Как рождается чувство? Откуда оно приходит? Что делает миг событием?
Накануне Ксюша грезила о принце, но не помнила ни грезы своей, ни ее содержания. И в этом нет ничего удивительного, мы часто на сон грядущий предаемся мечтам, не предавая им значения. Накануне и Ильюша бредил о принцессе и помнил это. Мечты этих двоих сильно отличались друг от друга, но в сути были одно. Легкая невесомая фантазия Ксюши о добром, красивом, ласковом, который вот - вот появится и заберет в свое королевство, убаюкала девушку, словно колыбельная матери. Злое и контрударное намерение Ильюши сыскать преданную, верную, нежную не помешало парню крепко уснуть.
Утро их встретило объятиями привычных забот, ничего не суля и не предвещая: ни чуда, ни счастья, ни слез, ни роз. Они встали, очнулись, оделись, собрались, как и всегда не помня вчерашних себя. И спеша на работу, они не подозревали, что случатся друг для друга, всего лишь несколькими часами спустя. Поднимаясь лестницами, проходя коридорами, усаживаясь на рабочих местах, они улыбались, шутили, смеялись и не замечались такими же, как и они, людьми, обратившимися на ближайшие восемь часов в коллег.
Поправляя бумаги, наливая кофе, проверяя почту, ассистент директора Ксения Веретено лениво просыпалась, но бешеный, или как часто говаривала девушка собачий, рабочий ритм заявлял на нее свои права. Была ли Ксюша красавица? Да, нет, пожалуй, но, пожалуй, да. Она не была рыжей и лица никогда не касались веснушки, но что-то было в ней такое хитрое и озорное, за что частенько ее звали Лисой. Не высокая, не худая, не болезненная, не томная, не злобливая, не болтливая, она вполне могла бы составить чье-то счастье или горе.
Закрывшись в серверной, специалист по информационным технологиям Коверин Илья по обыкновению первые полчаса досматривал сны. Был ли парень красавец? Глупый вопрос, конечно же, да. Злые женские языки за глаза звали его Малыш АйТи, в сердцах Вини Пух, в гневе – Лопух, при просьбах – Илья, и часто это имя было на повестке дня.
- Что наш Малыш? Все еще сохнет по Стерве? – интересовалась зачем-то главбух. – Бедняга, совсем исхудал Вини Пух. Впрочем, это понятно, Катька ему не чета, - завистливо и злорадно вздыхала она. – Зачем ей этот Лопух, ни кола – ни двора.
Ксюша обычно молчала и опускала глаза, не нравилась девушке подобная болтовня.
- О, Илья! Опаздываешь, как всегда? – кокетливо возмутилась директор. – Все собрались? Что же приступим, - и, войдя в роль, открыла планерку. – Илья, сегодня до обеда необходимо записать аудиоролики, тексты возьмешь в маркетинге. Екатерина Васильевна задерживается, но к одиннадцати подъедет, тогда и запишите.
Коверин молча кивнул, пряча глаза. Он знал, что над ним постоянно смеются все за глаза.
- Когда у нее свадьба? – шепотом спросила главбух у кадровика.
- Через три месяца, - оживилась та. – Знаешь, какая у ней фамилия будет? Сосунова…
- Работает девочка... молодца, - шепотом заметил зам.
И так изо дня в день, из месяца в месяц, вот уж не первый год… все они знали другого лучше, чем себя.
- Ксения, поможешь с роликами? – спросил Коверин, выбрав, как думалось ему, самого безобидного человека в этом муравейнике. – Мне нужен твой голос, - улыбнулся он, не понимающему взгляду девушки.
- С удовольствием, - отчего-то по-детски бурно обрадовалась Веретено.
И через два часа Илья пригласил ее в конференц-зал. Отложив дела, Ксения встала и, отстучав торопливую дробь в коридорах, тихо вошла, закрыла тяжелые двери. Парень настраивал оборудование.
- Мне куда? Туда? – спросила, указав на микрофон.
Не отвлекаясь на ассистента, Коверин молча кивнул, но не выпускал девушку из вида. Одна уже путалась в проводах, довольно. Ксения оглянулась и по-детски поджала губы, словно решаясь на что-то. Обходить длинную череду столов не хотелось, отчего, игриво подскочив, она плюхнулась на середину стола и, закинув выше головы ноги, резко перемахнула на другую сторону. Правая бровь Коверина против воли поползла вверх, сам же он нахмурился. В памяти всплыли красивые сильные холеные и властные ноги Екатерины Васильевны, но впервые они оказались здесь не уместны. Ксения же, словно школьница, села на стул и принялась сосредоточенно разглядывать свои ногти, успев устыдиться своего поступка. «Это все само! Все само! Это не я! Но ведь подумает же чего-нибудь», - огорчилась за себя девушка и смущенно притихла.
Илья не спеша настроил оборудование, степенно обошел столы и ясно для себя отметил отсутствие дерзкого, бросающего вызов взгляда, которого ждал от Веретено. И это вдруг обернулось приливом неизъяснимой нежности, как благодарность за скромность и уважение к нему. Больше двух лет они работали вместе, виделись, говорили, шутили, молчали, что-то решали, но все это было мимо. Сейчас же, от стула к стулу, от стола к столу, ему западал в память каждый шаг, который приближал к Ксении, что молча и спокойно сидела, разглядывая колечко на среднем пальце.
Ксения же вся внутренне подобралась, недобро чувствуя, как медленно и вальяжно приближается Коверин. Репетировала презрительный и холодный взгляд, чтобы ответить на прогнозируемое хамство, с которым, как правило, она тут же сталкивалась после подобных своих выходок. Эту детскую непосредственность ей было трудно контролировать, не смотря на возраст. В пятнадцать лет она удивлялась, в двадцать – еще болезненно не понимала природы обидной развязанности мужчин, считавших ее доступной. В двадцать пять - она уже злилась… злилась на себя за эту игривость.
Илья подошел и сел рядом. Ксения, предвосхищавшая какой-нибудь плоский юмор или комплимент, отчетливо слышала каждый звук: шаг, движение кресла, скрип его обивки под тяжестью грузного тела, движение вперед, щелчок, шорох…
- Вот тексты.
Веретено вздрогнула. Коверин от неожиданности тоже.
- Холодно?
Ксения оставила свои руки в покое и посмотрела на Илью. Ей улыбнулись, тепло и заботливо. Она отрицательно покачала головой и опять же против воли одарила парня озорной и признательной улыбкой удивления. «Господи, и почему я раньше не замечала какой он красивый, добрый, большой, мягкий?» - спешно отворачиваясь, вдруг подумалось ей.
И в этот миг время изменило своему привычному ходу: оно одновременно замерло и полетело с головокружительной скоростью, когда эти двое настороженных, не раз обманувшихся романтиков утратили защитную отстраненность и расцвели, раскрылись, словно цветы, интуитивно почувствовав в другом отражение себя. Они не произнесли ни одного слова, не обменялись ни одним взглядом, не попросили ни одного подтверждения этому странному родившемуся ощущению другого – все это было пустое и лишнее, пошлость, которая разрушила бы вдруг случившееся чудо.
Илья, сидевший чуть позади девушки, не мог отвести взгляда от ее шеи и с трудом подавлял игривое желание прикоснуться к ней, замереть и вдохнуть, вобрать в себя женский запах. Какая-то щенячья давно позабытая радость переполняла его и разливалась теплом внизу. Ксения старательно начитывала тексты и, не замечая за собой того, выгибала спину, словно ласкающаяся кошка, что до отчаяния страстно желала почувствовать тепло чужого дыхания на своей шее и замереть так.
Но вот тексты были записаны…
- Это все? - нехотя спросила она.
- Да, спасибо большое, - невозмутимо подтвердил Коверин.
Вздохнув, поднялась. Не оглядываясь, нарочито медленно пошла вдоль длинной череды столов конференц-зала, каким-то непостижимым образом видя каждый свой шаг, словно наблюдала со стороны, ясно и болезненно осознавая, что что-то в этот момент остается навсегда позади. Илья принялся зачем-то прочитывать тексты, понимая, что видит не буквы, а уходящую Ксению. Чудо неизбежно растворялось в набегающей суете привычного времени, оставляя после себе какое-то пронзительное невысказанное и, может быть от этого, немного горькое ощущение счастья.
У дверей Ксения обернулась. Илья в тот же момент посмотрел на дверь. Их взгляды встретились и, не зная, что сказать, они улыбнулись, смущенно и заговорщицки.
- Спасибо, - нашелся Коверин.
- Пожалуйста, - кивнула Веретено и скрылась за дверью.
Они разлетелись, словно пушинки одуванчиков на ветру, и с работы ушли в тот день так больше ни разу и, не увидев друг друга, но в мыслях остались неразлучны. С кем-то разговаривая, что-то делая, куда-то спеша, о чем-то переживая, они помнили друг о друге, словно частицей себя пребывали не в себе. И засыпалось им в тот день легко и безмятежно, и греза у них была одна на двоих.
На этом бы следовало закончить, но можно и продолжить…
Следующим днем они проснулись и испугались. Да, именно испугались. Испугались того, что случилось накануне, что лишило их себя и привычного одиночества, что заставило их снова открыться навстречу другому и при этом не лишило ни рассудка – ни памяти. И они стали избегать друг друга, но… и искать: ловили взгляды, ревниво присматривались, настороженно прислушивались. Они понимали, можно сделать вид, что ничего не произошло… и поступали так. Но знали и обратное, что-то изменилось в них и теперь саднило от неисполненности.
Дни уходили. Родившееся, но так и не случившееся чувство стало забываться, но впрочем…
- Ксюш, поможешь мне? – буднично спросил Коверин.
- В чем? – насмешливо поинтересовалась Веретено.
- Мне нужен твой голос, - улыбнулся Илья, - самый лучший голос из всех.
- Конечно, - расцветая мягкой и ясной улыбкой, отозвалась Ксения.
2011 г.