Во времена всякие любили русские уважить свое любопытство. Этому посвящали подходящую пору, называемую Святками. Двенадцать деньков от Рождества до Крещения потешали друг друга, в гости захаживая. Прямо на улице заводила детвора игрища с песнями да хороводами. И морозец, щиплющий щеки алые, не помеха! А, коли, пальцы в варежках замерзнут, так на то изба имеется. Меж собою пошепчутся и соберутся у кого-нибудь вскладчину Святки пировать, друг дружку поздравлять. Старшие тем временем на солнце красное глядят, примечая: светлее стало, знать новый хозяйственный год народился. Меж старым и новым бытом находил народ минутку на думы о приходе на землю душ усопших. Мысли подобные закрадывались в головушках девичьих пуще прежнего! Верилось люду, что нечисть по лесам да полям неспроста шастает, дабы подстрекать умы незрелые на узнавание будущего! И где тут вере в рождение Спасителя помочь ясность внести?! Интерес грешный велик супротив запретов церковных – так человек устроен.
Шушукались девки, сбираясь у кого-нибудь в хате. Первым попавшимся предметом пользовались, чтоб выудить правду о суженом. Изобретательностью в деле еще с дохристианских времен славился наш народ. Для загадывания шло всякое, что в быту находилось.
Валенок за ограду бросит одна да глядит на носок, вверенная той сторонушке, где жених будущий проживает. А подружка вон горстки всякие на стол сыплет, а потом торопится курицу меж них поставить. Шибко знать ей надо - какая жизнь ожидается. Клюнет птица в первую попавшуюся кучку, так сразу ее обратно и несут. Обрадуется девушка, коли это горстка с монетами: в богатство верит глупенькая! А, если зернышко птице по нраву пришлось, знать урожай выйдет на славу! Настроение менялось, ежели остановилась наседка у соли или перца. Слезы горькие у спрашивательницы так рекой и потекут: никому в ссорах и горечи жить не ладно!
Часто собирались девушки у проруби, на шкурах и шубах расположившись. Под светом луны суженого зазывали. Показаться, по преданию, он должен был в воде отражением своим. Сидели до последнего, пока Снегурочками не становились.
Самые отчаянные наставляли зеркала в опочивальнях своих. Свечу зажигают и ждут, в потусторонний коридор глядючи. Тем временем, парни аккурат выведывают - где и кто за ворожбою собирается. Идут под окошки в места заветные да подслушивают. Станет девка суженого приглашать, глаз с зеркала не сводит, а добрый молодец тем временем не мешкает – на зазыв появлением своим реагирует. Красавицу до обмороку доведет и над ее странностями тешится.
Вести о гаданиях до окраин лошадью прыткой разбегались. Потому слагал народ песни подблюдные и от старца к молодому передавал бережно.
По сей день живучи те обычаи! Всякому хочется знать, как и с кем век коротать! Вот и я студенткой будучи, к этому интересу не постыла. Проку от того никакого, лишь одна забава. И случилась в одночасье со мной история фантастическая.
В ту пору был у меня человек молодой, мечту имевший связаться навечно семейными узами. Согласия на то я не дала, обещавши подумать хорошенько. Мой суженый институт завершал. Распределение его ждало с дорогой дальней. Я же только второй год осваивала, соплюхой себя ощущала. Боязнь была, что образованной не стану, коли с милым уеду. Молодые лета тоже подстегивали. Кому ж хотелось замуж в восемнадцать лет?!
В ночь на седьмое января собрались мы с соседками в общежитском гнездышке. Гадали на блюдце, обозначив круг с входом и выходом на обратной стороне работы по «начерталке». Пламенем свечи на посудине стрелку смастерили да установили ее по центру. Стали мы духов умерших знакомых и родственников зазывать-приглашать, чтоб правду нам поведали. Затею эту напрасной выявили, поскольку не получалось ничего. Блюдце встало на месте том, как вкопанное, и подстрекать нас соблазну не собиралось. Завели мы тогда разговоры свои. Пламя горит, атрибут наш упрямится. Юлька, подруга моя близкая, на эмоции и жесты богата была: не нарочно до блюда коснулась. Оно и поплыло в непонятную сторону. Девчонки крику уподобились, зачураться стали. Тут я хватилась и давай с посудиной колдовать, Юльке помогать. Тишина оглушила всех в одно мгновение, но вскоре нарушил молчание голос Юлькин. Глухо, низко и осторожно гукнул:
- Кто здесь?
- Я, домовой, - читаем мы по буквицам на бумаге.
Девчонки в себя пришли да и давай к нашей забаве присоединяться!
- Как же зовут тебя? – услышала я от Маринки.
- Дагузюк, - внятно «отвечал» дух.
- Можно ли называть тебя Гузей? – спрашивает Юлька смелее.
- Да, - поехала к слову посудина.
- Пошто ты здесь? – включались в беседу остальные.
- Весело тут, - признавался домовой.
- И с кем же? – не унималась я.
- С вами, - упрямился Гузя.
- Кроме нас еще кто-нибудь сна лишился?
- Непременно! – словцо это протяжное прочли мы с большим усердием, поскольку духи редко дружат с современным говором.
- Сколько же человек не спит? – донимали девки.
Тарелка застыла, не награждая ответом. Любопытство вновь переключилось на беседы всякие. Лишь мои думы и пальцы грезили о возвращении домовенка.
Немногое время кануло в ночь. Посудина чуток задвигалась.
- Гузя, ты вернулся? – надежда тлела, как прогоревшая хворостина.
Блюдо отметило центр круга некой величавостью, а после небрежно заходило ходуном.
- Мы по тебе шибко соскучились. Куда ж ты запропал, бестия?
- Узнал ли чего? – сыпались вопросы частыми крохами.
Заторопился наш гость к строке с цифрами. Ждем – не дождемся, когда надоест ему по ним вприпрыжку скакать! Ан смотрим: показывает он две - единицу и шестерку.
Шестнадцать полуночников, видать, тоже подвластны пороку: судьбу испытывают способами известными!
- Ха-ха! – читаем мы апосля и хохочем дружной компанией.
- Ты шутки вздумал устраивать? – допрашивает Юлька.
- Да, - признавался дух.
- Скажи, на что две недели назад спрятал мой бюстгальтер?
- Ха-ха, - одно и тоже молвит Дагузюк.
- Понятно б было, коли ты его в сумку, но в урне я его не ожидала обнаружить. Так он тебе не нравится?
- Котомка это! Ха-Ха! – обозвал предмет женского белья Гузя, хотя мы сразу смысла не поняли и доводили его расспросами.
Ух, уж это ночное времечко! И не на такие вопросы наведет умы девичьи!
- А у кого сегодня ночуешь? – не умолкало любопытство.
- Здесь, - раздухарился наш домовой.
- С кем? – Зинкин интерес возрождался.
- С ней, - развлекшись многими кругами, направил гость стрелку посудины в мою сторону.
- У меня парень есть, - засмеялась я.
- Нет, - появилось перед глазами.
- Как так нет?
- Не Сергей, - настаивал домовой.
- Кто это?
- Юра, - читаю опять же по буквам.
- Я его знаю? – напрягаюсь.
- Нет.
- Когда познакомлюсь?
- Сегодня, - вновь пошутил Гузя.
Еще с часок мы вели беседу с нашим гостем. Наболтавшись, отпустили восвояси, сказав «спасибо». Довольные, разбрелись по своим комнатам. От событий таких сон как рукой сняло! Мучилась я в постели долго. Уснув, наконец, чувствую: будит меня кто-то. За плечо трогает и отпускает, словно игра кому всласть. Со сна поначалу я ничего не поняла. Лишь толчки непонятные чувствую. Боязно мне стало! Очи от страху не отворить, молитву не вспомнить! Набралась я духу, стала медленно глаза открывать. В темноту дремотную пялюсь и вижу: будто в тумане человек стоит! Страх обуял меня дюже! Я словно снежная баба, недвижима стала. Закрыть глаза хочу, а сил на то нет. Через короткое время полумрак сменился более четкими очертаниями: красив и добр человек с очами, словно озерами, улыбается и зовет в свою строну. Не ясно, почему поднимаюсь и следую за путником! Мы выходим в длинный коридор. В голове дурман. Мыслишки ни одной! Остановился парень и вновь в лицо заглядывает. Вижу – опять лицо меняется. Предо мной уже другой человек: среднего роста, крепкий, плечистый, темноволосый. Пытаюсь что-то сказать, но язык, словно под оковами. Ну, думаю, от чудес таких, как от морозу, окочурюсь я. В голове картинки игры наперегонки устраивают: вот рога рисуются, копыта и лапы появляются! Все смотрела я на оборотня, не отрываясь, и, казалось, сходила с ума: через несколько мгновений передо мной стояло уже третье привидение! На лице улыбка широкая, мило руку протягивает. «В ад утянет, что русалка в болото!» - думаю. Ладонь свою в пальцы его могучие не даю. Стою околдованная и вижу – уже иной человек рядом: очень уж высокий супротив меня, черняв да кареглаз. Глядит не то с нежностью, не то с покорностью и книжку к груди своей прижимает. Куртка на нем светлая, поперек сезона одетая, штаны и черевички временем поиздержаны. Показывает он пальцем в противоположную сторону, приглашает за ним следовать. Я еле ноги волочу, будто чувствую неладное. Оказываюсь я в своей комнате да как отпрыгну от неожиданности! Гляжу на кровать и понимаю, что себя вижу лицом к подушке! В голове закралась мысль о том, что нет меня в живых! Стала упрашивать молодца сделать что-нибудь, чтобы поверить в увиденное. Не любит нечисть, ведаю, проверки подобные. Подошел гость к телу моему да как пройдется по пояснице шлепком резким! Просыпаюсь я от боли, а парня и след простыл! Щупаю руки и ноги и соображаю - это точно я в собственном теле. Осматриваюсь по сторонам: Зинка с Юлькой храпака выдают так, что никакая нечисть бы не осмелилась появиться! Долго я себя мучала, заставляя уснуть. Крутилась, крутилась, да плоский предмет добыла под одеялом. Достаю… Гляжу и не верю – книжка та самая, что была у молодца высокого. Не пойму, как она мне запомнилась. Тут меня с кровати будто скинул кто! Очухиваюсь в кухне с цигаркой, хоть того в привычке не было! Нежели в месяц единый раз за компанию с девчонками случалось. Ну, думаю: «Магия да и только!» Соображаю, что стресс и не к тому приводит, но в разум не возьму – где я сей предмет успокоения нашла! В ту ночь заснуть так и не вышло. Отсыпалась следующим днем. Подружкам своим ни слова не сказала, побоявшись, что не поверят.
Не пошла я потом за Сергея, первого своего. Уехал он далече на Восток, я же в том городе и осталась. Встретился на пути моем голубоглазый Сашка, милый хлопец, да вскоре на службе погиб. Замуж вышла за Юру, крепкого паренька. Не прожив с ним и четырех лет, сбежала от его нрава буйного. Через полгода меня познакомили с долговязым Ильей-книгоманом. Выглядел он один в один как неведомое существо, шлепнувшее меня по пояснице!
В канун сочельника, поздравляя супружника с празднеством, заливаюсь я всякий раз смехом, события Святой ночи вспоминаючи, а на его допрашивающий взгляд реагирую терпким поцелуем.