Наш поселковый Дом культуры был очень продвинутым для своего времени. В нем даже был балетный кружок. Я не собиралась становиться балериной, но моя старшая сестра решила, что у меня слишком легкая и беззаботная жизнь. Поэтому посещение кружка под ее неусыпным присмотром стало моей обязанностью.
Как-то раз в наш Дом культуры приехала гастролирующая балетная труппа. Всем кружком нас повели смотреть, что такое настоящий балет. Посадили в первые ряды и наказали сидеть смирно. Зазвучала музыка, и на сцену выскочило много балерин и балерун. Один. Тогда мне впервые в голову пришла мысль, что мужикам в этом мире приходится очень тяжко. Танцор работал как последний грузчик на стройке. Он сначала танцевал с одной солисткой. Потом с другой. А дамы были в теле. Даже не по балетным меркам.
Нам в первых рядах было видно, что балериной быть тоже нелегко. У них были измученные лица и заштопанные белые колготки. Когда они приземлялись на сцену, та издавала глухой звук, похожий на стон, и выпускала столб пыли. Как только облако пыли поднялось до уровня груди исполнителей, объявили антракт.
Во втором отделении выступала певица, хор и ансамбль народного танца. Ансамбль нам понравился больше всего, ребята веселились как могли. Они улыбались так заразительно, что небалованная провинциальная публика устроила им овацию. После концерта я торжественно объявила, что балетом заниматься не буду «потому, что они все старые и грустные», и меня перевели в кружок народных танцев.
Мое второе «столкновение» с балетом состоялось, когда я работала учителем в школе. Нам объявили, что старшие классы поедут на балет. Благо затрат никаких: спонсоры выделяют автобусы, местная власть выдала бесплатные билеты. Учителям осталось проследить чтобы совпало количество учеников, входящих и выходящих из зала. А то оказывается, уже был ПРЕЦЕДЕНТ: между первым и вторым актом исчез целый класс!
Я была классным руководителем в седьмом классе. Мы все знаем, что такое седьмой класс. Это возраст, когда дети начинают интенсивно расти. Наверное, поэтому головной мозг стремительно отдаляется от тела, и оно управляется исключительно спинным мозгом и инстинктами.
Перед посадкой в автобусы я потребовала, чтобы ученики оставили в классе все свои съестные припасы. Оставлять пришлось много. Это был рабочий район и голодные 90-е: половина родителей работала на «халвичке», а вторая – на мясокомбинате. Поэтому одна половина учеников пахла халвой и семечками, вторая - сырокопченой колбасой. Ученики, разочарованные моей жестокостью, говорили, что умрут от голода, но я пообещала, что там будет буфет, поэтому до голодных смертей дело не дойдет.
Садиться в зале можно было где угодно. Я села так, чтобы со своего места можно было видеть всех, и приготовилась созерцать балет. Вступил оркестр и из-за кулис выпорхнули… Вдох изумления пронесся по рядам. «Мужик в колготах», - восторженно выдохнул кто-то из детей. Чтобы все увидели, что это мужик, сразу несколько лазерных указок уперлось в ту область лосин, которая указывала на гендерную принадлежность танцора. Тот покраснел.
Тем временем дирижер начал нервно дергаться и оборачиваться в зал. Разгадка проста: он был лыс, как коленка, и его голова представляла идеальную мишень для плевков через стеклянные трубочки учеников.
Было весело, но первое отделение, по мнению большинства зрителей, несколько затянулось. Молодые растущие организмы с трудом дождались антракта и, как только объявили перерыв, ринулись на штурм буфета. За десять минут школьники успели разграбить буфет, подраться в проходе и съесть все, что они купили или принесли контрабандой из дома.
Между тем пауза затянулась - второй акт все не начинался. И вот звонок, открывается занавес, и на сцену выходит наш завуч! Кратко, но экспрессивно он объявил, что второе отделение не начнется, так как приму-балерину ослепили лазером и она отказывается выходить на сцену. А даже если бы и вышла, то все равно отказывается начинать дирижер, который свою лысину ценил больше, чем культурный уровень наших учеников.
Что тут началось… Школьники орали так, что всем стало понятно, что балет - это единственная стоящая вещь, которую они хотят увидеть именно здесь и сейчас. В шахматах эта позиция называется пат. Школьники не хотят уходить, а труппа - выходить.
Нужно было что-то решать, ведь автобусы будут только через час. Завуч, посоветовавшись с администратором театра, объявил, что концерт продолжается, но он лично будет сидеть в ложе, чтобы видеть весь зал и следить за каждым учеником. Также поступят и другие учителя. Чтобы было удобно следить за учениками, свет в зале не выключали. Так и прошел второй акт. Дети смотрели на сцену, а мы на детей. Поэтому я не знаю, чем заканчивается «Жизель». Говорят, что все умерли.
Иллюстрация:
(с) Владимир Любаров "Большой балет в деревне Перемилово", 2006 год.