Глава 2. По волнам семейной жизни
Шумный праздник закончился, и наступили суровые будни с их скучными обязанностями. Рано утром домочадцы удалились на работу, а Марьяна осталась валяться в постели перед телевизором. Она изнывала от скуки в чужой квартире, решительно не зная, чем себя занять. Неожиданно хлопнула входная дверь. Галина Андреевна с увесистыми пакетами в руках, тяжело дыша, прошла на кухню.
- Марьяна! Где ты там? Что будем готовить на ужин? – свекровь без стука ворвалась в комнату.
Марьяна бросила на нее раздраженно-недовольный взгляд и нехотя поплелась на кухню.
- Ну, чего ты стала, как засватанная? – Галина Андреевна строго посмотрела на нее поверх очков. – Ведь замужем уже. Разгружай сумки.
Марьяна медленно зашуршала пакетами и кое-как побросала продукты в холодильник.
- Нельзя долго держать морозильную камеру открытой. Мясо в судок положи. Колбасу – на верхнюю полку, поближе к стене, - гундосила Галина, внимательно контролируя каждое движение невестки. – Так что будем готовить?
- Что хотите, то и готовьте, - буркнула Марьяна. – Мне все равно.
Свекровь вопросительно поправила очки на переносице.
- То есть как это? Кушать ты, что ли, не собираешься?
- Очень даже собираюсь.
- Тогда налепим вареников.
Марьяна недовольно поморщилась и скорчила страдальческую гримасу на лице.
- У меня что-то в боку закололо. Мне нужно срочно прилечь.
Она не появилась на кухне до самого ужина, когда горячие вареники аппетитно дымились на столе.
С первых дней семейной жизни молодая невестка отличилась огромным неумением, а главное, нежеланием выполнять какую-либо хозяйственную работу. Однако ее мужа нисколько не смущало такое положение вещей. Он порхал вокруг супруги на крыльях любви, безропотно выполняя все её прихоти, не обращая внимания на недовольное ворчание родителей. Он преклонялся перед любимой, как перед божеством, и даже пробовал сочинять нехитрые стишки, которые Марьяна громко поднимала на смех.
- Тоже мне, рифмоплёт-самоучка!
«Видимо, у меня и вправду плохо получается», - с досадой думал незадачливый поэт.
Трепетное отношение мужа и стальная выдержка его родителей делали Марьяну все более самоуверенной и развязной, укореняя в ней врожденное чувство вседозволенности. Но всему, как известно, есть предел. Что происходит, когда неглубокая чаша терпения наполняется до краев? Затаенная злость начинает вытекать ручейком нелестных слов и наконец-то стремительно выплескивается фонтаном утомительных склоков и скандалов. Так, под давлением нервов и обстоятельств, Галина Андреевна медленно, но уверенно превращалась в яростную скандалистку.
- Ой, грязища-то какая кругом! – запричитала мать, в очередной раз вернувшись с работы и застав невестку перед телевизором.
- Кто же вам виноват, что вы в хате не убираете? – с ехидной ухмылкой дерзила Марьяна, начиная свою любимую игру. - Мне в моём положении пылью дышать никак нельзя.
- Так за тебя, значит, и деньги зарабатывать, и дома пахать должны?! Расселась тут, пальцы веером! – Галина Андреевна начинала закипать, к величайшему восторгу и наслаждению своей невестки.
И понеслось…
- Да вашим пылесосом вшивым разве что-то сделать можно? Хотела ковёр пропылесосить, так эта рухлядь ничего не тянет! Размечтались, чтобы я всю квартиру здесь вылизала! Да у вас и веника нормального нет - торчит из него три соломины! А швабра – занозу можно загнать! Тарелки какие-то заеложенные, из общепита украденные. Есть из них противно! На плите две конфорки еле работают! Видели бы мои родители, в какие трущобы я попала!
- Ах ты буржуйка занюханная, - в сердцах бросила Галина, - где ты взялась на нашу голову!
Марьяна уже открыла рот, чтобы окатить разбушевавшуюся свекровь словесными помоями, но тут на пороге появился Григорий. Она моментально сменила тактику и повисла на супруге, жалобно опуская глаза и обидчиво надувая губы.
- Я, между прочим, твоего ребенка под сердцем ношу, а они меня до белого каления доводят, - сквозь фальшивые слезы скулила жена.
Григорий ласково обнял ее.
- Не обращай внимания, мое золотце. Лучше отдохни. А я сейчас займусь ужином.
Он вышел на кухню и увидел расстроенную мать.
- Такую ты мне хозяйку в дом привёл! Помощницу!
- Не надо, мама, Марьяночке сейчас напрягаться и нервничать нельзя. Ты с ней, пожалуйста, будь помягче.
- Да всю свою жизнь твоя Марьяночка напрягаться не будет! Ей ведь такой козёл отпущения, как ты, и нужен был! Вот хорошо девка устроилась – как у батюшки-царя за пазухой!
Петр Михайлович, до сих пор растерянно наблюдавший за этой перепалкой, взял жену под руку и увел в комнату.
- Галочка, тише, она же дитя под сердцем носит! Отдохни, ты ведь устала, вот и заводишься с полуоборота, - и заботливый супруг нажал на спасительную кнопку телевизора в поисках единственно эффективного в такой нелегкой ситуации успокоительного – любимого сериала жены.
Марьяна же вдохновенно беседовала по телефону с Любахой. Чтобы не пропустить очередное решающее событие в жизни героев мелодрамы, Галина Андреевна на всякий случай увеличила звук.
- Прикрутите чуток свою мыльную оперу – я голоса своего не слышу! – прокричала невестка над ухом у свекрови.
- Опять по телефону чирикаешь? Я уходила, ты лясы точила, прихожу – ты тем же занята! Одна болтовня на уме! А мне после работы и отдохнуть не позволено?!
Вынужденная необходимость неожиданно прервать пустопорожний треп так раздосадовала Марьяну, что она срочно принялась заглушать свое горе музыкой на полную громкость. В ее комнату тут же влетела свекровь.
- Немедленно прекрати эту какафонию!
- Чего? Не мешайте расслабляться!
- Марьянушка, Галочка, не надо ругаться, - умоляюще залебезил Петр Михайлович. – Пойдемте ужинать, родные.
При виде еды в своей тарелке Марьяна недовольно скривилась.
- Почему у меня так мало мяса?
У других членов семьи ничего мясного в тарелках не наблюдалось.
- Не помешало бы тебе, Григорий, купить поваренную книгу. - Короче, эти сопли хлебайте сами.
Марьяна демонстративно отодвинула от себя тарелку и встала из-за стола.
- Милая, ты куда? Тебе же надо хорошо кушать, - растерянно пролепетал заметно огорчившийся супруг, не выдержавший сегодня экзамен на лучшего семейного кулинара.
- Оставь её в покое, пусть голодная ходит! – отрезала мать. – Кто не работает, тот не ест!
Петр Михайлович драматично всплеснул руками.
- А ребёночек? Ей же теперь за двоих питаться надо.
Он засуетился, доставая из холодильника остатки курицы с гречневой кашей, и стал торопливо разогревать еду на сковороде. Затем аккуратно выложил все на тарелку и понес в комнату невестки. Марьяна исподлобья зыркнула на свекра.
- Чего сюда сунетесь?
- Вот, поешь, Марьянушка, специально для тебя готовил.
Девица презрительно фыркнула и отвернулась.
- Мне не нужна ваша трехдневная каша и сине-фиолетовая курица. Небось, со своей дурацкой базы её припёрли. Кто-то выбросил, а вы подобрали.
- Но… Послушай… Я же её купил… У хозяйки, - недоуменно пожал плечами мужчина.
- Премного благодарна. Потчевайте этим свою драгоценную супругу.
Петр Михайлович покорно удалился, опустив голову.
- Жену нормально накормить не можешь! – с новой силой вспыхнула Марьяна, как только ее муж вошел в спальню.
- Ну, не сердись на меня, зайчик. Я вот недавно халтурку подыскал, деньжат подзаработаю, таких деликатесов тебе накуплю…
Григорий ничего не жалел для своей жены. Он не только старательно оберегал ее от малейших физических нагрузок, но спешил тратить деньги на все, что должно бы приносить пользу его любимой и помочь его ребенку родиться здоровым. Надо ли говорить, что на все эти зачастую бесполезные траты катастрофически не хватало средств. Молодой семьянин, неизменно проявляя себя порядочным и ответственным, добросовестно пытался найти источники дохода, где только возможно: он расставлял товары в соседнем супермаркете, устроился курьером в какой-то липовой конторе. Словом, активно подрабатывал, именуя свои дополнительные зароботки ироничным словом «халтура». А его дражайшая супруга не отказывала себе в разнообразных удовольствиях. Тайком от мужа она покуривала свои любимые сигареты и попивала крепкий кофе, без зазрения совести выливая в раковину душистый травяной чай, приготовленный для нее свекром.
В один прекрасный погожий день Марьяна полдня вертелась перед зеркалом, старательно пытаясь скрыть своим нарядом округлившиеся формы, чем приводила Галину Андреевну в полное замешательство.
- Куда это ты собралась? – жестким тоном спросила свекровь.
- Не ваше дело, - отрезала невестка, легко подхватила маленькую сумочку и скрылась за дверью.
Естественно, мать оповестила сына о странном поведении супруги. Время близилось к полуночи, а молодая жена не спешила возвращаться домой. Семья застыла в напряжении.
- Где же эту бесстыжую черти носят?! – не выдержала Галина.
- Мама, не смей так о ней говорить! – встрепенулся Григорий.
- Тихо, - сказал Петр Михайлович, стирая со лба капельки пота. – Давайте подождем.
Наконец-то послышался стук чьих-то каблуков на лестничной площадке и скрежет ключей в замочной скважине. В дверь ввалилась изрядно выпившая, слегка икающая и сильно шатающаяся Марьяна. Яркий макияж поплыл на лице, образуя разноцветное месиво, высокая причёска растрепалась, как грязная шерсть у лохматой собаки, плечо вульгарно оголилось. Такая смехотворная, но отнюдь не веселая картина привела Галину Андреевну в неописуемую ярость.
- Ты что себе позволяешь, пугало соломенное?! – вскричала она, набрасываясь на невестку. – Перегарищем за километр несёт! Ребёнка своего хоть бы пожалела, тварь бессердечная! На кого ты похожа, паршивка!
Марьяна с такой неистовой силой оттолкнула свекровь, что та упала на пол ногами вверх.
- Ты чё, с катушек съехала, грымза полуумная?! Ты меня ещё учить вздумала, кошёлка старая?! Ща получишь по мордасам! Ну, чего вылупилась, чокнутая? Иди себе, куда шла!
Пётр Михайлович и Григорий потеряли дар речи от такого красноречивого монолога.
- Как тебе не стыдно, ведь ты же будущая мать! – насупил брови свёкор. – Разве беременность – подходящее время для пьянок-гулянок? Ты ведь подумай о своей крошечке!
- Ша! Расходился, старый пень! Иди отсюда, чтоб я тебя не видела, да поживее!
Тут Григорий, до сих пор стоявший в полной растерянности с таким широко открытым ртом, что в него залетела бы не одна дюжина ворон, крепко схватил жену за руку и потащил в комнату. Затем он хорошенько встряхнул ее, и когда она наконец перестала кричать, загорланил что было духу:
- Хватит! Отвечай, что всё это значит? Где ты была?!!
Только пылкие речи новоиспеченного Отелло действовали на его Дездемону не весьма убедительно.
- Чего раскомандовался? Допрос он мне тут будет устраивать! Я не в ментовке!
- Говори, иначе я за себя не отвечаю!!!
Марьяна испугалась. Она никогда ещё не видела в глазах мужа неистового огонька безумия.
- Да прямо, из-за этого ребёнка нельзя и с друганами школьными встретиться! Мы каждый год вместе собираемся. Ну, выпили немножко…
- Да как ты можешь?! Здесь все только для тебя стараются, не доедают, не досыпают. Как будущей мамочке всё лучшее тебе отдают! А тебе трын-трава. Плевать хотела на собственного ребёнка! Неужели ты не понимаешь, что алкоголь и сигареты могут покалечить ему всю жизнь?
Марьяна равнодушно махнула рукой.
- Ладно, хватит мне тут морали читать. Будто я алкоголичка какая-то. Давай, расстилай постель, спать ужасно хочу.
Она упала на кровать и тут же тихонько захропела. А Гриша не спал до самого утра, без конца думая о произошедшем. Впервые в жизни самый любимый в мире человек так жестоко его разочаровал.
Незаметно подошло время родов. Побелевший от волнения Григорий сопровождал периодически охающую и кричащую жену в роддом.
- Поздравляю Вас, папаша! У Вас прекрасная дочурка! - широко улыбаясь, сказала пожилая акушерка. – Хотите посмотреть?
Дрожащими, совсем еще неумелыми руками молодой отец обхватил крошечный теплый комочек, закутанный в пестрое одеяльце. Ребенка только что покормили, и он крепко уснул. Григорий толком не мог разглядеть крохотное сморщенное личико, но узнавал в нем себя и жену. Он крепко-крепко прижал к груди малютку, так, что она даже тихонько пискнула, и нежно прикоснулся губами к розовому чепчику. Его супруга безучастно лежала на кровати, натянув одеяло до подбородка. Бледная, растрепанная, в белой больничной сорочке, она была ему сейчас милее всех красавиц на земле. Он горячо прильнул к ее губам, но она отвернулась. Он эмоционально говорил о том, как счастлив, а она молчала.
- Ну, все! Не беспокойте больше мамочку. Ей нужно отдохнуть. А завтра приходите, - строго сказала медсестра, выталкивая Гришу из палаты.
Он не мог дождаться завтрашнего вечера, чтобы после работы пулей влететь в трамвай и еще быстрее вылететь из него у роддома. Поскорее бы увидеть это маленькое чудо и полюбоваться на его прекрасную мать, которая в его глазах стала теперь еще красивее! Григорий пребывал в состоянии эйфории. Он бежал по больничному коридору и готов был обнять весь белый свет. Марьяна все так же безучастно лежала в кровати. А малышка приоткрыла свои крошечные глазенки и протяжно заплакала. Папа тут же осторожно взял ее на руки, как ему показывала медсестра, и принялся неуклюже покачивать дочурку.
– Какая же она маленькая, какая хорошенькая! Вся в тебя, моя ненаглядная! Как же мы назовём наше золотце? – Гриша бросил радостный взгляд на жену.
- Как хочешь, так и называй, - буркнула она, отвернувшись к стенке. – Пока её выродила, чуть не кончилась.
- Мне очень нравится имя Дарья. А мы могли бы называть её просто Дашенька.
- Пусть будет Дарья, - равнодушно протянула Марьяна.
Благо, роды у молодой матери прошли хорошо, и ровно через три дня ее с малышкой выписали домой. Петр Михайлович и Галина Андреевна с нетерпением ждали нового члена своей семьи и с огромным восхищением разглядывали внучку.
- Красавица! Наша порода, - зачарованно твердил дедушка.
У Галины Андреевны на глазах выступили слезы умиления. Она сразу вспомнила своего маленького Гришу, и внучка показалась ей как две капли воды похожей на него. Сердце пожилой женщины бешено застучало от радостного трепета, нежности и любви к маленькому родному существу. Марьяна же уселась на диване и безразлично наблюдала за всей этой суетой. Григорий, который в торжественный день выписки жены из роддома взял выходной, раскладывал в узком коридоре подержанную коляску, купленную родителями у соседей в подарок внучке.
- Милая, посмотри, какая чудесная сегодня погода! Как будто по заказу для нашей Дашеньки. Одевай ее, и пойдём погуляем.
Марьяна посмотрела на мужа, как на сумасшедшего.
- Ты что, рехнулся? Какие ещё прогулки? Мне нечего надеть! Ни одного костюма, ни одного красивого платья – ничего! А те, что у меня были раньше, уже не сходятся. Я разжирела, как корова.
- О чём ты, дорогая? – муж в недоумении посмотрел на жену. - Ты немножко изменилась, но это же естественно. Как же ты прекрасна, моя любимая!
Марьяна уже не слушала его, а по раскрасневшимся щекам градом потекли слезы.
- Посмотри на меня! Что это за лицо? Что за синие мешки под глазами? Ведь ночами не сплю из-за этой малой крикухи! А волосы – как пучок соломы! Она меня изуродовала! Всю молодость и красоту мою загубила! – надрывно всхлипывала юная мать, горько оплакивая обреченность и безысходность своей новой женской роли.