Саша вышел из метро и плёлся по Петровке, в сторону Столешникова. Ещё с вечера шёл пушистый, словно манна небесная, снег. И здесь, в центре города, он казался инородным телом, хотя и покрыл собой за ночь все улицы, и дворы.
Саша радостно сгребал его своими теплыми, зимними ботинками, словно играя с ним таким образом. Проходя мимо прокуратуры, он увидел, что там, несмотря на то, что всего половина восьмого утра, весь снег расчищен, и в сторонке стоят, попыхивая сигаретками, двое дворников, закинув свои широкие, натруженные лопаты, за спину. Но, по краям чистого участка недавно выложенной, Собянинской плитки, набросаны свежие сугробы. Они как бы ограничивали территорию власти, начинаясь и заканчиваясь аккурат, по краям «принадлежащего» прокуратуре тротуара.
Саша врезался обувью, как паровоз, на полном ходу, в снежный вал, и с клубами, состоящими из хлопьев белого, пушистого снега - пробил его.
- Куда вы ногами сгребаете!? – угрожающе окликнул его один из двух дворников, стоящих метрах в пяти от края только, что расчищенного участка.
Сказав это, он смачно харкнул себе под ноги, и нежно взяв своего напарника за пояс, пошел в сторону калитки, возле которой стоял полицейский, вероятно охраняющий прокурора от покушения за всю прежде проделанную им работу. Дворники прошли на территорию, чтобы сдать «оружие» по расчистке белого, словно сама невинность снега.
День начинался нервно, хромая и спотыкаясь. Но, Саша знал, что постепенно, шаг за шагом, его походка разойдётся.
Поднявшись к себе на этаж, он набрал полный чайник воды из кулера, включил компьютер, и присел подле него, на стул; в ожидании свежего чая. Он думал о новом дне, о том, что в Москве всё изменилось, и как ему теперь в этом жить. Думая так, он заварил себе чаю, и принялся его пить, будучи ещё сильно горячим, обжигающем губы и рот, словно бы стараясь тем самым забыться и представить себя где-то в другом мире, где нет грусти, отчаяния, и ненависти.
Так прошло какое-то время. И, судя по тому, что открылась дверь и пришёл Сергей, время не малое.
- Привет, Сергей, - поздоровался Саша с приходящим позже него на работу, Сергеем.
- Ну, как всё прошло? – сходу, поинтересовался он, словно ни на минуту, не выпуская из своей головы Сашин поход на телевидение.
- Замечательно! Ты знаешь. Я думал, что буду страшно комплексовать, но комплексовал не очень сильно. В итоге – на троечку.
- А, где это можно будет посмотреть? – спросил Сергей.
- Ты знаешь, я их спрашивал вчера, но они говорят, что все через день выложат у себя на сайте канала, правда могут и сегодня к вечеру.
- А как вообще всё было? – не унимался Сергей.
- В целом очень демократично. Я даже и не ожидал от них такого безразличия ко мне. И это собственно больше всего и понравилось.
- Дополнительных вопросов не было?
- Нет, Сергей, скорее даже те, что мне выдали заранее, были произвольно перемешаны, и звучали, как перекрёстный допрос со стороны двух ведущих. По принципу, кто первый из нас ответит, остальное уже чистая импровизация. И знаешь, что самое интересное я понял?
- Что же?
- А то, что мы тут никому не нужны. Сидим всеми забытые и невостребованные. Даже Победнов, с которым вместе были на эфире, не знает о нашем с тобой существовании. Он рассказывал мне о нашем институте, так, словно это какой-то другой мир.
- Как это, я не понял, - переспросил Сергей.
- А вот так вот. Дело в том, что весь наш институт для него представляется только в виде тех людей, о которых мы практически ничего не знаем, которых взяли на работу пару лет назад, и уже на другие, большие зарплаты. Но ведь я видел их уровень проектов. Да, он не хуже нашего, но чем же они лучше нас? Наше руководство сделало всё так, что о нас никто, ничего не знает. Мы превратились в балласт для своего же корабля.
- Ну, как ты сам понимаешь, балласт для корабля, это не так уж и плохо. Без него он перевернется, - улыбнулся Сергей.
- А, кому нужен теперь этот, некогда такой быстрый и остойчивый корабль, который сейчас еле передвигается даже на спокойной, как стекло глади океана. Да и к тому же он полузатоплен. И только на верхней палубе сидит кучка хорошо пристроенных и не ведающих о том, что происходит в трюме – людей!
- Не переживай. Наш век прошел. Но. Поверь мне, это не стоит того, чтобы из-за этого расстраиваться. Ведь те, кто наверху, вместе с нами пойдут ко дну, если что случится. Спасательные шлюпки давно проданы, или разломаны на дрова.
- Хорошо сказал, - со вздохом, согласился Саша.
- А так и есть.
- Весь мир давно ушёл куда-то далеко вперед, и мы, специалисты теперь просто мешаемся у них под ногами, не давая делать весь тот бред, пытаясь ещё хоть что-то спасти. Эти управленцы, перескочив через несколько должностей подряд, своим прыжком уничтожив все промежуточные, загнав людей в рабство, заставили мир задуматься о том, надо ли вообще всё это сейчас человечеству. То, что было наработано десятилетиями и теперь уничтожено, гораздо проще выдать за ноу хау и присвоить себе все эти «открытия», внедряя заново, неумело и с ошибками, - продолжил Саша.
- История продолжается. Так было всегда. Так происходит и сейчас. Вспомни тридцатые годы? В стране мало, кто остался, но те, кто всё же не убежал и по-честному пытался выжить, работая порою в неимоверно тяжелых условиях – были сломлены лагерями. А потом опять, из ничего, всё возрождалось вновь. Причем многое было открыто снова, по-второму разу. Так было всегда и так будет.
- А я теперь понял Сергей, что происходит в Москве…
Это раньше у людей ничего не было кроме идеи, жили в комуналках. Сейчас же у всех, что-то есть. У кого-то дача, машина, квартирка. Каждый хоть это, но боится потерять и трепещит, как осиновый лист на ветру. Народу раздали по конуре, которую никто не хочет терять и будет прятаться там. Плюс дали возможность покупать и конечно брать в ипотеку.
Представь, годы пахать и выплачивать за сраное место в небоскрёбе. Отказывать себе во всём терпеть и работать, идя по головам, теряя уважение друзей и родных.
Никто из них не пойдёт против, власти. Скорее всадит нож в спину. Чтобы ты не мешал им жить в конуре. И их теперь миллионы. Они приехали в город, чтобы сделать нас. Чтобы всем доказать, став успешными, что они смогли. И на тебе! Кто-то хочет им помешать! Да они страшнее Росгвардии Так как та выполняет команды и как робот, а эти люди сами по себе, кто во что горазд. Они будут работать до конца и улыбаться лицемерной улыбкой.
И если ты станешь преградой – убьют.
- Да Саш, Москва теперь рай для успешных. Но, таких институтов, как наш больше не осталось. Скоро и нам конец.
- Им строят все эти новые кварталы, окно в окно, и они спасаются из умирающей России, оседая в современных, но неминуемо превратящихся в скорое время в гетто новостройках.
- Ты наверно прав Саш… Скоро здесь будет тяжело с работой. Да и вообще опасно жить, таким, как мы.
В беседах, незаметно прошёл их день, так, как работы у них пока не было и в институте, наступило, боюсь, что уже далеко не временное затишье. Возможно оно настало перед очередной бурей сокращений, и реорганизации, потерявшего уже видимо навсегда свою структуру -рабочего коллектива.
- Понимаешь, этот Толя Победнов, с которым мы были в эфире, очень интересный человек. Посмотри его фото, в интернете есть наверняка. Мне показалось, что ему вообще наверно лет тридцать шесть, не больше. Он делает дело. Пускай и в новых рамках понимания всего рабочего процесса, пускай и, не зная рабочего проектирования, но ему удалось остаться у руля. Видимо надо уметь принять, все условия, диктуемые обществом, чтобы сохраниться в нем! Но это прямой путь к деградации… - сказал Саша.
- Вот этот? – спросил Сергей, найдя его фото в интернете, и показывая на монитор своего компьютера.
- Да, этот, - подтвердил Саша.
- Ему сорок два года.
- Да? Надо же? А выглядит очень молодо.
- Ничего, сейчас быстро на убыль пойдет, - успокоил Сергей.
- Понимаешь он очень толковый. Но, всё же чем-то напоминает мне Мишулина. Помнишь этого безкомпромисного ТПУшника? – спросил Саша.
- Да, ему архитектурное бюро досталось от отца. Да, собственно. Вот, посмотри сам. Тут про отца написано, что они вместе работают. Точнее, видимо его отец, как серый кардинал, приводит ему своих клиентов, – начал расследование Сергей.
- Да разве это имеет какое-то значение? Дело же не в этом, а в том, что он на плаву и востребован. Он не разочаровался только потому, что не задумывается, - сделал вывод Саша.
- Еще бы, разочаруешься тут, когда работы вал, и вся коммерческая, не то, что у нас было в последние годы. Один муниципальный заказ. Мы для своих же руководителей при этом превратились в рабов. Точнее не просто в рабов, а в серую, никчемную массу, за исключением тех новых, которых взяли на другие деньги. Вот им почет и уважение. Они не мы. Они не терпят унижения, и сразу бегут. А мы терпели, вот и позволили все это с нами сделать!
- Не надо Сергей. Это уже просто слова. Позволили, не позволили. Кому это теперь нужно? Кто-то же должен был делать всю муниципалку? Не делать же её этим прикормленным блатным, придворным творцам? Сам понимаешь, - сказал Саша.
- Да, им это не положено. Они засветились, а мы нет.
- В том-то всё и дело. Но, я больше не хочу об этом. Прямой эфир раскрыл мне глаза на то, что о нас думают со стороны. И все эти мысли навязаны окружающим, что поразительно – самими же нашими руководителями, которые в своё время на каждом углу кричали о том, что у них одни уроды, и шумно, во всеуслышание объявляли конкурсы по всему миру, заключая договора на разработку концепций с кем угодно, но только не с нами. Нам же доставались только их объедки. С таким, ненавидящим своих же подчиненных, руководством, далеко не уплывёшь. Работая от всей души, и стараясь чего-то добиться в жизни, познавая новое, мы, словно попали колесами своих низких, скоростных, устремленных в будущее машин, в склизкую грязь, и буксуем там, облепленные ею и забытые, пока те, другие, обгоняют нас, на своих новеньких, чистых внедорожниках.
- Саш, смотри! Я нашел сайт канала «Вечерняя Москва». Подожди… Подожди… Нет, пока ещё не выложили ничего. Наверно завтра выложат?
- Где? Покажи? – подошел к его монитору опять Саша.
- Кстати, а знаешь, как это все называется, оказывается? - сказал Сергей.
- Что это? – не понял Саша.
- Не прямой эфир, а вот читай сам – сквозной эфир. У вас вчера был сквозной эфир, - докопался до сути, как любил делать во всём, Сергей. За это Саша его очень ценил.
- То-то я думаю, где же меня так вчера просквозило? - пошутил Саша.
- Продуло? Тебя продуло? – спросил Сергей.
- Да, я в переносном смысле. Я хотел сказать, продуло новой информацией. Точнее ветром сквозного эфира, нагнало новые мысли, которые открыли на многое глаза. Сначала мне казалось, что я как-то развеюсь, отвлекусь от рутины последних однотонных, и скорее даже просто серых дней, но потом понял, что многое узнал вчера. Что это мероприятие, дано было мне не только для разнообразия и, что совершенно уж точно, не для какого-то толчка в продвижении куда-то. Скорее, ради пинка сзади, только лишь для того, чтобы я наконец-таки понял, что произошло в мире. А когда понимаешь это, начинаешь постепенно действовать, зная, как именно нужно бороться со злом, окутавшим нас так плотно, - ответил ему Саша.
- Не спеши делать выводы. Бороться бесполезно. Просто ляг и отдохни ещё пару лет. Всё встанет на свои места, поверь мне, - успокоил его Сергей.
- Нет Сергей. Вот, к примеру, возьмём медицину. Что далеко ходить? Заведующая поликлиникой с мёртвыми глазами, или министр здравоохранения – это же ужас, какой-то! Я бы к такому днём не подошёл, если бы не дай Бог заблудился. Лицо пустое, глаза мёртвые, подбородок мужественный.
И ведь расскажешь кому-нибудь об этом, так тебе ответят: - «Слушай, чего ты вечно так переживаешь из-за этого. Не наше это дело. Вот я не думаю об этом и живу хорошо. Без проблем!».
То есть понимаешь – это наши с тобой проблемы. Что руководство состоит из неучей и делитатнтов, готовых выполнить любой приказ сверху. А всем остальным хорошо. Они в раю. А мы с тобой плохо живём, только потому, что на нас повесили всех этих негодяев.
Причём мы и не сопротивлялись в своё время.
- А знаешь, я был не прав, когда критиковал твою бороду вчера. Она неотразима! Да ещё и с клетчатым пиджаком, просто картинка. Только вот зря ты её так нервно теребил все время. Смотри, как только ты берешь её всю в правую руку, вытягивая вниз, камера сразу же уходит с твоего крупного плана и перескакивает на бритое лицо Толи, - вдруг, по прошествии часа с небольшим, сказал Сергей.
- Они выложили эфир!? – догадался Саша.
Сергей прибавил звук в своем компьютере, и Саша сразу понял, что он смотрит запись вчерашней передачи.
Саша подошел к нему и мужественно стал вместе с ним смотреть на себя в телевизоре.
- Наверно всё же, где-то на троечку? – предположил Саша.
- Да, не более, - согласился Сергей.
- Что-то у меня сердце болит. Ночью лежал на левом боку. Сильно болело, - сказал Саша, непроизвольно массажируя себе правой рукой грудь и добавил. – Сейчас к зубному пойду. Меня не будет два с половиной часа.
- А почему же ты тогда к зубному идешь, если у тебя сердце болит? – невозмутимо, спросил Сергей.
- А потому, что я решил подступаться к нему издалека.
- А понятно. То есть решил начать с зубов, - констатировал Сергей.
* * *
На следующий день была суббота. Саша проснулся рано и пошел на лыжах в лес. Надо было вышибать клин клином, выгоняя всю эту налипшую на него простуду сквозного эфира.
Дело в том, что он не мог ходить на лыжах поздно, из-за этого он начинал комплексовать. Когда лыжня превращается в трамвайные пути.
Дело в том, что пару недель назад, когда в Москве еще лежал снег, выпавший случайно, перед самым новым годом, Саша решил воспользоваться этим сиюминутным счастьем и вышел из дому. На лыжах, так же рано.
Лыжни не было, точнее, она, конечно же, существовала, но при этом вся была завалена деревьями, поваленными несколькими, прошедшими ещё летом – ураганами. Пробираясь между деревьями, Саша понял, что это не лыжная прогулка, а какой-то ад, к тому же, несмотря на то, что на улице было минус двенадцать градусов, из - под лыж все время выступала какая-то гнилая вода, и пахло болотом. Объезжать весь этот валежник не было больше сил. Нет, в следующий раз, я пойду по другому маршруту, проложенному километра на два в сторону. Подумал Саша.
Через полкилометра он упёрся вдруг в какое-то заснеженное поле в лесу. Перед ним стояла табличка с надписью крупными полуметровой высоты, буквами - «Лес посажен», а уже где-то внизу, под ними, еле виднелось маленьким шрифтом – «в мае 2018». То есть прошлой весной. Но, ни лыжни, ни тропинки нигде не было. А ведь это, как раз то место, где ещё год назад он встретил лося, и тот смотрел на него не как на врага, а скорее, как на дерево – частицу того леса, в котором он жил. Конечно он, да и никто не мог тогда подумать, что весь тот лес будет зачем-то и кем-то уничтожен, только для того, чтобы его посадить вновь. А может быть то не просто посадка, а только табличка с указанием оной, а на самом деле это один из многих, изощреннейших способов заморочить голову обывателям. Ведь совсем рядом, всего в двухстах метрах правее от нынешнего засеянного якобы чем-то пустыря - находится строительная площадка очередного жилого комплекса под названием «Измайловский лес». Какой абсурд. Может быть, такой плевок городского руководства в нас, простых жителей всего нашего гниющего, превращающегося в болото – города? Но, что бы ни было, как гениально, и с каким сарказмом произведена подмена леса на «пластины» многоэтажных жилых кластеров, составляющих из себя целый район под одноименным названием!
Саша развернул свои лыжи и пошел домой. Но, тут заметил, что из-под них везде проступает вода, не смотря на мороз, и некое подобие холма в этом месте.
Измайловского парка больше нет. Понял он. Зато есть реклама на станции Первомайская с лицами счастливых идиотов, купивших себе жилье в этом двадцати пятиэтажном сосредоточении монстров, покрашенных в разные цвета, в соответствие с новомодной установкой главного архитектора города.
Всё продано, а что еще не успели, за то идет страшная война, с настоящими трупами и, что самое интересное, пленных там не берут. Врагов уничтожают на месте, подумалось Саше.
Он шёл домой от леса с лыжами на плече. Теперь вся эта дикая и непостижимо ужасная возня, коснулась его ещё и дома, разрушив сначала всё на его работе. Нет мира на земле. Но мы можем сохранить его, видимо теперь только внутри себя. Больше нам не оставили ничего. А кто не способен на это, тот должен принимать всё, как есть, или погибать в катастрофе так и не смирившись с ней.
Наступили новые времена, неожиданно и не заметно поглотив все наши иллюзии. Всё произошло так быстро, что многие растерялись и потерялись в этом мире. Но надо выжить, и хочется верить в лучшее, и он будет делать для этого всё возможное. А остальное уже зависит не от него, а от промысла Божьего.
Открыв электронным ключом дверь своего подъезда, Саша, вызвав лифт, поднялся на свой этаж, вошел в квартиру и лег спать в тишине двойных стеклопакетов, забывшись на пару часов, и сосредоточившись на чём-то хорошем, приятно его убаюкивающем. Рядом спала его кошка Юка.