Как-то вечером, находясь в своей комнате в общежитии, пребывая в хорошем настроении, я лежал на своей кровати и, разглядывая трещинки на противоположной стене, готовился к предстоящим полетам. Вечер был по-весеннему хороший и теплый. Воздух через открытую форточку наполнял комнату запахом весны, любви и просыпающейся природы! И, как всегда неожиданно, прозвучала команда: «Сбор по тревоге»!
До аэродрома полк не дотянул: велено было собраться всему личному составу 20-го гвардейского напротив общежития технического состава.
Прибежали, построились, отдышались, посчитались и потекли томительные минуты ожидания...
Тем временем солнце зашло.
Стемнело и, кто-то в общежитии технического состава в комнате включил свет, аккурат напротив третьей эскадрильи. Перед нами открылась картина мужского уюта военного общежития: коечки заправлены, в помещении чистенько. Только вот все стены комнаты были завешены большими плакатами с изображением прелестнейших зарубежных женщин в полуобнаженном виде в разнообразных позах с различной мизансценой. Летно-технический состав первых рядов строя затих.
В центре был большой плакат с девушкой, сидящей на мотоцикле. Одета она была в очень короткие обтягивающие шортики черного цвета из атласного материала. На умопомрачительно стройных ножках надеты были небольшие полусапожки, увешенные всевозможными побрякушками: кнопочки, цепочки, блёстки, булавки. Мягкие ткани тела, на которых сидят обычные люди, несколько отодвинуты назад, что придавало им ещё более округлые формы. Вид, изящно изогнутой спины девушки, напоминал хищную кошку. В верхней части туловища красотки из одежды были только серьги невероятных размеров. На поясе висела плетка, вероятно, для плотских утех заграничных извращенцев. Девушка была превосходна: огромная копна черных волос; волосы распущены и развиваются как бы от встречного ветра; длинная шея, без единой морщинки, только складочки от повернутой головы в сторону личного состава; огромные карие глаза, призывающие каждого военнослужащего авиационного полка последовать за ней в увлекательное путешествие по стране приключений. В левой брови: черной и тонкой блестела какая-то штучка. Пухленькие алые губки напоминали подушечки для иголок. Рот приоткрыт, и из-под верхней губы сверкал в тон со штучкой белоснежный зубик, что заставляло мужчин пойти в своих фантазиях несколько дальше, чем, если бы рот модели был закрыт. Носик вздернут, что придавало выражению лица легкомысленное озорство. Кожа бронзового отлива того же качества, что материал шортиков. Ноги, с волнующим изгибом в колене, длинны. Вид нижних конечностей приводил мозг военнослужащих в режим полного оцепенения. Девушка держалась обеими руками за руль шикарного мотоцикла, поддавшись всем телом вперед так, что грудь её касалась топливного бака двухколесной машины. Вид обнаженной груди, лежащей на топливном баке, запускал в каждом теле офицера военно-воздушных сил волну мурашек на марафонскую дистанцию.
Мотоцикл, нет! Мотоциклом это назвать было трудно. Скорее «Роллс-ройс» о двух колесах! Машина черного цвета гармонировала со стилем одежды девушки. Своими хромированными деталями сливалась в стройный хор блестящих бирюлек на одежде красавицы. Черное кожаное сиденье под стать шортам. Колеса машины, собранные из несчетного количества спиц, покрытых хромом, сияли, нет, рябили в глазах. Новенькая резина поражала узором протектора. Выхлопная труба несколько загнутая к верху, повторяла изгиб ноги и напоминала саксофон, добавляя в общий ансамбль свои блики. Повернутое переднее колесо позволяло рассмотреть фару. Она была большого диаметра, как и глаза прелестницы, окаймлена металлическим ободком, на котором виден отблеск фотовспышки. Световой поток, отражаясь от стекла и металла, превращался в цветовой спектр. Высоко приподнятые и расставленные в стороны зеркала заднего вида удачно сочетались с серьгами в ушах проказницы. Топливный бак также черного цвета, но с красно-белыми стрелами в виде молнии, какие обычно рисуют на табличках с надписью: «Не влезай – убьет!»
Созерцая произведение фотоискусства, о чём может мечтать советский офицер?
Ну, конечно же, сразу хочется стать бой-френдом красотки!!! Этаким Мачо в черной шляпе с большими полями. Быть обладателем мускулистого тела, широко и открыто улыбаться, сверкая фарфоровыми зубами, и поигрывать грудными мышцами в размере четыре четверти. На поясе носить кобуру с Кольтом, как бы предупреждая окружающих, что со мной шутки плохи. Быть одетым в кожаные жилет и штаны в тон мотоциклу и шортам девушки. По бокам штанов замшевая бахрома, вместо синих лампас. Обладать шикарными сапогами с острыми носками, окантованными никелированными пластинами, высокими голенищами и серебряными шпорами. Несколько вальяжно, покачивающейся походкой, подойти к подруге, не переставая жевать, не закрывая рта, спросить: «Не для меня ли, детка, ты приготовила плеточку?»
Или можно мечтать быть этим мотоциклом. У тебя в груди мощное сердце благородно урчит в нижнем регистре. Нулёвая резина, не чета хромовым офицерским сапогам, не говоря уже про яловое, юфтевое и прочее свинство. Выхлопные трубы – большой симфонический оркестр радио и телевидения СССР позавидует со своим замызганным тромбоном. Спиной ощущать живое тепло баловницы и трепетать от него.
«Держись крепче, Красотка, мы сейчас помчимся от заката до рассвета! А, видели ли Вы, советские оккупанты, что лежит у меня на топливном баке? То-то! Завидуйте! У Вас такого в жизни даже во сне не будет! А, я ещё и не таких катал! Что Вы, красвоенлеты и технари, вообще видели в жизни: приборную доску в кабине самолета и корму официантки в летно-технической столовой? А, я?! То есть, мы! Лос-Анджелес, Лас - Вегас, Дикий запад, девочки, баксы, у-у! Каким бензином меня заправляют!!! Вы ж кроме, селёдки под шубой что-нибудь вкуснее пробовали? То-то и оно! Э-эх, сейчас как рвану!!!»
Связистка Леночка, наверное, представила себя этой самой красавицей!
Ощущать восхищенные взгляды тысячи мужчин. Карьера фотомодели на взлете и свечой в небо! Ни у кого нет такого шикарного тела! «А, вы видели мою грудь?! А, ножки?» Перебирать фамилии из глянцевого журнала «Форбс», ковыряясь акриловым ногтем в носу, в раздумьях кому подарить себя. Снисходительно хихикая, подойти к технику в помятом картузе и промасленном комбинезоне из третьей эскадрильи и указательным пальчиком с шикарным маникюром аккуратненько закрыть бедолаге рот, распустившему слюни. С усмешкой взглянуть в глаза замполита, округлившиеся настолько, что брови его спрятались за козырьком форменного головного убора. Смотрит во все зенки, то подымая, то опуская их, шаря по моему молочно-шоколадному телу взглядом, позабыв про моральный кодекс строителя коммунизма. А, я ему: «даже не думай, Козёл!» Ну, по-английски, конечно.
О чем мечтал каждый в отдельности, невозможно себе представить.
А вот старший летчик Юра Алексеенко о своих мечтах сказал вслух, нарушив повисшую тишину:
– Господи!!! Как бы я хотел быть…
Весь личный состав плавно повернул головы, направив затуманенные глазенки на человека, обратившегося к Господу с сакраментальным желанием.
Юра, глубоко вздохнув, продолжил:
– Господи!!! Как бы я хотел быть сейчас этим… БАКОМ!!!