Резать вены алюминиевой ложкой неудобно. Заточить-то её не проблема: пара часов о кафель в умывальнике, после о «нулёвочку» или вытащенный с «промки» надфиль. Но острой как скальпель ложка всё равно не получится. Запястья приходится кромсать и кромсать, пока не покажется кровь. Профессионалы кромку ложки немного зубрят, делая её похожей на пилку. Но ощущения всё равно не из приятных. То ли дело «мойка» - кусочек лезвия от опасной бритвы. Один взмах, и кровь наружу. Из стальной ложки заточка тоже хороша, однако в лагерях такие штуки запрещены, а "положняковые" ложки из алюминия есть у каждого.
Кровь себе пускают по-разному. Один парень перерезал себе горло сразу по прибытию в наш «краснознамённый» лагерёк. Достал из-за щеки заранее припасенную «мойку» и, пока этап бежал к досмотровой, аккуратно полоснул себя по горлу. Кровь фонтаном, зек упал на асфальт и, как он мне потом рассказывал: «сам немного испугался». Всем в назидание парня зашивали без наркоза и тупой иглой, но бить не били. Закололи аминазином, и баста.
Кто-то резал себя битыми оконными стёклами - не хотел работать в СДП, другой точил вырванный из половой доски гвоздь и «вскрывался», чтоб уехать на «больничку» и уже оттуда «дотянуться» до адвоката, а иной зек ради острого осколка кидал об пол керамическую чашку завхоза, что хоть и была запрещена, но потому у каждого завхоза и была.
Но вот ложками при мне не вскрывался никто.
И вдруг администрация нашего лагеря запрещает алюминиевые ложки. То есть кушать ими было можно, но хранить нельзя. Запрещено было носить с собой ложки, держать их в своей тумбочке или в кармане робы, получать их с воли в посылках и передачах. Удивительно, но в «лабазе» - лагерном магазине — алюминиевые ложки продавались. Но стоило её купить, как на первом же шмоне она «отлетала».
По слухам, в соседнем лагере на дневной перекличке несколько десятков зеков в знак протеста одновременно «вскрылись» заранее заточенными ложками. Понятное дело, что организаторы протеста вряд ли чего-то добились, кроме как нового уголовного дела по новой статье УК: «Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». Все остальные участники по-любому схлопотали профучёт суицидников и распрощались с условно-досрочным. А быть может чего-то они и добились. Но как бы оно ни было, личные ложки запретили во всех исправительных колониях кемеровской области.
К своей ложке зеки относятся трепетно. Делают для неё чехольчики, метят ручку «антиугонными» символами, берегут её весь срок. Некоторые умудрялись даже освобождаться с той ложкой, коей хлебали баланду ещё в СИЗО. Один осуждённый как-то похвастался мне блестящей ложкой из рыболовецкого набора. «Это весло мне батя подарил. Бати давно уж нет, а я за едой каждый раз вспоминаю его».
И вдруг ложки запретили и стали отбирать.
Но что хуже всего, в столовую завезли тысячу алюминиевых ложек и вывалили их в общее корыто. Лет десять назад это стало бы поводом для бунта, да и нынче в некоторых лагерях вся масса мужиков скорее ушла бы на голодовку, но общими ложками есть не стала бы.
Кажется странным, ведь на воле никто в ресторан со своими ложками не ходит, так почему же за решёткой к ним такое чуткое отношение?
Ответ в неписанных правилах жизни за решёткой. В параллельном мире арестанты делятся на «масти», эдакие касты. Самая многочисленная - «мужики». Будучи «порядочными арестантами» никто из них не хочет скатиться по социальной лестнице вниз, к «козлам», а то и хуже к «обиженным». А кто даст гарантию, что общей ложкой час назад не ел какой-нибудь «петух»?
А ведь ложки ещё и падают. Казалось бы — поднял и помыл, ан нет. В «чёрных» лагерях и на «малолетке» за подобный проступок зека могут переселить жить отдельно. Ведь по полу ходят в той же обуви, что и в общественном туалете. А по «арестантским понятиям» прикосновение к чужой моче или калу — это «зашквар». Поел такой ложкой — и до свидания!
Вроде бы странность, однако не будь подобных правил, многие зеки и ели бы с пола. Банальная гигиена, но на языке, понятном даже малолетнему преступнику.
В «красных» лагерях от жизни «по понятиям» зека отучают ещё на карантине. Отношение к подобным нюансам в таких лагерях попроще. Но и там некоторые осуждённые всё же стараются соблюсти хоть какой-то минимум «порядочного арестанта». А такой априори не будет есть одной ложкой с теми, кто чистит канализацию, «крысятничает» или доносит операм на других зеков. Но именно с такими персонажами и приходиться сидеть в «красной» колонии за одним столом, именно с ними и едят общими ложками.
В нашем до мозга костей «краснознамённом» лагере основная часть заключённых тихонько побурчала насчёт общих ложек и, опасаясь расправы, послушно встала в очередь за баландой с ложками из одной большой кучи. Пообедав, зеки кидали ложки в грязный бак возле выхода из столовой.
Однако некоторые зеки питаться в столовой всё же перестали. Они приходили с отрядом, смотрели в пол и голодные уходили обратно, пряча в рукаве свою пайку хлеба. Другие как могли «петляли» на обысках и проносили в столовую сбережённые ложки. Моей ловкости мог позавидовать сам Копперфильд.
Я не ел общими ложками в том числе и из-за банальной брезгливости. Нередко работники столовой роняли баки, и ложки высыпались на пол. Их сгребали в кучу и относили на мойку. Как моют ложки, видеть мог каждый. Окунули в раковину с мыльной водой, после в раковину с дезинфекцией и всё. Приятного аппетита!
Эпопея с общими ложками продлилась недолго. Сознательные зеки аккуратно, по-одной, сворачивали им «бошки». С каждым днём ложек становилось всё меньше и через пару месяцев от тысячи «вёсел» осталось лишь две сотни. Новые ложки больше не закупали, а старые попридержали для демонстрации всеразличным инспекциям и управам.
Пользоваться личными ложками снова разрешили. Но вскрываться зеки по-прежнему предпочитали стёклами.