Оказавшись, наконец, в тихом лесу, все вздохнули с облегчением. Правда, лес был несколько странный – по мелким деревьям словно бы прошелся тот же ураган, деформируя их, ломая и пригибая к земле. Но сейчас тут было тихо, тепло и мирно. И светло – не от беснующихся молний, а от ласкового солнышка. Они быстро отогрелись и повеселели. Токт даже принялся напевать что-то про сапожок…
«По часу на каждый мир…» - прикидывал повеселевший Улиан. – «Даже если по два… Так можно добраться за полдня. Неплохо, очень неплохо!»
- Токт, а почему ты решил заделаться неформалом и заняться столь непростым промыслом? – продолжала, как ни в чем не бывало, интересоваться Элис.
- Потому же, почему и остальные. Это выгодно. – Токт оживился. – На госслужбе я был кто? Просто чиновник. На такого ни одна тынгирская девушка не посмотрит. Наши красавицы любят добытчиков, парней деловых и рисковых. А ваша делегация – это сверх-удача!
- Везде одно и то же, - вздохнул добродушный и домашний Гальс. – Девушки любят крутых и крутейших героев, которые готовы лезть в самое пекло и ловят опасности за хвост.
- Вопрос в следующем, - вмешался Буча. – Если путь опасен, то нам необходимо оружие. Вы представляете себе телохранителя с дубинкой или деревянной палкой в руках? Смешно! Где можно добыть что-нибудь стоящее? Может, ограбить проезжающих? То есть, проскакивающих? То есть, пробегающих? Ну, в общем, транзитников, вроде нас.
Буча был прав. Все задумались и долго шли молча.
- Очень просто, – сказала вдруг Элис с загоревшимися глазами. – Во-первых, можно соорудить томагавк. Ули, обтеши бытовым лазером несколько плоских камней, а затем срежь палки покрепче. Гальс, доставай свои универсальные бинты, Бурлюмисс, набери подходящих камней - я покажу вам, что такое праща. Буча, а ты наломай кольев и заостри их раскаленным краем походной печки. Неплохо также выстругать палицы и утыкать иглами от шприцов – это даже лучше чем настоящие дротики.
- Моя аптечка содержит только неприкосновенный запас! – пытался возразить доктор Гальс.
- Мы здоровы, и обойдёмся без ваших инъекций, Гальс. А вот без оружия – вряд ли.
Элис оказалась права, самодельное оружие пригодилось очень скоро, прямо в этом же лесу. Едва они углубились в заросли деревьев и кустов с причудливо перекрученными стволами и ветвями и прошагали три километра, как некоторые деревья вкруг них зашевелились. Первым метаморфозу заметил Гальс.
- Друзья, вокруг нас – враги! – завопил он, подскакивая и увёртываясь от назойливой ветки. – Бурлюмисс, хватай Элис! Бежим!
- Что ты несёшь? – недовольно проговорил Буча.
- Говорю вам, это не лес, это живые существа!
- Деревья – они, конечно, живые, - раздумчиво сказал Буча. – Но не настолько же, чтобы поднимать панику…
Тут ближайший «деревянный сучок» обхватил его плечо железной хваткой. Буча автоматически повёл плечами и «отмахнулся» палицей – раздался пронзительный визг. И в тот же миг на путешественников обрушилась целая армия сошедших с места «кустов» и «деревьев».
- Что это ещё за чудики такие? – прокричал Улиан, защищая Элис, которая, раскручивая пращу, не хуже Бучи отбивалась и отмахивалась от жёстких, корявых существ, непрерывно меняющих форму.
- Племя скрученных! – пропищал маленький Токт, ловко лавируя между ного-руками и руко-ногами.
Завязалась схватка со странными существами. Несмотря на яростное сопротивление, пронырливый Токт один из первых был схвачен и утащен в кусты. Элис без устали выхватывала припасенные гайки и метала в чудиков, без промаха побивая одного за другим. Но когда попался Токт, Элис завопила и бросилась следом, раскручивая пращу с таким рвением, что скрученные так и полетели в разные стороны. Остальные воины жалобно взвыли и бросили ношу.
Наши путники были сильными, умелыми и увёртливыми, но нападающих было слишком много, они непрерывно меняли форму, ускользая от удара, и делали неожиданные выпады когтистыми лапами, которые отрастали то тут, то там. Что особенно трудно удавалось защищающимся – это не давать себя окружить. Элис превратилась буквально в фурию, стреляя из пращи с невероятной скоростью и во вращении отбрыкиваясь от тех, кому удалось подобраться слишком близко. Руки и ноги Бучи мелькали с такой скоростью, что, пожалуй, и Элис могла бы ему позавидовать.
Гальс отбивался своим тяжелым медицинским чемоданчиком под прикрытием Улиана, который работал булавой сосредоточенно и методично. Ну, а Бурлюмисс просто подхватывал зараз по 2-3 «деревяшки», как презрительно обозвал их мысленно, и лупил друг о друга, пока какая-либо часть тела не отлетала от них с треском.
- Мы потеряем время, - крикнул Токт. – Надо уходить от них, иначе квадраты перетасуются, и карта станет недействительна!
- Уходите, ради всего святого, ваши Величества, - проревел Буча. – Я мигом управлюсь и догоню вас. - И он, широко расставив ноги, раскинул мощные руки с пуками острых пик, и принялся ожидать перерождения и приближения новой порции перекрученных древолюдей.
Строптивая Элис помотала головой, входя во вкус. К ужасу Гальса, она издала воинственный клич и снова ринулась в самую гущу, дабы окончательно расправиться с племенем скрученных. Бурлюмисс успел подхватить её под мышку и ускорился: - Спокойно, Ваше Высочество, надо оставить компашку для развода – я совсем не сторонник геноцида. А они – редчайшая из редчайших рас! И, возможно, совсем не собираются нас съесть, просто защищают свой дом от надоевших наглых вторженцев…
…Таким образом, путники лишились одного из своих друзей – телохранителя Бучи. Улиан подхватил Элис, а Бурлюмисс – доктора Гальса и Токта, который лежал, не подавая признаков жизни, и они помчались дальше длинными, затяжными прыжками к новому квадрату. И как только едва заметная завеса с тенями была прорвана, они сделали привал, чтобы отдохнуть и осмотреться. Токт к тому времени очнулся и выглядел достаточно бодро.
- Признавайся, ты знал? – накинулся на Токта перенервничавший за Элис Улиан. – Ты знал, что львиная доля миров опасна? Что из паломников мы превратимся в сталкеров?
- Во-первых, вы сами не пожелали ждать и отправились в путь, - возразил Токт, - несколько дней или несколько месяцев – разница значительна! Во-вторых, мы вроде бы неплохо размялись в бою. В-третьих, полоса миров нелегального маршрута нестабильна, и устанавливается только вблизи самого Ши, а само появление Ши на Тынгире обязано непредсказуемому скручиванию миров.
И Токт раскрыл ещё один вопиющий секрет. Собственно тынгирцами была заселена лишь половина Тынгира, а остальная половина заселилась, кем попало. И эти «кто попало» оказались на Тынгире самыми разнообразными и непредсказуемыми путями, причём занимали при этом территорию, куда большую собственно территории Тынгира. Тынгирцы, по природе своей не воинственные, не придумали ничего лучшего, как отгородиться от этого остального. Однако ухитрились присвоить себе славу местонахождения Гаартан-Ши и извлечь из этого выгоду – ведь они единственные ориентировались в этом хаосе из осколков миров.
- Что-то мне это напоминает… - задумчиво протянула Элис.
- Лично мне ты сейчас напоминаешь Золушку, - нежно сказал Улиан и поцеловал её в чумазую щеку.
- Скалу Фа, - пискнул Токт.
- Что – Скалу Фа?
- Напоминает. Дело в том…
- В чем? – Улиан зловеще придвинулся к нему.
- Скала Фа… притягивает к себе время от времени нестабильные миры…
В отличие от Элис, упоминание Скалы Фа каждый раз вызывало у короля бурю эмоций. Вот и сейчас он взорвался и схватил Токта за шкирку: - И куда теперь ты нас заведёшь, негодяй?
- Не заведу, а поведу, - пропищал Токт. - Вперёд, конечно. А что это будет…
Элис лишь усмехнулась и успокоительно положила руку на плечо мужа.
И они продолжили путь.
Когда открылся проход в следующий мир, Токт едва успел прошептать предостережение. Дверка в плоский тоннель, пронизанный сполохами и зарницами, оказалась такой низенькой, что им пришлось срочно встать на четвереньки, а затем и распластаться на плотной каменистой почве. С мощной палицей Улиану пришлось расстаться, и он едва не прослезился. Бережливый Гальс вытащил иглы и спрятал их до следующей схватки.
Здесь небо было таким низким и тонким, что им приходилось ползти по-пластунски. За тонкой небесной перегородкой, оказавшейся на редкость плотной и жёсткой, зловеще пламенела чуждая субстанция, похожая в большей степени на полыхающие недра, чем на беспредельный космос. Элис едва не впала в панику. «Нет! Нет!» - закричала она, брыкаясь и кусаясь. – «Я не хочу! Я не червяк! Я не муравей! Я птица! Пустите меня в небо! Я хочу в небо!..»
А затем, после успокоительного укола, ею вновь овладело забытье, и это было даже лучшим выходом. Иногда они проползали по горам, и острые ледяные пики скребли и карябали ткань комбинезонов, впивались то в живот, то в грудь, то норовили залезть в нос или в глаз. Гальс едва не потерял башмак, зацепившийся на особенно высокую вершину, и, дёргая ногу, порвал шнурок и стащил с горы ледник, который отскочил Улиану прямо в рот, оказавшись (после локтя Токта) преотвратительного вкуса. Иногда буроватые конусы взрывались им прямо в лицо раскаленными фонтанчиками, иногда прыскали крохотными гейзерами, иногда мелко тряслись под ними – Токт тогда ерзал от щекотки и хихикал, иногда они рассыпались. В одной такой щёлке – после двойного сдвига – застрял конец воротничка Гальса, и он едва не задохнулся, дёргая головой, пока на помощь не пришёл Улиан: воротничок пришлось просто обрезать кухонным лазерным ножичком, но для этого Улиан доставал его почти что полчаса.
Продвигаться приходилось очень осторожно и медленно, путники обливались потом и задыхались от недостатка воздуха. Большого труда стоило заставить себя не замечать зловещие кровавые и чёрные сполохи над головой, бросающие ядовитые блики. Огромному Бурлюмиссу приходилось хуже всех, ему стоило неимоверных усилий удерживать себя от взрыва ярости и бешенства. Его крылья были огромными, он изо всех сил прижимал их к спине, но они все равно металлически скрежетали по небесной перегородке, грозя её продырявить. К тому же ему приходилось волоком тащить двоих – Элис и маленького Токта, чей сапожок стукался о потолок, вызывая сдавленные стоны. А Гальс беспокоился, не сметут ли она с лица мира местные цивилизации вместе с животным и растительным миром, и мучился угрызениями совести. Поэтому он настоял, чтобы они обползли небольшую лужу, застывшую впереди кровавым озерцом – на всякий случай.
- Не волнуйтесь, - успокоил его Токт. – Это необитаемый мир с тектонической активностью. Практически первобытный.
- Уж не транзитники ли вызывают эту активность? – едко заметил доктор.
И словно в подтверждение под ним, между ног, тут же взорвался маленький вулкан, заставив ползущего за ним Улиана чихать и кашлять, отплёвывая песок и пепел.
К счастью, транзитный кусочек этого мирка оказался крохотным, как и все в нем. Гальс был прав: если когда-то он и был обитаемым, то нелегалы давно сделали его средоточием катаклизмов – странно, что его рельефы ещё не до конца сравняли с землей.
Рано или поздно любой путь заканчивается. Они выползли из мирка и с наслаждением поспешили распрямиться – уже в новом. Мерцающая завеса высотой Токту по плечо осталась позади и померкла, оставив паломников на чудесно солнечной равнине, и они долго промаргивались, привыкая к нормальному свету. Элис усадили под пальму, дожидаясь, пока она придёт в себя, а Бурлюмисс принялся прыгать в сторонке и размахивать помятыми мрачными крылами, разминаясь, при этом он напевал что-то заунывное на неизвестном древнем наречии.
- Ули, - слабым голосом проговорила проснувшаяся Элис. – Почему у меня в волосах земля? Мне снилось, что меня хотели раздавить и сплющить… Где мы?
- Всё в порядке, дорогая, - бросился к жене Улиан. – Всё худшее позади. Гляди, какая красота вокруг! Какие просторы. Какие нежные … ммм… ковры под ногами, какой аромат…
Улиан первый обратил внимание на то, что почва под ногами представляет собою блестящее, ворсистое покрытие нежно-персикового цвета, которое подрагивает и пружинит под хоббайтулями. Кое-где по равнине были разбросаны матовые бурые пятна и выпуклые фиолетовые островки, похожие на бородавки. А впереди, посреди необъятной розовой равнины, возвышалась стройная колонна в янтарных разводах и дрожащих чёрных точках, увенчанная мохнатой фиолетовой «шапкой». Колонну окружали стеной разнокалиберные перламутровые пики со светящимися шарами на концах. А окружало всё это невероятно красивое сооружение желтоватое марево, которое лёгкий ветерок колебал и отдувал на восток, но даже на расстоянии ощущался нежно-пряный аромат. В полнейшей тишине слышалось отдалённое пение нечеловеческих голосов, похожее на завывание ветров или незнакомых музыкальных инструментов.
- Похоже на рукотворный храм, - заметил Гальс. – Он сияет, как новогодняя ёлка. А эти палки – не иначе, ароматические свечи. Правда, на мой вкус, чересчур ярко и аляповато, а запах грубоват и банален: храм – это всё же не цирк. Вы уверены, что нам туда надо? Может, мы прервём торжественную мессу, или они совершают обряд в полнейшей тайне и не выносят чужаков…
Улиан сверился с картой Токта: - Что бы это могло быть?
Токт уныло пожал плечами: - Не знаю. Похоже, что мы таки припоздали. По моим расчетам, сейчас должна быть саванна…
- По мне, так саванна и есть. А Храм очень даже ничего, оригинальный. В стиле «модерн». Мы можем обойти храм по периметру, - сказал Улиан. – Но это займёт лишние сутки. Куда ближе пойти по диагонали, заодно изучим этот аляповатый феномен, хотя вы судите слишком строго, Гальс.
И они отправились прямым ходом к иномирному храму напружиненные и настороженные, держа наготове своё импровизированное оружие.
Бурлюмисс первый почуял неладное. Началось всё с того, что он начал безудержно чихать, разбрызгивая капли изо рта и носа во все стороны. Ибо в воздухе, напоенном тонким ароматом, плавала какая-то желтоватая пыль.
А потом пол под ними дрогнул, и иззубренные концы его на периферии приподнялись и загнулись вверх, образовав чашу с зубчатыми стенками.
- Это пестик! – воскликнул Бурлюмисс глухим голосом. – Улиан, твои визоры разрегулировались! Я вижу перед собой не храм, а пестик, окружённый тычинками. У нас под ногами лепестки, и цветок, кажется, собирается закрываться!
Улиан принялся поспешно крутить лимбы и подавать мысленные команды. И открывшаяся картина заставила его похолодеть. Они шли по гигантскому цветку! А фигурки, ползающие по колонне, оказались вовсе не гуманоидами, а неким подобием муравьёв, с жёстким хитиновым покрытием, с талией и сложенными крылышками. Некоторые особи тщательно вылизывали длинным языком смолянистые янтарные потёки на пестике, а другие, задрав длинные морды вверх, пели хвалебную песнь своему цветку.
- Всем накинуть плащи и надеть маски! – скомандовал Улиан. - Увеличить скорость!
Превратив хоббайтули в подобие роликов, они скоро катились по атласной поверхности, но не успели достичь противоположного конца цветка. Лепестки сделали новый рывок, и теперь окружающая стенка превратилась в высокий крутой вал.
- Приказываю дырявить лепестки!
Лепестки оказались жёсткими, точно жесть, и звук при бурении издавали скрежещущий. Если бы не защитные свойства комбеза, они наверняка бы порезались и порвали одежду в клочья.
Они тыкали в лепестки самодельными пиками, дырявя их и кромсая складными одноразовыми медицинскими ножничками и кусачками, расширяя рваные дыры.
Тем временем музыка насекомых усилились – и стихла, и пестик со своими насекомыми-симбионтами застонал от боли и начал медленно изгибаться, словно желая повнимательнее разглядеть непрошенных вторженцев-варваров. А поверхность лепестка все быстрее и быстрее превращалась в скользкий склон, ибо цветок начал закрываться – то ли для того, чтобы защититься, то ли напротив, чтобы поймать их в ловушку как изысканное лакомство.
Элис и Гальс пару раз поскальзывались и едва не скатывались вниз, к пестику, но Улиан и Бурлюмисс вовремя подхватывали их. Когда до края оставались считанные метры и всего пара-тройка прыжков, Элис снова едва не сорвалась, споткнувшись на крутизне о бурое пятнышко. Бурлюмисс подхватил её, точно пёрышко, и одним махом перескочил на ствол, обвитый лианой, которая образовывала удобные площадки и уютные ниши. Доктору Гальсу пришлось куда хуже. Лепесток рывком поднялся ещё выше, и Гальс не удержался, взмахнул руками, кувыркнулся и, словно с горки, покатился вниз, к пестику.
- Не отвлекайтесь, спасайтесь! Я отвлеку их! – только и успел крикнуть Гальс.
Муравьиноподобные существа насторожились, прекратили питаться и обратили свои фасеточные глаза к ним. Затем певцы воинственно воздели усы и встали на дыбы.
- Это воины-защитники. Я думаю, что они сейчас нападут. Бежим!
И они, прорвавшись в иззубренные дыры, помчались длинными прыжками туда, где возвышалось нечто не менее грандиозное и монументальное, походящее на стебель или ствол.
И лепестки окончательно сомкнулись, поглотив несчастного Гальса. Когда Улиан обернулся с лианы, его нелепой фигуры, обвешанной медицинскими приборами, ёмкостями для лекарств и карманами для мини-справочников, уже почти не было видно. Прилепившись к стволу шершавой лианы диаметром не менее десяти метров, путники горестно наблюдали, как Гальс исчезает из виду. Теперь перед ними был гудящий и вибрирующий оранжевый цилиндр, покрытый бурыми меховыми шарами, и можно было только догадываться, какой ужасной смертью погибает там Гальс.
- Это ты нас завел сюда! Уж лучше бы ты сдох там! – свирепо прошипел Бурлюмисс Токту, съежившемуся на его спине, между крыльев, а Улиан закрыл глаза и приготовился пропеть торжественную молитву светлой памяти преданного доктора Гальса.
Внезапно цветок вздрогнул – и застонал, лепестки начали терять цвет и жизнь, покрываясь мутными, грязными и вялыми пятнами. Из щелей закапали какие-то непонятные и отвратительные на вид капли. Потом в щель между лепестками протиснулся доктор Гальс. Повис на краешке цветоложа, и Улиан с Бурлюмиссом поспешно протянули к нему руки, помогая перескочить на ствол.
- Что? Что вы сделали? Как вам удалось?..
- Медицинский спирт, антибиотики в каплях, витаминный концентрат, - пропыхтел доктор Гальс, с отвращением стряхивая с себя чёрные ошмётки и стеклянистое крошево. – Ну, и репеллент, конечно. Но особенно – витамины. Моя медицинская сумка изрядно полегчала.
- Ура! Мы снова вместе! – воскликнула Элис, и обняла доктора Гальса.
Они спускались с исполинского дерева, обвитого лианой, словно шли по широкому тракту, а кое-где скатывались на хоббайтулях, словно на лыжах. Скоро они уже могли понять, куда движутся. Внизу, под ними, насколько видел глаз, простиралась «крыша» в виде верхушек крон тропического леса. Вот последний член маленькой экспедиции спрыгнул вниз – и путь по направлению к границе нового квадрата вновь продолжился по горизонтали.
Удивительно то, что, спустившись, они оказались в самом обыкновенном лесу нормального размера. Кристальные ручьи, звонкие птицы, вкусные сочные ягоды и плоды, живописная дорога и отличная погода. Бурлюмисс даже поймал голыми руками трёх непуганых, доверчивых кроликов, свернул им шеи, а Гальс профессионально разделал их. Подкрепиться свежатинкой было совсем не лишнее. Омрачало маленькое пиршество лишь сознание о самопожертвовании Бучи, да начавшийся приступ беспамятства у королевы – по счастью, недолгий.
Но избавлению от хищного цветка радовались недолго: их ждало новое приключение.
Очередной квадрат периметра решительно не нравился Улиану. Он походил на саванну. Горячий воздух, который никак не могли освежить гигантские деревья с пучками листьев на самой макушке, колючие кусты и желтые, суховатые пучки трав. В воздухе дрожал тонкий, пронзительный свист мелких насекомых, от которых приходилось непрерывно отмахиваться. И запах стоял неприятный – смесь аммиака и чего-то ещё, кислого и резкого.
- Придется опрыскаться репеллентом, - сказал доктор Гальс, и, не сходя с плеч могучего Бурлюмисса, порылся в сумке и вытащил баллон: - Это универсал, должен помочь. – И он принялся опрыскивать всех и всё вокруг. Один лишь Токт увернулся от распылителя: - Меня не надо, прошу покорно, у меня аллергия на репелленты!
Универсал на какое-то время помог, и насекомые отстали, а звук их свиста понизился.
Впереди громоздились голые холмы, которые отбрасывали живительные длинные тени, и путники ускорили шаг. Первым достиг тени Бурлюмисс с двумя ездоками, следом подтянулся Улиан, и все растянулись на траве, которая оказалась здесь гуще и свежее. Все, кроме Токта. Он кружился на месте, словно принюхиваясь, что-то бормотал и беспокойно оглядывался.
- Дружище, перестань мельтешить, сядь и отдохни, заодно продумай дальнейшее продвижение, - окликнул его Улиан. Но Токт внезапно ощерился, рухнул на траву ниц и завыл, заклокотал, заголосил что-то на древне-тынгирском.
- Что с тобою, дружище? – участливо склонился к нему Гальс, и попытался взять за руку, но Токт от его касания дёрнулся, как от удара током.
- Ещё один рехнулся, - констатировал Бурлюмисс. – Этого ещё не хватало. Неужели его так впечатлило нападение пестика, или он терзается угрызениями совести, потому что не знает пути?
Это предположение повергло всех в уныние. Пока они обсуждали поведение Токта и пытались его разговорить, кислый запах усилился, а тень от холма слегка сдвинулась, и у неё обозначились странные углы и закорючки. Улиан первый заметил это, поднял взгляд вверх – и обомлел.
- Что, Улиан, что такое? Куда ты смотришь? – забеспокоился Гальс.
- Слава тебе, о великий Быркудыр! – провыл вдруг Токт с новой силой. – Не оставь меня своей милостью! Ради тебя я проделал этот немалый путь! Славлю тебя, божественный, и приношу в дар этих презренных рабов!
И все услышали тяжелое «бух», словно кто-то большой сделал шаг. Потом – второй «бух». И вот из-за холма выдвинулась чудовищно огромная фигура птицы. Широкие мозолистые лапы с когтями, кровожадный и голодный, налитый кровью глаз в вышине, хохолок из беспрерывно шевелящихся перьев и толстый крючковатый клюв, ударом которого птица могла бы запросто переломить одно из деревьев или сдвинуть холм. Птица вздохнула, обдав путников смрадным аммиачным дыханием, от которого защипало глаза и запершило в горле. Люди закашляли.
- Так это ты нас специально повёл по кругу? – поразился догадке Улиан. – Из-за тебя мы потеряли человека! Предатель! Ты завел нас в западню!
- Что ещё за быра-кудыра? Признавайся, изменник? - Гальс попробовал схватить Токта за шиворот, но тот ускользнул и принялся с невероятной быстротой меняться.
Стало ясно, что это не Токт, а некий метаморф, принявший его облик. И вот перед оторопевшими друзьями стояли уже два чудовища: исполинская птица, и мерзкое, гладкое, багровое, завывающее и нетерпеливо подпрыгивающее существо, в чьих очертаниях с трудом можно было угадать форму человека.
Быркудыр неспешно наступал. Пораженные Улиан под руку с Элис, Гальс и Бурлюмисс поспешно отступали, а Быркудыр продолжал разглядывать подношение кровавым глазом, словно раздумывая, стоит ли оно его божественного внимания. Потом Быркудыр раскрыл чудовищный клюв и не то зевнул, не то завыл, не то что-то сказал лже-Токту. Зелёная трава вмиг пожелтела и иссохла. Но вместо того, чтобы бежать или сражаться, люди поспешно зажмурились и закрыли лица ладонями, чтобы не получить ожога.
И только когда лапа ступила рядом с Элис, Улиан очнулся и дёрнул Элис за руку, понуждая её бежать с ним. Но Элис вывернулась и мужественно плюнула в Быркудыра, вложив в плевок все свое презрение. Плевок угодил птице прямиком в глаз. Ущерба он не нанес, но явно разозлил неспешную и флегматичную настроенную птицу.
Быркудыр заморгал, замотал круглой головой, пестрый хохол его встал дыбом, гигантские крылья расправились, застилая небо, взвилось облако чешуек и пуха, оседая на людей. Путешественники закашлялись, в панике готовясь к бегству, хотя бежать без помощи Токта было некуда.
- Бурлюмисс, помоги нам! – прокричал Гальс, пытаясь проморгаться.
- Всегда готов. Дорогой друг, когда я стану не я, отключи меня нажатием на точку под левым ухом, она с серебристым отливом, - горестно шепнул Бурлюмисс.
И он, отбросив плащ, взбычился, выпрямился, расправил могучие плечи и заревел. Быркудыр взревел в ответ. И началась битва. Увы, эту стремительную битву мало кто видел во всей красе и великолепии, ибо взрытый песок и пучки травы летели, подобно пулям, а рёв стоял такой, что приходилось зажимать уши и открывать рты, дабы избежать контузии. И только когда грохот поутих и воцарилась относительная тишина, они рискнули приблизиться.
Быркудыр был уже повержен и опутан липкой альпинистской лентой, а Бурлюмисс всё пронзительно выл и кружился в безумной танце, его глаза извергали алые молнии, а голос уже не походил на человеческий. Улиан бегал кругами вокруг него, прикидывая, каким образом отыскать серебристую точку под левым ухом, прикрытым жёсткими чёрными прядями.
- Нейтрализуй же его! – Крикнула Элис. – Ну же! Иначе это сделаю я! Ох уж эти мужчины! Похоже, сегодня я одна в ударе!
Элис издала победный клич, изловчилась, подпрыгнула и оказалась на спине мятущегося Бурлюмисса-демона. Её трясло и мотало, она никак не могла дотянуться до уха, развевающегося, точно стяг, дважды срывалась, вызывая ужас у мужа. Вот она ухватился за мочку, подтянулась на ней, обхватила ногами и принялась делать попытки достать серебристую точку-выключатель. Бурлюмисс завертелся юлой, и Элис моталась на нем, словно на карусели, ноги её летали по воздуху, но она не разжала левой руки, которой держалась за шею, продолжая правой елозить под ухом. Наконец точка-выключатель отыскалась, Бурлюмисс разом обмяк и рухнул на колени, поникнув крылами.
- Урра! – воинственно вскричала Элис, вздымая руки. – Я не разучилась побеждать!
Она чмокнула Бурлюмисса в мохнатое ухо, потом спрыгнула с утихомиренного демона, обхватила Улиана и принялась кружиться с ним не хуже Бурлюмисса: - Ну, дорогой, ты убедился еще раз в моей непобедимости и правильном боевом настрое? Кажется, путешествие идет мне на пользу!
- А где же лже-Токт? – вдруг спохватился Гальс. О Токте и впрямь все забыли в пылу битвы.
А лже-Токт снова превратился в Токта настоящего, и валялся на траве, зажав уши и глаза. Улиан подошёл к нему, пнул ногой и приставил к груди остриё копья: – Вставай, предатель, ты будешь держать ответ.
- Я не виноват! – завыл бедняга. – Я не при чём! Какая-то инфекция проникла в меня, иногда я сам не ведаю, что творю…
- Ты – не ты, ты не тынгирец и даже не человек, ты лжец и вредитель! Отвечай, кто ты такой? Что это за красное существо?
- Я не лжец, я Токт, гид и переводчик, я такой, какой есть, это всё поразившая меня зараза… Возможно, это моё сознание пытается найти себя и экспериментирует с моей внешностью…
- Колись, дохляк, - вдруг тихо и задушевно сказала Элис. – Ты именно по этой причине решился нас сопровождать?
- Да, да! – с новой силой зарыдал Токт. – Я хотел воспользоваться вашей защитой и без очереди попасть на сеанс к Ши!
- И что теперь делать с этим свихнувшимся? – брезгливо спросил Бурлюмисс. – Сохранить для истории или пожалеть её, историю, то есть?
- Он ещё может найти себя, - поразмыслив, сказал Гальс. – Если пообещает вести себя достойно, можно взять с собой к Гаартан-Ши. Собственно, другого выхода у нас и нет – всё же, как-никак, он проводник-профессионал и обладатель нелегального ПСГ.
- Токт мелкий и легковесный, что, если мы завернём его в спальник и привяжем к тебе на спину, вроде поклажи? Ты выдержишь? – спросил Бурлюмисса Улиан.
- Я выдержу любой вес, но не подобный позор – тащить на себе предателя! – заявил Бурлюмисс. – И что думает об этом Элис, ведь она – главный визитёр Гаартан-Ши.
- Я согласна, - вдруг сказала грустная Элис. – Токта надо спасти, безумие – не слишком весёлая штука, особенно, когда его время от времени осознаёшь. Мне его жаль.
И Токт завыл, зарыдал с причитаниями и благодарностями.
Гальс, осторожно подобравшись к Быркудыру, усыпил его лекарством из своего чемоданчика и, дождавшись, когда тот уснул, освободили птицу от пут – они не имели права его покалечить или оставить умирать от голода, в конце концов, это они вторглись на его территорию. Несчастный не успел причинить вреда, и дрался с Бурлюмиссом с подобающим мужеством. Жалостливая Элис даже оставила подле него аппетитно пахнущую полоску вяленого мяса.
- Сколько он будет спать? – спросил Гальса Улиан.
- Не знаю, - честно признался Гальс. – Никогда не лечил бессонницу подобным существам. Но думаю, что недолго – на такую массу тела двух инъекций маловато.
Итак, они благополучно пересекли неприятный сегмент, прорвали тягучую завесу благодаря ПСГ и оказались в новом мире.
- Мне кажется, мы заблудились, - мрачно сказал Улиан, разглядывая карту. – Вытащите кляп из этого морального урода, я выколочу из него сведения, иначе вздёрну прямо на Бурлюмиссе.
- Нет, нет, всё идёт по плану! – страстно воскликнул Токт, едва обретя возможность говорить. – Мой ПСГ не может подвести! Мы с ним срослись и сроднились! Верьте мне!