Глава I Ургунская операция
Едва закончился месяц со времени моего прибытия в Афганистан, как в октябре 1984г. состоялся первый выход с маневренной группой в район планируемого ведения боевых действий. Получив приказ прибыть в распоряжение начальника разведки оперативной группы войск, в установленное время прибыли в район сосредоточения и заняли место в колонне. И таких колонн было несколько.
Бронетехника, аппаратные связи и управления, самоходные и буксируемые артиллерийские системы, транспортные машины, груженые боеприпасами и продовольствием, автоцистерны с водой и топливом вытянулись на несколько километров. У нас из техники – бронетранспортёр и аппаратная на базе Газ-66.
Вместе с нашими войсками двигались и части правительственной армии. С удивлением обратил внимание, что открытые кузова грузовых машин были до отказа забиты блеющими и мычащими животными. Более опытные товарищи подсказали, что вместо тушенки афганцы везут живой скот, который не портится под палящим солнцем, а свежее мясо получают из него непосредственно перед приготовлением пищи.
В первые часы движения колонн произошло несколько подрывов техники. Оказывается, моджахеды были прекрасно осведомлены о планируемых действиях Советской Армии и соответствующим образом подготовились. Дорога к району планируемых боевых действий была буквально нашпигована минами, поэтому дальнейшее движение осуществлялось вне дорожной сети. А это – тучи мелкой, густой, всепроникающей пыли, защититься от которой было невозможно. Через несколько минут нахождения в пылевом облаке всё, и лицо в том числе, покрывалось серо-желтой маской. Узнать человека было практически невозможно. Единственное спасение – это боковой ветер, который на какие - то моменты позволял нормально дышать и смотреть. В светлое время суток над колоннами постоянно барражировала пара вертолётов Ми-24. Рокот боевых машин, пролетающих над головой, действовал несколько успокаивающе, сглаживая постоянное напряжение в ожидании “чего-то”,
Про возможность расслабиться и отдохнуть не могло быть и речи. Это уже потом - на обратном пути, пристегнувшись ремнём к БТРу, чтобы не свалиться во время движения, не обращая внимания на возникающую кое-где стрельбу, пытались хотя бы на ка-кое-то время, склонив голову на грудь, посидеть с закрытыми глазами. А пока, наслушавшись рассказов про опасности подстерегающие при движении по “зелёнке”, крепко сжимая в руках автоматы, напряженно вглядывались в окружающую темноту.
Расстояние в 200 километров до района планируемых боевых действий преодолели часов за двадцать. Естественно, такой марш не обходился без привалов. Их делали через каждые четыре – пять часов пути.
По прибытии на место, в зависимости от поставленных задач, войска рассредоточились, занимая свои позиции. Мы развернули свою технику буквально в пятидесяти метрах от ЦБУ (центра боевого управления) и командного пункта 191-го мотострелкового полка. Первым делом узнали, где находится полевая кухня, встали на котловое довольствие и только после этого вместе с С.Морозовым пошли к начальнику разведки 40-й армии полковнику Сапожникову. Задача была поставлена коротко и ясно – развернуть мобильные группы в местах расположения подразделений 191-го мотострелкового полка и действовать в его интересах.
Командир полка – сухощавый, немного сутулящийся подполковник встретил нас очень дружелюбно, поинтересовался нашими возможностями и, соответственно, ознакомил с оперативной обстановкой по своей рабочей карте. Параллельно вызвал начальника штаба полка для знакомства с нами и организации взаимодействия.
Таким образом, состоялась моя первая встреча с будущим генерал–лейтенантом, председателем Комитета Государственной Думы по обороне, а в то время – командиром 191-го мсп. подполковником Рохлиным Львом Яковлевичем.
Начальник штаба, к сожалению, не помню его фамилию, майор, небольшого роста, очень подвижный, но не имеющий никакого понятия в организации и ведении радиоразведки, тут же предложил развернуть один из постов на небольшой высотке, которую только что заняли передовые подразделения полка. Оценив по карте зону электромагнитной доступности, вежливо отказались. И не прогадали!
Прибывший на следующий день из данного района начальник разведки полка сообщил, что с моджахедами, чьи позиции находились на удалении пятидесяти метров, иногда приходилось схватываться врукопашную. Противник очень грамотно вёл боевые действия, максимально приближаясь к боевым порядкам наших войск, что исключало возможность применения артиллерии и авиации в целях поддержки пехоты. Известно, что в современных конфликтах более семидесяти процентов потерь наносится в результате действий артиллерии и авиации.
Однажды ночью полк был поднят по “тревоге”. Собравшимся на КП офицерам объявили, что в одной из соседних частей Афганской армии произошел бунт, причиной которого послужили неправомочные (мягко сказано) действия нескольких наших солдат в отношении местного населения. К утру виновников ЧП арестовали, что несколько снизило напряженность противостояния. Вывели из района боевых действий и взбунтовавшиеся подразделения. По словам военных советников и переводчиков, ра-ботавших в Афганской армии, нормализовать накалённую ситуацию было очень и очень сложно. Тем не менее, несмотря на происшествие, войска продолжали выполнение поставленных задач.
По окончании одного из разборов сложившейся оперативной обстановки, а они проводились по два, а то и три раза в день, на которых мы были обязаны присутствовать, командир полка посетовал, что боевые действия ведутся лишь на отдельных направлениях против небольших отрядов душманов, а целей, пригодных для нанесения массированного удара артиллерией нет.
“И куда делись крупные склады и базы моджахедов, указанные при планировании операции? Как же так получается? Неужели все боеприпасы, а это - десятки до отказа груженых автомобилей везти домой?” – его возмущению не было предела.
Пригласив меня к развёрнутой карте, попросил ещё раз показать направление на обнаруженную радиостанцию противника (в связи c условиями распространения радиоволн, получить уверенную “засечку” не представлялось возможным).
Выделив с допустимыми погрешностями сектор в 2–3 градуса, и обратив внимание, что ранее указанные цели находятся в стороне, вызвал начальника артиллерии…
Часа через два задрожала земля под ногами – начала “работать” гаубичная артиллерия. А ещё через некоторое время подключились приданные батареи РСЗО (реактивные системы залпового огня), сначала - “Град”, а затем и “Ураган”.
Всё кругом гремело, свистело и ревело. А из тучи образовавшейся пыли, догоняя друг друга, вылетали 5-и метровые ракеты и, оставляя за собой дымный шлейф, исчезали за горным хребтом.
Мои бойцы, следившие за эфиром, сообщили, что радист моджахедов, выйдя на связь, передал, что подвергается обстрелу, и прекратил работу. Естественно, данная информация была срочно передана на КП Рохлина. С этого момента интенсивность обстрела только усилилась… После такого огневого шквала все сомнения относительно возвращения с неизрасходованным боекомплектом окончательно исчезли.
Дальнейшие события развивались куда более спокойно. Оказывается, столь массированный обстрел принёс результаты. После проведённой авиаразведки и “зачистки” местности подразделениями полка была обнаружена хорошо замаскированная и надёжно защищенная, но уничтоженная нашей артиллерией, база моджахедов. Уцелевшее вооружение и боеприпасы мятежников ещё двое суток вывозилось вертолётами. То, что не смогли вынести, взрывали на месте.
Свободного времени появилось больше, можно было и в шахматы поиграть. Я, как большой любитель этой игры, на всякий случай взял их с собой. Партнёр нашелся быстро. С большим желанием сыграть несколько партий вызвался наш переводчик, лейтенант – двухгодичник по имени Рустам, выпускник Самаркандского университета.
К первой партии я отнесся слишком легкомысленно – “зевнул” ферзя и, естественно, проиграл. Понимая по ходу игры, что соперник уступает мне в мастерстве, пообещал выиграть следующие десять партий подряд, а Рустам, вдохновлённый победой, пообещал съесть боевой патрон, если такое случится. И случилось! Я выиграл последующие десять партий. Как не отговаривал своего товарища не делать этого, ничего не получилось. Упёртый же народ эти “южные национальности”. Он не нашел ничего лучшего, как взял 12,7 мм. патрон из выставленных напоказ трофеев и, вооружившись пассатижами, принялся вытаскивать пулю. Хорошо ещё, что боеприпас был бронебойно - зажигательный, а не разрывной! “Победив” снаряд, высыпал из гильзы порох (целая пригоршня) на уже приготовленный и намазанный маслом кусок хлеба, прикрыл его сверху ещё таким же кусочком и скушал, запивая чаем из термоса. На мои просьбы и увещевания прекратить безумство, был один ответ: “джигит сказал - джигит сделал”. Но когда он напильником срезал медную оболочку пули и высыпал на ладонь алюминиево – магниевую пудру (зажигательная смесь, находящаяся между оболочкой и стальным сердечником) с желанием проглотить и эту отраву, я не выдержал и, набрав воздуха, просто сдул её с руки. Пообещав, что следующие десять или даже двадцать партий он обязательно выиграет, а предыдущие десять партий выиграны мной совершенно случайно, наконец-то получил согласие прекратить “патроноедение”. А впереди, кроме металла, который Рустам планировал переработать в порошок напильником, был ещё капсюль и запрессованный трассирующий состав – весьма несъедобные элементы. К сожалению, а может и к счастью, в дальнейшем возможности сыграть в шахматы нам не представилось.
После осмотра трофеев прилетевшим на вертолётах командованием 40-й армии было принято решение о завершении операции и возвращении войск к местам постоянной дислокации.
(По официальным данным крупнейшую базу складирования вооружений обнаружил сам подполковник Рохлин Л.Я., когда вертолёт, на котором он летел над районом боевых действий, подвергся обстрелу из крупнокалиберного пулемёта).
По прибытии в Кабул пошел с докладом к командиру полка – подполковнику Ведутенко.
Отряхнувшись от пыли, покрывавшей меня толстым слоем, небритый – с двухнедельной щетиной (кожа обгорела на солнце и бриться было невозможно) вхожу в его кабинет, а там - начальник штаба Жансугуров. В отполированных до зеркального блеска хромачах, холёный и отутюженный, чисто выбрит и с запахом одеколона, он решил, что я сначала должен привести себя в порядок, а уж потом докладывать о результатах выполнения боевого задания. Ведутенко его прервал, выслушал меня, пожал руку и, сказав “спасибо”, отправил отдыхать.
А уже через несколько дней мы – несколько офицеров и два десятка солдат сформированного 799 ОРТЦ, имея при себе личные вещи, оружие, уже сидели на борту транспортного Ан-26, вылетавшего по маршруту: Кабул – Джелалабад.