Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
507. АУГ на испуг. 29 сентября 1973 года.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Суббота 29 сентября 1973 года. . Температура воздуха на южной стороне мыса-полуострова Скаген на якорной стоянке в проливе Каттегат (Дания, географические координаты: 57.783,10.733 или 57°46;59;, 10°43;59;): минимальная температура воздуха - 8.0°С, средняя температура - 10.6°С, максимальная - 13.0°С. Эффективная температура (температура самоощущения человека на открытом воздухе) - плюс 2.5°С. Скорость умеренного 4-балльного ветра – 7 м/с. Моросит дождик – 6 мм осадков. Волны в районе якорной стоянки БПК «Свирепый» у датского мыса Скаген удлинённые, на многих гребнях волн видны белые барашки. Высота волн 1-1,5 м, длина – 15 м. На берегу сейчас ветер такой силы, что поднимает пыль, бумажки, лёгкий мусор; качаются тонкие ветви деревьев без листвы. Если где-то веет дым, то такой ветер его перемешивает и дым теряет свою форму. Такой ветер (4 балла по шкале Бофорта) лучший для выхода в в море под парусом или для пропеллеров ветрогенераторов (не слабый, но и не сильный).
Утро субботы 29 сентября 1973 года началось как обычно, с подъёма, смены вахты, развода службы корабельного наряда, утренней приборки и завтрака, на котором мы опять ели какую-то невкусную кашу и пили невкусный горько-солёный с привкусом какого-то лекарства, но с великолепными печёными булочками с яблочным повидлом. Начинался хмурый дождливый день атлантического циклона и ничего не предвещало никакой беды или праздника, но в 09:00 вдруг вовсю зазвенели «колокола громкого боя»: «Боевая тревога!» - один непрерывный сигнал звонком.
От этого звонка сердце тут же «подпрыгнуло», руки-ноги сами сделали всё, что было положено сделать, а глаза тут же «обшарили» все места и предметы, которые должны были быть по боевой тревоге задраены, закреплены и уложены на свои места. Я практически мгновенно навёл порядок на своём рабочем месте фотографа и художника; рассовал по стеллажам и шкафчикам фотопринадлежности, кучки фотографий и мои фотоальбомы; схватил сумку от противогаза с моим инвентарём визуального разведчика; секунду подумал, повесил себе на шею только один рабочий фотоаппарат «ФЭД-3» и ринулся из ленкаюты по внутреннему коридору в ходовую рубку. Выбегая по трапам на ГКП я ещё успел услышать как наш корабельный горнист тревожно и радостно подаёт звуковой сигнал №1 «Та, та, та, та! Та, та, та-та-та!».
Оказалось, что я прибежал рано, потому что начались обычные дела съёмке с якоря. Старпом и вахтенный офицер подали звуковой сигнал – два коротких звонком с повтором три раза с промежутком в 2 секунды и команду «Корабль экстренно к бою и походу приготовить» и БПК «Свирепый» начал быстро оживать, как будто сам уже хотел скорее попасть домой, в ВМБ Балтийск, к родному причалу №63.
- Якорь-цепь подобрать! (до стольких-то метров) – командует старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Николай Валерианович Протопопов, опять недовольно косится на меня, а вахтенный офицер дублирует его команды на бак якорной и швартовной команде. Баковые под руководством боцмана, подбирают якорную цепь до указанного числа метров и докладывают на ходовой мостик об исполнении.
- Вахтенной и дежурной службам заступить по-походному! – отдаёт команду старпом и во всех боевых постах дежурные сменяются на вахтенных.
Командир отделения рулевых БЧ-1 старшина 2 статьи Анатолий Телешев молча и быстро проверяет работу во всех режимах рулевой колонки «Альбатрос 22-11» и передаёт её и штурвал корабля вахтенному рулевому. Сигнальщики-наблюдатели БЧ-4 также обходят по галерее сигнального мостика всё своё хозяйство, проверяют сигнальные флаги, флаги флажного семафора, сигнальные ракеты, бинокли, сигнальные фонари, прожектора и специальные телефоны-рации.
- По местам стоять, с якоря сниматься! - опять торжественно гордым тоном громко командует старпом, как будто его не слышат или он хочет, чтобы его услышали из закрытой броневыми дверями и иллюминаторами ходовой рубки на баке. Личный состав экипажа корабля, якорная и швартовная команда занимает места согласно расписанию. Вахтенный офицер сдаёт вахту старшему помощнику командира и занимает своё место по расписанию.
- Баковым — на бак! С якоря сниматься! Приготовить правый шпиль!» - командует старпом и на баке всё готово для включения в работу шпиля, Корабль приходит в движение, напрягается, его машины и все энергосистемы шумят, гудят, а турбины начинают уже петь «по-походному», то есть с реактивным свистом стартующих самолётов. Сердце наполняется восторженной радостью, кровь начинает бурно струиться по жилам и всему телу. Выходим!
- Пошёл шпиль! – негромко, но веско командует командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров, который в сопровождении замполита капитана 3 ранга Д.В. Бородавкина, поднялся по широкому командирскому трапу на ходовой мостик.
Старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Н.В. Протопопов репетует команду командира корабля на бак и командир баковой швартовной группы командует: «Пошел шпиль!», руководит выборкой якорной цепи. Начинает работать шпиль, выбирая якорную цепь и укладывая её в якорный ящик.
По мере выхаживания якорь-цепи старпом по КГС (корабельная громкоговорящая связь) спрашивает: «На клюзе?» или «Как якорь-цепь?». Командир баковой якорной и швартовной группы докладывает: «На клюзе столько-то метров» или «Туга (слаба) якорь-цепь», или «Вперёд (назад, в сторону, под штевень) смотрит», а когда якорь отрывается от грунта, сообщает: «Встал якорь!».
Командир корабля со своего командирского кресла напоминает старпому: «Как за кормой? Доложить расстояние до соседних судов». Старпом тут же бежит в штурманскую рубку, где дежурит вахтенный офицер, передаёт ему указание командира корабля и требует от штурмана и начальника РТС на ГКП доклада о надводной, подводной и воздушной обстановке. Все командиры боевых частей тут же начинают многоголосным хором отдавать приказы и команды подчинённым и, практически немедленно, отовсюду с боевых постов начинают поступать доклады и сообщения.
Эти многочисленные доклады и сообщения БЧ-1, БЧ-2, БЧ-3, БЧ-4, БЧ-5, РТС и других служб и команд о готовности корабля к бою и походу, об окружающей обстановке и т.д., и т.п. слышат по КГС командир корабля, замполит, но они ждут итогового доклада старпома. На всякий случай вахтенный офицер в качестве командира ютовой (кормовой) швартовной группы лично осматривает район моря за кормой БПК «Свирепый» и докладывает старпому: «За кормой чисто», а штурман и начальник РТС сообщают, что до ближайших судов, стоящий на якоре в месте якорной стоянки у мыса Скаген не менее 220 кабельтовых. Маршевые турбины корабля набрали рабочий звуковой тон. Командир БЧ-5 доложил о готовности дать кораблю ход.
- Гюйс спустить, флаг перенести! – скомандовал командир корабля. Старпом громко репетовал эту команду и добавил: «Якорные огни выключить, ходовые включить!».
- Самый малый вперёд, - опять негромко скомандовал командир корабля и БПК «Свирепый» тихонько тронулся с места.
Когда якорь вышел из воды командир баковой группы доложил: «Якорь чист!» - это означало, что за время медленного перемещения корабля самым малым ходом, якорь очистился в толще воды от налипшей донной грязи и тины. Когда якорь подошёл к клюзу, командир баковой группы скомандовал: «Стоп шпиль!».
- Осмотреться за бортами! – напомнил старпом командирам баковой и ютовой групп (команд), по которой они осматривают борта, устраняют выявленные недостатки и докладывают на мостик: «За бортами (кормой) чисто».
- Якорь на место! Походные крепления наложить! – командует старпом и мы все ждём доклада о готовности якорей и якорного устройства к походу корабля в штормовых условиях, потому что за пределами якорной стоянки всё же видно достаточно мощное ветровое волнение с белыми барашками на гребнях волн. Это последствия быстро пролетевшего над нами короткого атлантического циклона.
Экипаж БПК «Свирепый» уже давно был на своих местах согласно расписанию по боевой тревоге и с нетерпением ожидал сообщения по КГС о завершении БС (боевой службе) и переходе БПК «Свирепый» в Балтийское море, в базу Балтийск. Вместо этого была дана команда увеличить ход до среднего и мы пошли на северо-запад, в обратную сторону от восточной стороны, в которой находилась наша родная Военная гавань Балтийска…
Первые 12,8 миль до оконечности мыса Скаген и границы между проливами Каттегат и Скагеррак мы прошли средним ходом или «ходом поиска» со скоростью 12 узлов (13,81 миль/ч). Затем командир корабля приказал взять курс в пролив Скагеррак, то есть на север и северо-запад, к выходу в Северное море. Это был путь в обратную сторону от направления в Проливную зону и Балтийское море. Мне даже показалось, что шум корабельных машин, турбин и вентиляторов затих, если не смолк, от такого открытия.
Я отпрянул от окуляров бинокулярного перископического визир ВБП-5-451М, прильнув к которому «прятался» от внимания командира корабля, старпома и замполита, взглянул сначала на старпома, а потом, украдкой, на командира корабля. Капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров был невозмутим, спокоен, насуплен, насторожен и внимательно рассматривал навигационную походную карту пролива Скагерра и Северного моря, которую ему подал наш штурман, командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров. Вместе они вполголоса обсуждали, как лучше пройти район оживлённой «морской дороги», по которой в это время по своим делам шли множество танкеров, сухогрузов, рыболовецких и специальных гражданских судов. По всему выходило, что мы не возвращаемся в Балтийское море, а наоборот, выходим опять в Северное море, в Северную Атлантику.
Тихонько, воспользовавшись явным деловым настроем присутствующих в ходовой рубке старших офицеров, интуитивно чувствуя что-то неладное и тревожное, я боком, боком и с подскоком ретировался сначала в штурманскую рубку, где меня недовольно встретил сердитый и насупленный командир отделения рулевых старшина 2 статьи Толя Телешев, а потом на ГКП, где ко мне сразу же подскочил мой друг-годок Славка Евдокимов.
- Суворов! Мы что? Домой не идём?! – с ходу страстно зашептал Славка Евдокимов. – Колись! Ты же с ходового! Должен знать, куда мы идём и зачем…
- Не знаю я, Слава, - краем глаза я видел, что к нам прислушиваются все: офицеры, мичманы, старшины и матросы, которые в это время несли свои боевые вахты на ГКП. – Знаю только, что курс мы держим вдоль большой дороги в проливе Скагеррак к выходу в Северное море. Может быть, мы идём на встречу в море с танкером?
Славка Евдокимов тут же «схватился» за эту версию нашей экстренной съёмки с якоря и перехода куда-то в Северное море. Он практически мгновенно вернулся на свой пост у прозрачного планшета воздушной обстановки БИП и тут же начал что-то шептать окружающим. Славка Евдокимов был известным «ведуном» и славился тем, что всё обо всём и обо всех знал, что «деется» и творится на корабле и в окружающем нас мире.
В штурманской рубке я спросил вахтенного офицера, есть ли надобность во мне, как визуальном разведчике, сейчас на ходовом или сигнальном мостике. Вахтенный офицер ответил, что погода такая, что практически моя вахта будет бесполезной, потому что над нами никто не летает, а все суда, которые сейчас движутся из Северного моря в Балтийское, находятся далеко в стороне от нашего корабля.
- Будешь нужен, тебя позовут, - сказал мне вахтенный офицер, но на всякий случай пошел спросить разрешения у старпома.
- Какой ещё визуальный разведчик! – услышал я громкий гневный окрик капитан-лейтенанта Николая Валериановича Протопопова. – Пусть сидит в своей ленкаюте и чтоб духу его тут не было!
Провожаемый насмешливыми и сочувствующими взглядами матросов, офицеров и мичманов, я прошёл ГКП, спустился по трапу в коридор личного состава и молча, скрипя зубами и играя желваками скул от обиды, быстро прошёл-пробежал в ленкаюту. Там я заперся, попытался что-то делать, читать, но тревожное ощущение чего-то случившегося, причём не на корабле, а в мире, меня не отпускало. «Что-то случилось!» - пульсирующей мыслью билось в голове тревожное ощущение и я решил попытать счастья и выведать хоть что-то у своего начальника заместителя командира корабля по политической части капитана 3 ранга Дмитрия Васильевича Бородавкина.
Только я об этом подумал, как за дверью ленкаюты раздались чьи-то шаги, топот ботинок по степеням трапа и в дверь ленкаюты нетерпеливо и властно постучали. Я практически мгновенно открыл ключом дверь и на входе встретил замполита. Дмитрий Васильевич был недоволен, строг, сердит и я по уставу браво и чётко доложил ему о готовности ленкаюты к бою и походу, сообщил о том, что всё задраено и закреплено по-походному, меры пожарной и противоаварийной безопасности приняты и что я в данный момент времени занят подготовкой к очередным политическим занятиям.
Дмитрий Васильевич Бородавкин совсем не ожидал такой моей «служебной прыти», недоверчиво отнёсся к моему докладу и придирчиво сам всё осмотрел, проверил, потрогал, даже понюхал. Убедившись, что я не вру, он пригласил меня в ленкаюту. Мы сели с ним на принайтовленные банки (скамейки) рядом с упакованными в серую обивочную ткань для стендов выловленными гидроакустическими буями ВМС США-НАТО и он начал расспрашивать меня о настроениях в личном составе экипажа корабля.
- Как вы думаете, Суворов, - озабоченно и немного отрешённо спросил меня замполит. – Какое сейчас настроение у матросов? О чём они думают? Что их сейчас заботит больше всего?
- Недостаток курева, - тут же, как будто я готовился к этому разговору, ответил я. – Отсутствие нормальной пресной воды в супе и компоте.
- А что ещё?
- Это главное.
- А желание поскорее закончить БС и уйти домой, в базу?
- Это само собой. Это не обсуждается. Этого все хотят, - твёрдо ответил я.
- А вы? Тоже домой хотите? – лукаво и впервые тонко улыбнувшись, спросил Дмитрий Васильевич; его усталое напряжённое лицо чуточку разгладило глубокие морщины.
- Точно так, товарищ капитан 3 ранга! – ответил я, хотя хотел сказать-выпалить: «Я что я? Лысый что ли?».
- Да-а-а, - протянул замполит. – Домой все хотят. Да вот только пока домой не получается. А получается, что мы должны выйти в море и ещё некоторое время быть без поддержки корабля обеспечения, и сколько мы так будем в море, я не знаю.
- Что-то случилось, - нарушая некоторую паузу в разговоре, осмелился я задать вопрос заместителю командира корабля по политической части. На флоте не принято подчинённому задавать высшим офицерам вопросы, потому что по традиционному морскому закону: «У матросов нет вопросов».
Дмитрий Васильевич Бородавкин косо и укоризненно взглянул на меня, но ответил: «Случилось или может случиться, но вам этого знать пока рано».
- Вы правильно всё делаете, Суворов, - сказал, итожа наш разговор, замполит. – Готовьтесь к политзанятиям. Тему знаете? Тема по плану политзанятий. Может быть, придётся собирать комсомольские собрания по боевым частям, - тоже готовьтесь. Тема собраний? «Повышение боевой готовности в условиях реальной боевой обстановки на морском театре боевых действий».
- Смекаете, Суворов? – спросил меня замполит. - Нет ещё? Тогда я вам дам почитать некоторые свето-газеты, которые я получил. Они, правда, плохо читаемы из-за помех связи, но всё же некоторые факты можно понять и уяснить.
- Да не смотрите вы на меня так! – воскликнул замполит. – Я ещё сам практически ничего не знаю. Знаю только, что мы идём в море на встречу с судном обеспечения, чтобы пополнить запасы пресной воды и топлива. Вот и всё.
- Я так Славке Евдокимову и сказал, - поддержал я Дмитрия Васильевича и одновременно признался я, потому что замполит всё равно узнает о содеянном. – Я сказал, что мы идём в Северное море на встречу с танкером.
- Надеюсь, что это всё, что вы сказали матросам?
- Точно так!
- Хорошо. Итак, будьте наготове, готовьте собрания, выступления, выступающих, решения собраний в духе того, что мы готовы выполнить любой приказ Родины. Ясно?
- Точно так!
- Да… и подумайте над изготовлением информационного стенда о тех силах ВМС НАТО и США, с которыми мы можем столкнуться в Северном море. Что-то в духе супостатов, мать их за ногу!
Впервые я видел и слышал, как заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин, «в сердцах» сердито высказался «по-нашему», по-матросски, по-русски, в традициях русского ругательного языка. Я бодро и весело обещал старпому подумать и приготовить что-то необычное, потому что, работая над оформлением фотолетописи БПК «Свирепый», уже сам придумывал нечто, похожее на стенд, выражающий боевое противостояние нашего корабля с кораблями и самолётами «вероятного противника».
К этому времени БПК «Свирепый», выйдя на простор широченного пролива Скагеррак, с правой стороны от «большой дороги» пассажирского и грузового морского транспорта, ходко, на скорости 14 узлов (средний экономический ход, 25,93 км/ч или 16,11 миль/час) устремился к Северному морю. В 12:10 ко мне в ленкаюту прибежал радостно возбуждённый старший радиометрист БИП РТС Славка Евдокимов и под строжайшим секретом сообщил, что «сегодня в Северном море начались морские учения ВМС США-НАТО «Быстрое движение» и что нам приказано найти натовскую эскадру где-то в середине Северного моря и сопровождать её, пока нас не сменит корабль Северного флота».
- Представляешь!? - заговорщицким громким шёпотом рассказывал Славка Евдокимов. – Там в этой эскадре самый мощный авианосец США «Кеннеди» и крейсер какой-то, куча эсминцев, подводных лодок, танкеров. Это же целая эскадра и идёт она в нашу сторону!
- Откуда ты это знаешь, Слава?- спросил я друга, якобы недоверчиво.
- Оттуда, - многозначительно шепнул Славка Евдокимов. – Слухачи-радисты подслушали «Радио «Свобода».
- Там чёрным по белому сказали, что начались морские учения НАТО и ударная группировка кораблей, во главе с крейсером и авианосцем, устремилась навстречу силам советского флота, которые готовят агрессивную провокацию с запусками баллистических ракет, - последние слова Славка прошептал чуть слышно.
- Ну, что же, - поддержал я друга-годка. – Побачимо и натовские кораблики. Посмотрим, какие у них авианосцы и крейсера. Когда это будет?
- Не знаю, - честно ответил Славка Евдокимов. – Они идут в режиме радиомолчания, погода ухудшается, а где они сейчас, - никто не знает.
За 10 часов 30 минут БПК «Свирепый» прошёл 167,77 морских миль (270 км) и вышел в точку Северного моря с примерными координатами 57.4166, 6.9996 (на расстоянии 39,39 миль или 63,4 км от южной точки побережья Норвегии). По данным метеостанции «Листа фйр» (город Вестбюгда, Норвегия, географические координаты: 58.117,6.567; первое наблюдение: 01.01.1973 г.; последнее наблюдение: 31.12.2019 г.) в этот день 29 сентября 1973 года в морском районе, в котором приблизительно находился БПК «Свирепый», максимальная температура воздуха была – 12.0°С, минимальная – 8.0°С и средняя – 10.0°С. Скорость ветра не превышала 4 м/с, но было пасмурно, плохая видимость, всё небо было заполнено низкими дождевыми облаками и шёл дождь (11 мм осадков). Эффективная температура или ощущаемая человеком температура была – 7.2°С.
Ветровое волнение было слабым (3 балла по шкале Бофорта); короткие, но хорошо выраженные волны имели гребни, которые опрокидываясь, образовывали стекловидную пену; изредка образовывались на гребнях белые пенистые барашки. Высота волн была не более 1 метра, а длина волн – до 6 метров. БПК «Свирепый» ходко шёл в открытое Северное море и «навострил» все свои радиотехнические «глаза и уши» (радио- и гидролокаторы). Сигнальщики-наблюдатели БЧ-4 до рези в глазах всматривались вдаль, но ничего интересного не видели. Только где-то высоко над нами изредка был слышен гул тяжёлых транспортных или патрульных самолётов.
В 19:00 по МСК видимость на море совсем ухудшилась. Облачная пелена опустилась почти до самого моря, дождливая и туманная темнота, насыщенная влагой, а затем и вечерняя мгла совсем утратила прозрачность и видимость. Обнаружить корабли эскадры ВМС США-НАТО могли теперь только радиометристы РТС, но командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров запретил использовать наши главные и основные РЛС, чтобы не обнаружить себя. Работали только навигационные РЛС МР–310У «Волга» и «Дон-2». Героем этого вечера и ночи должен был стать радиометрист-наблюдатель РТС Михаил Жернов, «юноша с античным носом» (у него был нос с переносицей и горбинкой, как у римских императоров, а фактура и стать, как у бога Аполлона).
Только через 5 часов 30 минут (в полночь с 29 на 30 сентября 1973 года), где-то в центральной части Северного моря, преодолев ещё почти 87 миль на среднем ходу поиска (12 узлов) мы совершенно случайно «поймали» неприятельскую эскадру ВМС США-НАТО на абсолютно неожиданный «крючок».
Старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Николай Валерианович Протопопов, пытаясь в офицерской кают-компании что-то увидеть или услышать по телевизору, вместо «картинки» изображения вдруг увидел помехи, и в такт мерцаниям помех на экране телевизора, услышал переговоры на английском языке, в процессе которых вдруг промелькнули знакомые слова, термины и названия. Это были переговоры с кем-то на «телевизионной частоте» британского вертолётоносца «Гермес», который, как мы уже знали это, входил в состав АУГ (авиационно-ударной группировки) кораблей ВМС США и НАТО морских учений «Быстрое движение» («Rapid motion»). Был определён и морской район местонахождения АУГ ВМС США-НАТО – вблизи Шетландских островов, на границе Северного и Норвежского моря.
Советский телевизор, который «засёк» частоту переговоров британских и американских военных моряков, был обычным и самым распространённым в СССР телевизионным приёмником чёрно-белого изображения, который с 1971 года выпускал Воронежский завод «Электросигнал». Это был унифицированный ламповый настольный телевизор 3-го класса «Рекорд В-304» (УЛТ-50-III-2) рассчитанный на приём телевизионных программ в любом из 12-ти каналов МВ диапазона. Схема телевизора была аналогична телевизору «Рекорд В-301», только оформление корпуса и рукояток управление было другое. В телевизоре применялись: кинескоп со спрямлёнными углами 50ЛК1Б, 16 ламп, 15 диодов, громкоговоритель 1ГД-18. Габариты телевизора: 595х440х365 мм, масса 27 кг. Цена 236 рублей. Такой же телевизор стоял в кают-компании мичманов и в малом зале столовой личного состава экипажа БПК «Свирепый».
Включать и смотреть телевизор личного состава разрешалось только по личному распоряжению замполита и только в пределах телевещания советского Центрального телевидения. Вблизи иностранных государств, включать и настраивать корабельные телевизоры на зарубежные телепрограммы категорически воспрещалось, но, как всегда, «запретный плод» сладок тем, что он запретный. Несмотря на то, что по приказу замполита из телевизора вынималась какая-то важная деталь регулирования настройки на нужный телесигнал или канал, «умельцы» из РТС и БЧ-4 сумели сделать «приспособу» и годки после отбоя иногда смотрели телепрограммы и фильмы датского телевидения, которые транслировались из города Скаген одноимённого мыса в проливе Каттегат. Также в ясную погоду мы могли «ловить» телепередачи из Швеции, Норвегии, Дании и даже ФРГ.
Вот так, глубокой ночью с 29 на 30 сентября 1973 года, БПК «Свирепый», уже не стесняясь и не задерживаясь, на среднем крейсерском ходу в 17 узлов (31,46 км/ч), переходя на скорость крейсерской атаки - 20 узлов (37,04 км/ч), бойко устремился на север к Шетландским островам, где также стремительно и быстро двигалась на север эскадра кораблей ВМС США и НАТО в главе с американским ударным авианосцем «Джон Ф. Кеннеди» и крейсером «Ньюпорт Ньюс». Через 7 часов, преодолев ещё 164,04 морских мили (264 км), БПК «Свирепый», в точке с примерными координатами 59.4443, 2.8688, «увидел» на экранах своих навигационных РЛС многочисленные отметки кораблей натовской эскадры. Наконец-то мы их нашли…
Личный состав экипажа БПК «Свирепый», матросы и старшины, почти ничего не знали о том, куда мы идём, что делаем и кого мы ищем. Конечно, слухи и информация о натовских морских учениях и о натовских боевых корабля, которые мы должны были встретить и увидеть, распространилась по экипажу, но официально ни командир, ни замполит, нам ничего не говорили и не сообщали. Это было странно, потому что общее настроение всего экипажа было на возвращение домой, в родную гавань, а не на слежение за АУГ ВМС США-НАТО, но также был и нетерпеливый интерес «свиреповцев» увидеть воочию и вблизи знаменитые американские авианосцы и крейсера, боевые корабли военно-морских сил НАТО.
Поздно вечером, бросив напряжённую работу над стендом под рабочим названием «АУГ на испуг!» из-за килевой качки и сильной дрожи корпуса корабля на крейсерском ходу, я сделал такую запись в своём дневнике:
29 сентября 1973 сб
Работа. Вот уж неожиданно! Идём в Северное море. Начались учения ВМС НАТО. Будем следить. Завтра будем там. Много работы мне. Свои дела почти закончил. Немного осталось. Так вперёд! К новым приключениям!
Фотоиллюстрация из Интернета: 29.09.1973. Северное море. БПК «Свирепый». Телевизоры «Рекорд В-304» стояли в кают-компаниях офицеров и мичманов, а также в малом зале столовой личного состава экипажа БПК «Свирепый» в 1972-1974 годах. Это был массовый советский телевизор производства Воронежского завода «Электросигнал» (1971 г.); унифицированный, ламповый, настольный, 3-го класса (унификация УЛТ-50-III-2), рассчитанный на приём телевизионных программ в любом, из 12 каналов метрового диапазона. В нём применялся кинескоп со спрямлёнными углами типа 50ЛК1Б, 16 радиоламп, 15 диодов и громкоговоритель 1ГД-18 или 1ГД-36. Габариты аппарата - 595х440х365 мм, масса 27 кг. Розничная цена любого чёрно-белого советского телевизора в то время была 236 рублей. С помощью этого телевизора старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Н.В. Протопопов услышал эфирные переговоры британского вертолётоносца «Гермес» с кем-то из натовской эскадры и таким образом БПК «Свирепый» узнал, где находится АУГ ВМС США-НАТО морских учений «Быстрое движение» («Rapid motion») во главе с американским ударным авианосцем «Джон Ф. Кеннеди» и американским крейсером «Ньюпорт Ньюс».