За окном выстилает белым густым туманом так, что можно разглядеть лишь дом напротив, а остальной город стерт, словно никогда не существовал. Пустые улицы раннего воскресного утра. Ни одного прохожего, лишь серость и грязь всматриваются в тебя из подвалов и подворотен, как мартовские бездомные псы.
Это туман небытия и забвения. Туман, из которого смотрят на тебя тысячи незрячих глаз, и говорят с тобой тысячи немых ртов. Туман скрывает целые полчища тех, кто ушел. Ушел добровольно, не оставив после себя ни следа.
Это молчаливый утренний воскресный молебен, на который никто не приходит.
...Они всегда уходят одни, до рассвета. Одинокие дезертиры оставляют оружие и сдают свои города. Они уходят, чтобы стать одной из частичек тумана, растворить в нем свою плоть и отдать ему душу. Чтобы мягким покрывалом выстелить воскресный утренний город.
Чтобы ты на секунду вспомнил об этих полчищах людей. Их реальность давно утратила краски и четкие контуры. Небо выгорело и выцвело, воздух потерял запах. В той реальности ты просто идешь, ссутулившись, вдоль обескровленных артерий и вен своего безлюдного города, и тащишь на спине гроб с собственным телом, стирая кожу и мясо до костей, провожаемый взглядами голодных уличных псов.
Чтобы ты на мгновение почувствовал дыхание небытия - как внезапно ощущаешь сырость и холод земли посреди цветущего весеннего сада. Как память о тех, кто выбрал альтернативный способ менять реальность – отказаться ее менять. Ведь каждая попытка что-то изменить – это чей-то шрам. Перекраивая реальность, мы режем по живому. Мы неизбежно калечим тех, кого любим и кого хотим спасти. И иногда все же спасаем больше, чем калечим, и сквозь почерневший асфальт снова пробиваются зеленые ростки. И в артериях нашего безумного города снова течет кровь, и его сердце начинает сокращаться. И только время пересчитает шрамы. И ты участвуешь по умолчанию. Но все еще можешь уйти.
Ты видишь вдалеке смутные огоньки. Это первый утренний трамвай ползет сквозь туман, или невидимые дезертиры мигают тебе сигнальными огнями из своего мертвого города, в котором нет покоя, а есть только бесконечная одинокая дорога?
Они спиваются в соседних комнатах, в одиночестве, под звуки торжественного парада по телевизору, шум тарелок и детский смех. Наши друзья и родственники, с которыми мы весело обсуждаем на кухне погоду и цены на молоко, а потом они тихо уничтожают себя за закрытыми дверями своих комнат, куда никто никогда не заходит. Туман накрывает их не сразу, постепенно. Они растворяются в нем, не оставив после себя ни дома, ни сына, ни дерева, ни креста, ни частички себя, только батальон пустых бутылок, непрочитанные письма и мешки нерастраченной любви и ярости. Потерянное поколение, которое не хочет, чтобы его искали. Они просто медленно выцветают, как старая фотография из семейного альбома, выцветают из нашей памяти.
Они всегда уходят до рассвета. Они как альпинисты, совершающие свое последнее восхождение. Они идут не в связке, каждый сам по себе. Они уходят молча, с тяжелым рюкзаком за плечами. Они знают, что их не будут искать. А их следы заметет снег.
Оставьте в тумане своих дезертиров. Оставьте их растворяться.
Чтобы жить, подобрав их оружие.
Каждый раз, когда ты задумываешься, глядя застывшим взглядом куда-то вдаль – это они, ушедшие в туман, смотрят на тебя оттуда, и иногда вы сталкиваетесь взглядами. Но они тут же отворачиваются, надвигают на лоб капюшон, и продолжают идти в никуда.
Я встаю рано утром и вглядываюсь в туман до тех пор, пока в нем не начинают вырисоваться неясные контуры людей, которых уже нет. А через полчаса и тумана тоже нет. Оранжевое солнце, люди в разноцветных куртках спешат надышаться весной, уличные кошки сонно жмурятся на крышках канализационных люков.
Я заряжаю свое ружье, выхожу из дома. И стреляю в чистый холст неба пронзительно яркими красками. Большие желтые, красные, лиловые, синие кляксы расплываются на нем, краски текут и смешиваются, следуя своему предназначению.
Необычайно насыщенная, огромная радуга застынет над городом финальным мазком художника, и весна наконец-то распахнет для всех двери своей небесной галереи.