Смирение

Владимир Булюкин
Эссе по собственному стихотворению «Не вера нужна, а смиренье»   

 Пожалуй, самое затёртое, уже почти потерявшее смысловую остроту и чёткую нацеленность, или скорее заряженность энергией слово на земле – слово «вера». К этому слову прибегают к месту и не к месту как к какому-то общепризнанному, не требующему дополнительных разъяснений понятию. Предполагается: веришь – значит спасён. Уже нет проблем, уже можно расслабиться. И, действительно,  слово «вера» в таком общеупотребительном виде способно всё безусловно покрывать, всё чётко свести к общему знаменателю, давать непререкаемые ответы, и даже всех подчинить, почти поработить.
    А ведь это уже реально опасно. И человек, одевшийся в панцырь такого поверхностного понимания веры – уже даже не человек, а робот, искусственный интеллект, функция. Живое в нём куда-то девается, растворяется без следа, или, скорее, омертвляется под железобетонной пятой этого уже практически подавляющего слова. Можно сказать, живой труп.
     Куда же деваться нам, христианам, связывающим со словом «вера» свой путь, направление жизни ко Христу, откликающихся на голос совести внутри нас?  Ведь скованность, окаменелость, заторможенность не лучшие качества для продвижения в духовной жизни.
     Пытливое сердце бьётся в томлении. Ищет выход, ищет хоть какую-то возможность преодоления этого мощного гравитационного поля такой «зажатой» веры, ищет выхода в бесконечный космос свободы, в межпланетное пространство любви. И выход есть! Создание противоположного поля, позволяющего нейтрализовать разъедающее воздействие несвободы. И это внутреннее поле, пребывающая в нас колоссальная энергия выражается в слове - смирение. В нем сокрыта уникальная возможность сбросить груз ненужных забот, тяжёлых воспоминаний и освободить сердце для принятия спасительного лекарства прощения всех и вся. Именно смирение позволяет обрести бездонные внутренние ресурсы для огромной силы ускорения. (Ускорение, в данном случае, самое главное условие для приобретения твёрдого и непоколебимого ощущения присутствия Бога в том безжизненном пространстве, где мы обитаем. Ускоряться надо пока не поздно здесь, на земле. Там уже это будет невозможно.) Неистовая устремлённость в Небо - абсолютно необходимое условие решительного прорыва. На самом деле, только эта неистовость и открывает желанные врата Царства Небесного.

     Не вера нужна, а смиренье –
     Открытое сердце Творцу.
     Мы только Его продолженье,
     Душою стремимся к венцу.

    Да, собственно, по христианскому учению душа человека – Невеста Христова. В чудесном слове «Невеста» сокрыты непостижимые глубины. Невеста погружена в бесконечные мысли о Женихе. Она не видит ничего вокруг. В слиянии с Ним смысл её существования. А место встречи Жениха и Невесты в храме Смирения. Потому что сам Христос Спаситель – суперсмирение.  Святой же Дух «иже от Отца исходящий» полностью пронизан всепоглащающим смирением и бесспорно является Божественным полем взаимопроникновения в смирении Отца с Сыном.
      Мы же, христиане, мыслящие Троицей, попадая в это поле Тройческого единства в смирении приобретаем искомую лёгкость, спокойствие, тишину.

     Невесты Христовы, как ласточки,
     Людские сердца – огоньки.
     Мерцают, искрятся и ластятся,
     Бьют крылышками – мотыльки…

     В этих огоньках смирения и есть залог оживления в вере. Думается, и сама святость предполагает умение найти в себе силы подавать через искрение, умаление себя сигналы Творцу, что мы здесь, мы Его чада. И оттого и ластимся, и бьёмся мотыльками, чтобы Он нас нашёл. Тоска по Жениху снедает нас, обжигая необжигающим огнём.

     И кружатся в круге смиренья,
     И ждут в нём уюта, тепла,
     И прочь исчезают сомненья,
     И будущность только светла!

     Да и о каких сомненьях можно говорить, когда душа Невесты получает ясные весточки, неоспоримые свидетельства от Жениха в Его верности, в твёрдом и чётком желании принять облачённую в прекрасное платье смирения Невесту. Ведь подобное притягивается к подобному. И пред лицом будущего венчания осветляется жизнь Невесты, приобретает сказочные краски, растворяется в Нетварном свете Жениха, становясь одним целым с Ним, одною вечной судьбою, одним вечным дыханием, одной вечной жизнью!