Жил да был шкодливый старикашка. Лет ему было до фига и больше. То есть 65. Старикашка был пивным алкоголиком и завсегдатаем социальных сетей. Любил он взять несколько балонов пивка, сесть за клавиатуру и стучать гадости первому попавшемуся под пьяные пальцы.
Пенсия у старикашки была маленькая – 13 тыров. Много балонов с пивом на такую пенсию не накупишь. А жил старикашка со своей матерью, которой лет было ещё больше, чем до фига. Мать была древняя. Пенсия старикашкиной матери была больше, чем пенсия старикашки раза в полтора. Когда старикашка пропивал свою пенсию, он начинал клянчить деньги у матери. Мать не давала. Точнее пыталась не давать. Но старикашка катаньем, мытьём, иногда битьём вырывал материны деньги и пропивал.
Постоянное сопротивление матери вызывало у старикашки раздражение и гнев: «Гнусная старушенция! Давно на ладан дышит, молчала бы! А погляди ты на неё: право имеет! Убить бы её топором, как раскольников!».
Однажды, в сильном гневе, старикашка написал про свою мать стищок:
Моя мама не го.но,
но про нее говорят давно,
что моя мама го.но,
но я-то знаю, что
моя мама не гов.о.
И не только написал, но и прочитал его матери. Мать горестно охнула, вытащила из потайного кармана всю пенсию, отдала старикашке и заплакала. Но старикашка только прорычал: «Не надо, не надо крокодильи слёзы лить!». И пошёл за пивом. Вместе с пивом купил чачи и в пьяном угаре стишок о собственной матери раскидал всем сетевым френдам, а френды – своим френдам, и старикашкин стишок о старикашкиной матери мгновенно стал известен всему интернету.
Отобранных у матери денег никогда надолго не хватало. И старикашка начинал писать коротенькие одинаковые эсэмэски внукам: «Нет денег на хлеб. Помогите с хлебом!». Внуки бежали к своим родителям – старикашкиным детишкам, и начинали плакать: дедушка умирает от голода, помогите дедушке!
Старикашкины детишки хорошо знали, как и от чего умирает дедушка, но всё равно высылали ему по несколько тыров. Старикашка опять накупал пивка, садился за клавиатуру и плевал во всех сетевых собеседников.
Особенно старикашка любил оскорблять женщин. Это ему казалось безопасным: «Курица – не птица, баба – не человек, она и слова в ответ не скажет…»
Но иногда находились мужчины, которые заступались за женщин. Старикашка вступал в «битву» с мужчинами, но сразу же начинал трусить и сдавался. Иной раз мужики долбали старикашку так, что он убирал с титульной страницы своё фото и реальную фамилию, чем показывал всем: я – трус, я сдался.
Так старикашка, из месяца в месяц, кандылял по колдобинам жизни…
Кандыляет где-то до сих пор, также пьет пиво и чачу, но оскорблять людей, как делал это прежде, боится.
И правильно делает, что боится.
В какой соцсети он теперь торчит? Этого никто не знает. Потому что сидит он теперь тише воды и ниже травы.
Тише воды – в полную громкость своих творческих возможностей, ниже травы – в полную силу своего таланта.