД в подсчеты рентабельности, себестоимости, издержек и т. п. В начале 1949 года было официально объявлено, что этот год — последний в пребывании военнопленных в СССР. Исследователь пишет: «…Осенью 1950 года Берия сам дал указание министру внутренних дел Круглову представить справку о стоимости строительства МВД по сравнению с другими министерствами и получил не слишком обнадеживающий ответ — средняя стоимость содержания рабочих - заключенных на строительстве выше среднего заработка вольнонаемных рабочих, а поэтому самоокупаемости лагерей можно было достичь только за счет удлиненного рабочего дня и завышенных норм выработки». каковые, как известно, и без того находились на физиологическом пределе. В указании Берии, несмотря на весь его «экономический» пафос, бросается в глаза запоздалое и даже искусственное внимание к тому, что официально составляло основу использования принудительного труда: и общий заработок заключенного, будучи формально равным заработку вольнонаемного, должен был превышать его, чтобы оплачивать содержание заключенного. Некорректным представляется и само сравнение МВД с иными ведомствами, ибо все основные министерства пользовались его же рабочей силой, возлагая однако на МВД издержки по содержанию, охране и администрированию трудовых ресурсов. В этом контексте примечательны данные о рентабельности лагерей НКВД-МВД, которые, безусловно, должны быть еще критически уточнены с учетом традиционной фальсифицированной советской бухгалтерии и статистики. Из них с очевидностью следует, что — даже по официальной отчетности и даже в лучшие годы, когда дефицит рабсилы еще не душил ее — лагерная экономика находилась, по крайней мере, на зыбкой грани рентабельности. Интересно, что после окончания репатриации военнопленных и интернированных из СССР сталинское государство, сохраняя в неприкосновенности экономико-политическую систему, вынуждено было сохранять и средний уровень заключенных: в 1951 году — 2 миллиона 528 тысяч человек, в 1952-м — 2 миллиона 504 тысячи человек, в 1953-м — 2 миллиона 468 тысяч. Исследователи прямо заявляют, что «в 1947–1949 годах среди факторов, стимулировавших рост численности заключенных, а через это влиявших и на все остальные параметры системы мест заключения, важнейшим, очевидно, оставалась отрицательная динамика численности иностранной рабочей силы». Понятно, что даже для простого поддержания такого количества рабочей силы необходимо постоянное пополнение мест заключения вне зависимости от реального уровня преступности. Очевидно, что ничто не могло восполнить уменьшения числа несвободных работников почти на 40 процентов по отношению к уровню 1945 года.
Таблица 7
Рентабельность лагерей НКВД (в миллионах рублей)
1946 Расходы на содержание Заработок (доход) Прибыль
I квартал 1 056 877 — 189
II квартал 1 124 1 156 + 32
III квартал 1 242 1 275
Источники: ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 139. Л. 107–108, 420.
Что же касается 1945–1946 годов, то можно говорить, что военнопленным и интернированным в эти годы принадлежала роль основного мобильного трудового ресурса советской экономики. Понимая всю условность советской экономической статистики, приведем данные, которые помогают представить хотя бы долю пенитенциарного принудительного труда в экономике СССР того времени. Историк НКВД-МВД пишет, что «за 1941–1944 годы строительными организациями [НКВД] выполнено капитальных работ на 14,2 миллиарда рублей, что составляет 14,9 процента, или почти седьмую часть всех выполненных за это время строительных работ по народному хозяйству СССР в целом». Другой исследователь оценил, что МВД в 1949 году производило 10 процентов валовой продукции СССР. Представляется, что и эти данные неполны, ибо учитывают только предприятия МВД и не учитывают продукт, произведенный его рабочей силой в иных ведомствах, неизбежно заниженный ведомствами в целях снижения стоимости труда, который они оплачивали его собственнику — МВД. Например, только за 1947 год заработок военнопленных в системе ГУПВИ МВД составил 4,8 миллиарда рублей, а произведено ими материальных ценностей было на 10 миллиардов рублей. Понятно, что принудительный труд в разной степени затрагивал отрасли хозяйства: где-то он лежал в основе самой технологии, где-то практически не использовался. Но, имея в виду чрезвычайно высокую степень милитаризации советской экономии (по разным оценкам, до 80 процентов валового национального продукта), а также широкое распространение «двойных технологий» (когда, например, вагоностроительный завод производил не столько вагоны метро, сколько военную технику), следует заключить, что практически все основные отрасли советского хозяйства были нацелены на массовое применение принудительного труда. Суровые климатические условия основных добывающих регионов СССР, создание новых промышленных районов в отдаленных территориях страны, жесточайшая нехватка железнодорожных и шоссейных дорог, наконец, масштабное военное строительство — все это только обостряло потребность советской экономики в дешевой рабочей силе. Отсутствие в арсенале советского хозяйства подлинно экономических методов развития предопределяло широкое применение так называемых «внеэкономических методов», лежавших в основе ГУЛАГа и ГУПВИ. «Живой труд всегда был главным ресурсом лагерной экономики, и дефицит рабочих рук приводил ее на грань катастрофы», — заключают исследователи. «В последние годы правления Сталина МВД превратилось в универсальную “палочку-выручалочку”: при появлении новой задачи или обострении положения на уже действующем производстве стандартом стала передача ему соответствующих работ. При постановке задач на высшем государственном уровне игнорировалась не только их экономическая целесообразность, но нередко и сама возможность их выполнения в отведенные сроки при имевшихся ресурсах». По мере роста спроса на принудительный труд, объемов строительства и т. п. рос и усугублялся уже существовавший острый дефицит рабочей силы. МВД пыталось бороться с дефицитом рабочей силы военнопленных и заключенных за счет близких им по фактическому положению групп: увеличивало долю «вольнонаемных», закрепляя бывших заключенных на предприятиях МВД, широко использовало военно-строительные части, которые исследователь прямо называет «промежуточной ступенью между заключенными и вольнонаемными». С самого начала создания экономической системы ГУПВИ ведомство Берия столкнулось с тяжелым финансовым кризисом. По приказу НКВД СССР № 0156 от 28 июля 1944 года финансирование лагерей непосредственно производилось финотделами НКВД/УНКВД республик и областей, затем все виды расходов на содержание лагерей возмещались из госбюджета. В свою очередь, хозорганы перечисляли в госбюджет плату за труд военнопленных (с 1 октября 1945 года — на счета лагерей, для возмещения расходов на содержание лагерей). Постановление СМ СССР № 1518 от 9 июля 1946 года установило, что «средства, получаемые МВД СССР от использования труда военнопленных, должны обращаться на покрытие расходов по содержанию военнопленных», и установленное постановлением ГКО № 8921сс от 4 июля 1945 года бюджетное финансирование лагерей военнопленных было отменено, таким образом, лагеря МВД для военнопленных переведены на самоокупаемость. МВД в записке Берии от 23 июля 1946 года пыталось протестовать против такого «неприемлемого» порядка. В частности, Круглов напоминал, что не все военнопленные заняты на производстве (не работают офицеры, больные), не все работы военнопленных высоко оплачиваются, не всякий их труд рентабелен, низка производительность труда. Кроме того, «все без исключения лагери нуждаются в авансовом финансировании из госбюджета на оплату счетов за продовольствие, вещевое довольствие и на денежное содержание личному составу лагерей, так как заработанные военнопленными суммы поступают от хозяйственных организаций на банковские счета лагерей с задержками до месяца и более». Но безуспешно. Переходя на самоокупаемость лагерей, становясь хозяйствующим субъектом, МВД, как и остальные хозяйствующие субъекты, столкнулось с проблемой государственных поставок.
Чтобы, быть более объективным рассматривая вопрос пребывания и содержания иностранных военнопленных в лагерях НКВД – МВД Союза Советских Социалистических Республик мне хочется привести и еще одну статистику извлеченную из недров ведомственных архивов Российской Федерации, чья информация представлена сена сегодняшний день в нашей стране свободном доступе согласно которой мы видим что, В конце 1947г. ЦФО МВД СССР подвело итоги трудового использования военнопленных ГУПВИ.Общая стоимость работ произведенных военнопленными в различных отрослях народного хозяйства оценивалась примерно в 10 млрд.рубл. Сумма заработка военнопленных в 1947г составила 4,5 млрд.руб.,что явилось показательным для среднедневной выработки одного работающего военнопленного- 17руб.11коп.Однако несмотря на столь высокие цифры возместить государственные расходы на содержание военнопленных удалось только на 72,8 %.
Согласно кропотливым расчетам проведенным в конце апреля 1947г.ЦФО МВД СССР на предмет средней стоимости содержания одного военнопленного в месяц ( первая цифра до 16.09 вторая позже) затраты (в руб.)составляли:
Ст. 1. Денежное содержание аппарата 34,50 -50,46
Ст. 2. Путевое довольствие 1,78 - 1,78
Ст. 3. Гособеспечение 0,41 - 0,41
Ст. 4. Адмхозрасходы 5,15 - 5,15
Ст. 5. Операционные расх[оды] 0,15- 0,15 0,005
Ст. 6. Перевозки (личн[ый] сост[ав]) 0,63- 0,63
Ст. 7. Содержание контингента
а) питание 110,21 - 267,44
б) вещдовольствие 19,48- 19,48
в) премвознагражд[ение] 16,13 - 16,13
г) медобслуживание 1,57- 1,57
д) культрасходы 0,43- 0,43
е) перевозки 3,62- 3,52
ж) прочие расходы 1,71 - 1,71
Итого: 153,15 - 310,38
Ст. 8. Продовольствие (офиц[ерский] состав) 5,37 -7,41
Ст. 9. Особые расходы 0,08 - 0,08
Ст. 10. Культпросветрасходы 0,15 - 0,15
Ст. 14. Арттехдовольствие 0,03 — 0,03
Ст. 15. Автотранспорт 2,05 - 2,05
Ст. 19. Конск[ий] состав и обоз 0,58 - 1,03
Ст. 20. Вещдовол[ьствие] (личн[ый] сост[ав]) 2,69 - 2,69
Капстроительство лаг[ерей] 0,37- 0,37
Содержание конвойной охраны (войска) 21,44- 31,74
Всего: 228,53 - 414,51 руб.,коп.
И.о. начальника ЦФО МВД СССР полковник (Юлов)
Нач. 3-го отделения подполковник (Волков)
Резолюции: «т. Чернышову В.В. Согласно указаниям. Т. Филиппов. 30 апреля 1947
г.». «т. Чернову Н.Н. 10 января 1949 г. Филиппов».
ЦХИДК. Ф. 1/п, оп. 6и, д. 3, л. 16.
В заключение- говоря о военнопленных бывшей немецкой армии следует сказать, что в лагерях ГУПВИ содержались военнопленные различных национальностей, которые в период войны сражались на стороне гитлеровской Германии. В 1947 г. согласно приказа МВД СССР №00314 от 19 марта 1947г (как и в предыдущие (1945-46гг)была проведена очередная репатриация ВП(главным образом больные ВП) и интернированные граждане. В 1947г. из лагерей и ОРБ были освобождены 100 тыс. интернированных граждан венгерской национальности. течении небольшого периода апрель -ноябрь 1947г. органам репатриации были переданы 166200 японских военнопленных и интернированных граждан. Кроме этого еще 12,5 тыс. японских офицеров в звании не выше капитан были отправлены в Японию (согласно Постановления СМ СССР №3014 от 28.08.1947г.).Стоит заметить, что с японскими военнопленными у руководства ГУПВИ было много хлопот. Японцы плохо переносили суровый климат Дальнего Востока и Сибири, перемещать их в лагеря ГУПВИ расположенные в республиках Средней Азии было экономически нецелесообразно. Кроме того ГУПВИ вынуждено было обеспечивать
японских ВП специфическим рационом питания, основу которого составляли рыба и рис...Последние японские ВП,в количестве 1025 чел. в том числе и амнистированные решением Президиума ЦК(читай Хрущевым) военные преступники были отправлены в Японию в декабре 1956 г.
Что касается немецких военнопленных, то 5 мая 1950г. в советских центральных газетах было опубликовано сообщение ТАСС, в котором говорилось, что Советский Союз полностью завершил репатриацию немецких военнопленных. Согласно этого сообщения в СССР были оставлены только военные преступники в количестве 13546 человек. Из этого числа, в течении последующих трех лет на родину было отправлено еще 800 чел. следственные дела которых были прекращены из-за недоказанности преступлений. После смерти И.В. Сталина, 27 марта 1953г. был принят Указ Верховного Совета СССР об амнистии. На свободу было выпущено 1млн.181тыс. чел. бывших ЗК ГУЛАГ. Общее число иностранных подданных подпадающих под этот Указ составляло -2219 чел. В мае 1953года созданная по инициативе Лаврентия Павловича Берия, межведомственная Комиссия под председательством Горшенина пересмотрела дела ранее осужденных иностранцев и рекомендовала досрочно освободить от наказания ранее осужденных 12703чел. немецкой национальности. Однако последующие события в Германии отодвинули решение по данному вопросу на задний план.30 ноября 1953г. Президиум ЦК КПСС принял Постановление, согласно которому 4832 немца были досрочно освобождены из мест заключения и репатриированы в ГДР и ФРГ.
Следующий шаг, по досрочному освобождению осужденных немецких военнопленных, был предпринят весной 1955 г. Междуведомственная комиссия согласно поручения Президиума ЦК КПСС от 14 марта пересмотрела дела 306 австрийских интернированных и 300 австрийских ВП и приняла решение передать дела на 92 военных преступников австрийскому правительству, а остальных репатриировать. Соответствующий проект постановления был направлен в ЦК КПСС. Летом 1955г.ЦК КПСС рассмотрев предложения и проекты решений
межведомственной комиссии принимает решения об окончательном завершение репатриации осужденных военнопленных.18 января 1956 г. министр МВД СССР доложил ЦК КПСС и Совету Министров СССР об окончании репатриации германских граждан, осужденных за военные преступления совершенные на оккупированной территории в период войны.
Безусловно, спустя семьдесят пять лет после окончания Великой Отечественной войны работа в этом направлении необходима для понимания сложившейся в те далекие годы геополитики в странах Европы и Азии, для наших потомков так как не возможно объективно судить о прошлом с позиции настоящего не зная всей подоплеки происходящих событий, более того не зная истории, и не апеллируя историческими данными и документальными фондами хранящимися в архивах Российской Федерации, Республики Беларусь и Федеративной Республики Германия.
И сегодня, на мой взгляд, остается очевидным тот факт, что пренебрежение к истории приводит к новым кровопролитным военным конфликтам, как в Европе так и Азии, Африке и странах Латинской Америке.
Список литературы
Модест Колеров Военнопленные в системе принудительного труда в СССР (1945–1950). Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 3, 2003.
ОСОБЕННОСТИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ВОЕННОПЛЕННЫХ МИРОВЫХ ВОЙН С МЕСТНЫМ НАСЕЛЕНИЕМ
(НА ПРИМЕРЕ АСТРАХАНСКОГО КРАЯ) авторы:
1)Тимофеева Елена Геннадьевна, доктор исторических наук, профессор Астраханский государственный университет
2) Лебедев Сергей Владиславович, кандидат исторических наук, доцент Астраханский государственный университет
Статья подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-01-00416 «Трагедия плена в мировых войнах: политико-правовые, социально-экономические, культурно коммуникационные аспекты (на материалах Астраханского края)» (The article was prepared within the framework of the scientific project No. 15-01-00416 “Tragedy of captivity in world wars: political, legal, socio-economic, cultural and communication aspects (on the materials of theAstrakhan region)”).
1. Архив Информационного центра Управления МВД России по Астраханской области
( АИЦ УМВД АО). Ф. 21. Оп. 2. Д. 17а
2. АИЦ УМВД АО. Ф. 58. Оп. 1.
3. Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР.
1941 – 1952 : отчетно-информационные документы и материалы. Сер. : Военнопленные
в СССР. Т. 4/ под ред. М.М. Загорулько. Волгоград : Волгогр.науч. изд-во, 2004.
4. Государственной архив Астраханской области (ГААО). Ф. Р. 1632. Оп. 1 Д. 509.
5. ГААО. Ф. Р. 2609. Оп. 2.
6. ГААО. Ф. Р. 2610. Оп. 2.
7. Тимофеева Е.Г., Лебедев С.В. Трудовое использование военнопленных в период мировых
войн (на материалах Астраханского края) / Гуманитарные исследования. 2016. № 1 (57). С. 149-157.
8. Тюрин А.О. Привилегированные группы в иерархии военнопленных Второй мировой войны
(на материалах лагеря № 204 для военнопленных при УМВД по Астраханской области) / Элиты
и лидеры : стратегии формирования в современном университете : материалы Междунар.
конгресса (19-22 апр. 2017 г.) сост. П.Л. Карабущенко; под ред.проф. А.П.Лунева и проф. П.Л. Ка-
рабущенко. Астрахань: Изд. Дом «Астраханский университет», 2017. С. 142-145.
9. Федин С.А., Тимофеева Е.Г. Содержание и охрана военнопленных : опыт мировых войн
( на материалах Астраханского региона) // Изв. Волгогр. Гос.пед. ун-та. 2015. № 6 (101). С. 186-192.
10. Яковенко Д.Д. Забытые солдаты / под ред. Д.Д.Яковенко. Астрахань: ЗАО Концерн МИГ, 2001.