Пару минут спустя Фомич поднялся с дивана, бросил на него пустую бутылку и посетил тесную уборную полученной в наследство хрущевки. Затем обулся и вышел на площадку перед квартирой.
На ступеньке, ведущей в третий этаж, сидел рыжий кот с драным ухом. Зачем-то, хотя раньше это не наблюдалось, Фомич заговорил с ним:
– Кайфово?
Кот, чего тоже раньше не наблюдалось, ему ответил:
– Норм. Пожрать ищешь?
– Неа. Со скуки вышел.
– (Для кошачьей усмешки нет подходящих букв).
– Бывай.
– Гульнешь, заходи. (Коты считают территорию проживания своей, независимо от наличия человека.)
– Зайду.
Кот переступил лапами и зажмурился, вероятно, собираясь вздремнуть.
Выйдя из подъезда, Фомич обнял руками плечи и протяжно зевнул. По асфальту веером валялось стекло. Вокруг не было не души, только в отдалении птицы возились в кронах – со щебетом вылетали и возвращались. «Скорей! Скорей!»
Фомич попытался разглядеть среди листвы гнезда, но ничего не увидел, кроме дрожащей на ветру зелени.
Солнце било отвесно вниз желтыми как календула струями. Фомич с упоением подставил лицо теплу и закрыл глаза.