Глава II Джелалабад - Самархейль

       
   Едва колёса самолёта коснулись бетона ВПП (взлётно-посадочной полосы), как он начал плавно притормаживать и, пробежав порядка пятисот метров, взревел моторами и, развернувшись, остановился. Практически сразу начала открываться задняя рампа. Не успела она коснуться земли, как в лицо ударила волна горячего, насыщенного испарениями воздуха. Влажность просто зашкаливала. И это в ясный солнечный день!
   Да, климат здесь довольно резко отличался от Кабульского. Провинция Нангархар окружена со всех сторон высокими горами, что исключает возможность проникновения на её территорию холодных воздушных масс. Красавицы пальмы, стройные вечно-зелёные кипарисы и эвкалипты, вкупе с большими и сочными листьями придорожной растительности, формировали наше представление о субтропиках.   Конечно, с течением времени привыкли и к этому климату, но первые дни было довольно тяжело.
   Место развёртывания центра было выбрано метрах в четырёхстах  к югу от ВПП.
Далее, примерно ещё через такое же расстояние проходила граница аэродромной зоны. Она определялась местами  расположения подразделений батальона охраны аэродрома и была неплохо оборудована: развитая система ходов сообщений, огневых точек, землянок и т.п. А ещё метров за пятьсот – шестьсот от охраняемой зоны виднелось несколько полуразрушенных дувалов (глинобитный забор или стена, отделяющая внутренний двор местного жилища от улицы). Естественно, там никто не проживал, но именно из этого района, по словам офицеров батальона, периодически осуществлялись обстрелы аэродрома и занимаемых ими позиций. Таким образом, нашей первоочередной задачей, после установки палаток стало обеспечение безопасности личного состава. На следующий день с колонной из Кабула прибыла наша техника: БТР-70 и ЗиЛ-131 с полевой кухней, дизель - электростанцией и остальным имуществом.
   На обустройство отводился месяц. С восходом солнца начались строительно-копательные работы. Вооружившись ломами, лопатами и мотыгами, вгрызались в плотный как камень грунт, но эффект от этого был минимальный.
Только использование взрывчатки для разрыхления грунта ускорило процесс строительства укреплений. Применяемые цилиндрические 75-и граммовые тротиловые  шашки закладывали в отверстия, оставляемые после заколачивания кувалдой лома. Глухой звук разрыва, небольшое облачко поднявшейся пыли и около одного кубометра сухого, рассыпчатого грунта можно было легко выбрасывать лопатами. Бойцы, правда, особого рвения не проявляли, считая, что можно спокойно жить и в палатках.
   Однако их отношение к работе резко изменилось после обстрела моджахедами наших позиций “нурсами” (неуправляемыми реактивными снарядами) уже на третью ночь пребывания. Вой снарядов и звуки разрывов разбудили мгновенно. Ощущений прибавил и возникший пожар – горела сухая трава, бурные заросли которой находились на небольшом удалении.   Перепуганных пацанов приходилось буквально за ноги вытаскивать из-под кроватей, заставляя прятаться в ещё не до конца подготовленных укрытиях и под машинами.
Результаты пережитого стресса превзошли все ожидания. В течение следующих двух дней выкопали котлован, в который установили раскуроченный автобусный кузов. Оставалось засыпать землёй и убежище готово.
Приезд на позицию генерал-лейтенанта Шмырёва - начальника управления  ГРУ ГШ (Главного разведывательного управления Генерального штаба) в корне поменял всю обстановку. Сначала он выслушал мой, как начальника командного пункта, доклад по карте, наскоро разложенной на сколоченном из досок обеденном столе, потом пообедал вместе с нами и, уже собрался было уезжать, как вдруг стук пулемёта и свист пуль над головой заставил всех переместиться в недостроенное убежище.
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы уже на следующий день, собрав всё имущество, мы покинули недооборудованную и простреливаемую из стрелкового оружия позицию. Самархейль (или Шамархейль – даже на картах пишут по-разному) – это полтора десятка охраняемых Афганской армией, окруженных вечнозелёными эвкалиптами и пальмами зданий, в которых проживали наши военные советники и работники спецслужб.
   На небольшом участке территории, огороженном забором из металлической сетки, располагалась радиопеленгаторная рота, преобразованная с первого ноября 1984года в 968-й отдельный радиопеленгаторный центр ОСНАЗ под командованием капитана А.Сидоренко. Аппаратура работала в коротковолновом диапазоне частот, что позволяло в отличие от нас, вести боевую работу со стационарных, оборудованных позиций. Вот им-то и предстояло потесниться.
   Позиция была оборудована весьма неплохо – глубокие траншеи на северо-западном, наиболее опасном, направлении позволяли передвигаться во весь рост. В единственном на территории щитовом домике проживал начальник ОРПЦ. К нему и подселился майор С.Морозов – начальник нашего центра. Остальные офицеры, прапорщики и, естественно, солдаты, разместились в палатках. Палатки установили так, чтобы большую часть дня они могли находиться в тени могучих эвкалиптов, из-бегая прямых солнечных лучей, но всё равно в полуденный зной температура в них приближалась к сорока, а бывали дни, когда она достигала пятидесяти шести градусов! По договорённости с советниками, а этим занимался А.Сидоренко, мы могли посещать баню и, совершенно непозволительная роскошь в условиях Афганистана, - купаться в бассейне.
   С изменением организационно - штатной структуры в ОРПЦ поступает новая техника. Своим ходом из Кабула по смертельно - опасной дороге вышли три машины разведывательного комплекса “Терек”. Не доезжая Джелалабада, в районе “Черной горы”, под передним левым колесом одного из “УРАЛов” взорвался заложенный на дороге фугас. По словам капитана С.Лебедева, сопровождавшего технику и ехавшего на следующей машине, оторванное колесо подняло взрывом метров на пятьдесят. Водитель – рядовой В. Кравченко, получил тяжелейшие ранения и через несколько дней скончался в госпитале. Повреждённую машину через некоторое время удалось отбуксировать на позицию.
   Последующие дни прошли в ознакомлении с обстановкой, поездками для организации взаимодействия в дислоцированные неподалёку 66 бригаду, 154 отдельный отряд СПЕЦНАЗ, 335 вертолётный полк, батальон охраны аэродрома. Предварительно согласовав с командованием указанных частей, развернули выносные посты радиоперехвата и пеленгования на отдалённых опорных пунктах.
   Дальнейшая жизнь в Самархейле потекла размеренно. Разнообразие вносили только регулярные поездки для сбора информации и смены личного состава на постах. Иногда, по маршруту движения или немного отклоняясь от него, делали небольшие остановки: посмотрели великолепный, поддерживаемый в полном порядке, дворец последнего короля Афганистана генерала Мухаммеда Захир-шаха. Даже на его кресле получилось посидеть. Оказывается, он был большим другом Советского Союза – на зелёном сукне рабочего стола стояла позолоченная модель танка Т-64 с выгравированной на постаменте дарственной надписью. Вооруженные силы страны в то время были на сто процентов укомплектованы советской военной техникой и стрелковым оружием. Даже организационно – штатная структура была полностью скопирована с нашей армии.
   Перед новым годом заехали в апельсиновую рощу. Выставив охрану и оглядываясь по сторонам (здесь и подстрелить могли), нарвали пол-мешка апельсин, мандарин, наринджей (этот фрукт очень похож на апельсин, но во много раз кислее лимона и, ради шутки, частенько угощали им новичков, с удовольствием наблюдая, какие невероятные формы приобретает выражение их лиц с раздавленной во рту долькой цитруса).
   Ещё более выраженной мимикой обладала обезьянка – макака-резус, находившаяся на содержании одного из советников, с которым я познакомился через А. Сидоренко. Сначала он разрешал погулять с обезьянкой только Александру, а через некоторое время уже я, посадив на плечо и придерживая за поводок, шел с диковинным зверем развлекать личный состав.
   Однажды такая прогулка едва не привела к ЧП. Возвратившись из поездки, как обычно разрядил и повесил в палатке на спинку кровати автомат, а вот подсумок с гранатами, который обычно прятал в прикроватной тумбочке, снять забыл. Зашел за Юлькой, прикрепил поводок и пошел с ней на прогулку. В многочисленных карманах х/б предварительно спрятал несколько кусочков сахара в надежде продемонстрировать, как обезьянка будет их ловко вытаскивать. Действительно, она действовала очень проворно. Проверила все карманы, найденные сладости тут же переправляла в рот. С кем-то заговорив, я отвлёкся на несколько секунд и выпустил поводок из рук. Этого мгновения хватило, чтобы макака расстегнула подсумок и, зацепив за кольцо гранату Ф-1, спрыгнула на землю. Попытался её догнать, схватить за волочащийся поводок, да где там… Она пулей взлетела на ближайший эвкалипт и, усевшись на ветку, принялась рассматривать украденный предмет.
   Всё это, и последовавшие следом события, я описал через много лет в стихотворении.

          Обезьянка Юлька

В южном городе… абаде, не видать из-за бугра,
…жили мы в одной бригаде, дело было как вчера.
Юлькой звали мы макаку - у советников жила.
Чуть чего и сразу в драку, но со мной была мила.
Взял однажды на прогулку, прикрепил ей поводок
И по нашему заулку за собою поволок.
Упираясь, строит рожи, очень хочет чтоб несли
И её кривые ножки не касались бы земли.
На плече куда удобней, и простор для действий есть -
Любит Юлька беспардонно в потайной карман залезть.
За минуту все проверит, что съедобно - тянет в рот.
Ну, а мы макаке верим, мол, другого не возьмёт.
Покурить – как есть конфеты, с ним не будет перебор,
Не любила сигареты, уважала  Беломор.
Потянулась вдруг к подсумку. Не успел остановить
Эту пошлую задумку, как пришлось её ловить.
За кольцо держа гранату, вверх метнулась по стволу
Эвкалипта – он в обхвате... это вам не на ветлу!
Сидя в ветках, скалит зубы и гранатою трясёт.
Ох, сейчас придется туго, не стрелять же Юльку влёт!   
Ведь сорвет чеку случайно, и своих палаток средь
Будет нам весьма печально от макаки умереть.
Быстро всех зевак в окопы, старшине даю приказ:
“Как подсказывает опыт, нужен сахар. Весь! Сейчас!”
Уговоры зубоскала продвигались тяжело,
Только сахар увидала, мигом с дерева смело.
Набрала аж до предела, не закрылся даже рот,
И, конечно, обалдела от невиданных щедрот.
Что осталось? Взять гранату, Юльку взять за поводок,
Подлежащую возврату и... спасибо за урок.

Больше с просьбой к хозяевам обезьянки погулять с ней, я не обращался.
 

Однажды, забрав материалы радиоперехвата и возвращаясь с удалённого опорного пункта, решили посмотреть на опустевший город, откуда, по словам местных “старожилов”, регулярно проводятся обстрелы позиций батальона охраны и аэродрома.
   Древний город Хадда (Ада), находился в двух – трёх километрах от позиций батальона охраны. Он был построен и  процветал  ещё в доисламскую эпоху, но был полностью разрушен во время последних боевых действий. В окрестностях города много буддийских храмов, монастырей. По преданию, в одном из них даже хранился череп Будды. Проходя по пустынным, засыпанным битым кирпичом и кусками обвалившихся стен улочкам, становилось не по себе при виде огромного количества осколков самых разных боеприпасов, изрешетивших постройки. Из полуразрушенных стен торчали хвостовики авиационных ракет, а из земли – оперение неразорвавшейся бомбы. С нескрываемым интересом осматривали очень примитивное устройство жилищ, разбитую домашнюю утварь и посуду.
   В одном из помещений наткнулись на покрытый толстым слоем пыли ящик, полностью заполненный книгами. Игорь Дёмин – наш штатный переводчик, лейтенант – двухгодичник, выпускник востоковедческого факультета одного из столичных ВУЗов, художник – абстракционист, москвич - интеллигент с монархическими убеждениями и совершенно не приспособленный для жизни в полевых условиях, но очень добрый, отзывчивый и приятный в общении человек, задержался, просматривая содержимое. Наскоро пролистав книги в тяжелых, тиснёных переплётах и предполагая их несомненную историческую ценность, прихватил с собой несколько манускриптов.  По возвращении на место, он пытался перевести нам некоторые страницы, написанные красивой арабской вязью, как оказалось священных книг, но содержание сур Корана, во многом совпадавшее с положениями Ветхого Завета, абсолютно не волновало наши умы, хотя в дальнейшем между нами частенько возникала полемика по вопросам истории религии.
    А в данном случае, понимая, что наше дальнейшее углубление  в лабиринты разрушенного города может быть опасным, вернулись к ожидавшему нас бронетранспортёру и продолжили движение в Самархейль.
По пути завернули на аэродром, где в одном из модулей нашёл Николая Белякова, знакомого ещё по службе в Союзе, лётчика. Очень тепло встретились, пообщались. Я ещё поинтересовался по поводу очень сильного кисло-сладкого запаха, “бьющего в нос” сразу при входе в помещение. Улыбнувшись, он показал на большую зелёную “кастрюлю”, как потом оказалось - контейнер из-под мин, используемый лётчиками для приготовления браги. Оказывается, такие ёмкости были почти в каждой комнате. Периодически, при обходах командования они исчезали, а потом снова появлялись на своём месте. Предложил снять пробу. Мы не отказались. В дальнейшем мне ещё неоднократно приходилось встречаться и контактировать с Николаем, причём, иногда в самых экстраординарных ситуациях.

   Один из мобильных постов радиоперехвата был развёрнут в районе расположения артиллерийского дивизиона из состава 66-й бригады у плотины на реке Кабул близ кишлака Дарунта. Там ещё в 1964-м году Советским Союзом была построена ГЭС, вырабатывавшая электроэнергию и в период ведения боевых действий, хотя и в меньшем количестве. Дорога к нему вела через город Джелалабад, вдоль реки, по левому берегу которой находились древнейшие  культовые сооружения доисламской эпохи в виде большого количества полукруглых ниш, рядами выдолбленных в скальных породах.
   Приехав на заставу, угостились жареной рыбой, выловленной в водах водохранилища и предложенной артиллеристами. Очень вкусно! Похвастались, что ловят с помощью электроудочки, изготовленной из подручных материалов, хотя сам процесс нам наблюдать не довелось. Правда, я тоже попытался порыбачить, бросил гранату в один из близлежащих омутов, приготовился собирать рыбу, но… кроме пузырей ничего не всплыло. Всё было бы хорошо, но пока мы с А.Сидоренко фотографировались на фоне стройных кипарисов, “отличился” С.Морозов, подстреливший, метров за пятьсот, из “Утёса” (крупнокалиберный 12,7 мм. пулемёт) ничего не подозревавшую корову. Конечно, солдаты - артиллеристы её быстро привезли и разобрали “на запчасти”, однако крупных неприятностей местным командирам избежать не удалось.