Нам, старым холостякам, привычно застольничать ночью. Давно никому ненужные пенсионеры, мы вспоминали прошедшее, хаяли нынешнюю власть, политиков или болтали ни о чем.
Через двадцать минут мой друг сидел у меня за столом и молча резал огурцы.
Затем налил рюмку водки, выпил и, закурив «Петра», уставился в окно.
- Могу простить многое, но необязательность, приправленную хоть толикой лжи – никогда, - щеки его вспыхнули румянцем, он прищурился, выражая презрение, - я ждал незнакомого нам человека. С его приходом всякое могло случиться, но ты в угоду пьянству оставил меня в опасности.
- Выслушай меня внимательно, - я сыпанул заварки в чайник и залил кипятком.
- Оправданий не принимаю, - заявил Марк, вдохнув чайного аромата.
- Сегодня, - я пожал плечами, - или вчера я видел твоих родителей живыми, - и пересказал товарищу о произошедшем до мелочей.
- Бред, - Марк тонкой струёй наливал чай в бокал, - алкогольный бред. Похмелись.
- Не буду.
- И мне расхотелось, - Марк убрал со стола бутылку и подошел к окну.
- Не тот ли это ПАЗик?
Я глянул в окно. Под фонарем на остановке стоял старый автобус с тремя восьмёрками на белом борту.
- Похож.
- Идем,- усмехнулся Марк, надевая куртку.
Мы окунулись в забытый аромат автобусного чрева. Марк отсчитал нужную сумму и, увидев пред собой невзрачный советский обилечиватель, крутанул его ручку.
- Интересно, есть ли счастье в них? - эксперт-криминалист глянул на цифры и протянул мне билеты.
На белом, синим вырисовывались цифры, образующие дату.
- Двенадцать, двенадцать, тысяча девятьсот шестьдесят три, - произнес я.
Двери автобуса отворились, мы вышли из салона.
Единственный фонарь освещал неказистую железную урну у деревянного ларька под серой вывеской «Созпечать».
- Я начинаю тебе верить, - хмыкнул Марк, оглядываясь, - улица моего детства.
Мы подошли к застекленному стенду с газетами.
- «Советская Россия», - прочитал мой друг, - одиннадцатое января тыща девятьсот шестьдесят четвертого года, - и глянул на меня недоверчиво, - ты утверждал, что видел мою маму беременной, значит, это был шестьдесят первый год, а здесь…
- В автобусе ты сменил дату, получив билеты. На них и значится сегодняшний день.
- И в самом деле – чертовщина, - Марк плюхнулся на заснеженную лавку и снял шапку.
Его лысая голова парила, будто кипящий чайник.
- Вот так врюхались. И как теперь быть?
- Ждать автобуса.
На улице появились первые прохожие. Редкие автомобили, проезжая мимо, окатывали нас ароматом давно забытого шестьдесят шестого бензина, скрежетали коробками передач и натужно гудели, набирая скорость.
Наконец подъехал автобус. Мы заскочили в салон, бросились к переднему сиденью, поближе к обогревателю. Из зыбкого морозного тумана вышла тетка в тулупе и шали, узлом завязанной на спине.
- Обилечиваемся ребятки, - сонно произнесла она, отрывая два билета с груди.
Марк протянул тетке пригоршню монет.
- Возьмите сколько нужно, у меня пальцы не разгибаются.
Билетерша приняла мелочь и лишь глянула, оторопела.
Однако сунула билеты мне в руку и тут же подошла к водителю. Тот окинул нас взором из зеркала и вскоре остановил автобус.
- Я быстро, - крикнул из-за ширмы и растворился в морозных сумерках.
Ждать пришлось действительно не долго. Лишь он вернулся в кабину, двери автобуса раскрылись хлопко. В салон вошли двое молодцев с красными повязками на рукавах.
- Вот они, - тётка, поправила кожаную сумку на груди и кивнула на нас.
- Пройдемте, граждане, - длинноносый паренёк в кроличьей шапке, потянул меня за рукав.
Мы вышли из автобуса, под презрительное белетёршино «фальшивщики». И тут же перед нами раскрылась хлипкая дверь с надписью «ДНД».
В полутемном коридоре носатый ткнул меня кулаком в спину и, отворив высокую дверь, втолкнул в прокуренный кабинет.
За столом сидел молоденький лейтенант милиции с папиросой в зубах.
- Документы представьте, граждане, - потребовал страж закона.
- Какие документы, лейтенант, - возмутился Марк.
- Ясно, - милиционер сгреб наши монеты в бумажный кулек, - ребятки ведите-ка их в райотдел.
- Начальник, - возмутился длинноносый, - нам на работу к восьми тридцати.
- Ты, Сучков не задорь, у тебя отгул сегодня после ночного дежурства. Сдашь дежурному лихоимцев и свободен, - офицер протянул кулек с мелочью второму дружиннику, - грамоту получите за задержание опасных преступников. Ведите.
Улица нас встретила рассветом.
Через дорогу, на фасаде двухэтажного здания красовалась табличка с надписью «Милиция».
Длинноносый выскочил на проезжую часть, дунул в свисток, подняв полосатый жезл.
Второй дружинник удерживал нас за руки и лишь двинулся вперед, перед нами остановился автобус с тремя восьмерками на борту.
Не сговариваясь, мы стряхнули цепкие кисти народного помощника со своих запястий, вмиг оказавшись в салоне ПАЗика. Дверь его моментально захлопнулась и, затарахтев, «старичок» колыхнулся на ледяных ухабах
Мы не успели перевести дух, как двери автобуса отворились.
Я ступил на покрытый льдом тротуар, протягивая руку Марку. А тот, онемев, круглоглазо глядел из салона вперед. Я обернулся. Вывеска «Милиция» на двухэтажном здании, казалось, улыбнулась мне.
- Держите их, - заверезжал длинноносый Сучков, протягивая к нам руки.
Я заскользил по ледянке, ухватившись за руку товарища, и ощутил мощный удар по ребрам!
Катившийся по улице автобус вновь распахнул дверь, и Марк втащил меня в салон.
Пр.http://proza.ru/2021/01/12/2016