Нет, это не история происхождения песни (впрочем, было бы интересно узнать, как и где она родилась, кто автор или авторы, кто и где впервые ее исполнил). Это моя история, связанная с песней. Возможно, у нее даже было название. Но для меня в качестве названия с мелкого детства звучал призыв: «Лёва, давай «Врешь, пьешь»!
Лёва – это мой отец, Лев Иванович, в прошлом военно-морской офицер, потом судостроитель, который всю свою жизнь дружил с музыкой, стихами и рисованием. Он, почти самоучка, неплохо играл на аккордеоне и фортепиано, легко аккомпанировал на семиструнной гитаре, сочинил несколько симпатичных мелодий на свои же стихи, и эти (и многие другие) песни вполне сносно для уровня самодеятельности и домашнего пения исполнял – в общем, был вполне творческой личностью. Мама отцовский голос ласково называла «козлетоном».
В нашей двухкомнатной хрущевке, сколько себя помню, всегда было море гостей – друзья по службе на Дальнем Востоке, коллеги по работе, друзья друзей – всех не перечесть.
И, конечно, были застолья, и, конечно, звучали песни.
Одна из них была, пожалуй, самой любимой, потому что исполнялась всеми присутствующими, даже если они слышали ее впервые. Массовые песни – это дань моде 40-50-х годов, когда принципы коллективизма и всеобщего энтузиазма предполагали в том числе и хоровое исполнение песен, речевок, кричалок и шумелок. Это заражало радостью и поднимало «командный дух».
И вот, в самый разгар застолья, когда гости уже слегка подогрелись и утолили первый голод, Лев брал в руки аккордеон – старенький, но вполне исправный и звонкий немецкий “Hohner” – или разворачивался к любимому пианино… Тут-то кто-то из присутствующих и выкрикивал заветное: «Лёва, давай «Врёшь, пьёшь»!
И Лёва давал:
Чудесно создан белый свет,
Людей набито, что селедки.
Ошибся только лишь Творец,
Что море создал не из водки.
Но я не пью! –
уже речитативом завершал куплет Лев, ожидая запланированной массовой игры. И игра не заставляла себя ждать.
- Врешь, пьеш! –
дружно выкрикивали развеселившиеся гости.
- Нет, я не пью! –
наигранно «оправдывался» Лев. А гости наседали:
- Врешь, пьешь!
И тут начинался припев, который подхватывали все:
Так наливай сосед соседке!
Соседка тоже пьет вино.
Вино, вино, вино, вино –
Оно на радость нам дано!
Отец продолжал:
Колумб Америку открыл –
Страну для нас совсем чужую.
Дурак! Он лучше бы открыл
На нашей улице пивную!
Но я не пью!
Все дружно прокричали уже знакомое нам «Вреш, пьешь»! Далее припев получал новый оборот:
Так наливай сосед соседке!
Соседка тоже пьет вино.
Непьющие соседки редки –
Они уж вымерли давно!
Затем обычно подряд следовали два куплета – а гости все больше и больше заводились:
Чарльз Дарвин целый век трудился,
Чтоб доказать происхожденье.
Дурак! Он лучше бы женился –
Тогда бы не было сомненья!
Коперник тоже век трудился,
Чтоб доказать земли вращенье.
Дурак! Чего ж он не напился?
Тогда бы не было сомненья!
Но я не пью!
Вновь повторялись кричалки. А припев получал новую трансформацию:
Так наливай сосед соседке!
Соседка тоже хлещет спирт!
Вино, вино, вино, вино –
Оно на радость нам дано!
Мне, тогда трехлетнему малышу, всегда нравилось участвовать «во взрослой» песне. Но однажды случилась ужасная несправедливость. На самом интересном месте, перед тем самым «Лёва, давай…!» меня уложили спать. Кроватка моя стояла в соседней комнате, отгороженная от честной компании всего лишь занавеской. И вот, лежу я, весь такой обиженный, в кровати, а песня началась. Представьте эмоции всех гостей, когда в ответственный момент из-за занавески появляется моя белобрысая голова и вполне уверенно заявляет:
- Въёсь, пьесь!
Такой взрыв хохота я слышал впервые! Гости схватились за животики, кто-то даже скатился под стол. Но я был реабилитирован, и весь дальнейший концерт с удовольствием сидел на руках то у одного, то у другого из гостей.
Позже мне приходилось слышать, что песня эта – из студенческого фольклора. И в ней действительно были слова о студентах:
«Студент стучится в двери рая…»
Но не мог отец петь о студентах. Ведь он им никогда не был. За то он был курсантом! Курсантом Батумского мореходного училища. Поэтому и пел он подобающим образом:
Курсант стучится в двери рая.
Апостол Петр ему в ответ:
- Куда ты, рожа пропитая?
Здесь проходимцам места нет!
А вот студенткам ром не нужен.
Они без рома хороши.
Им поцелуй горячий нужен
И объясненье для души.
Поэтому я не пью! –
завершал отец этот откровенно неудачный (на мой взгляд) куплет. Неудачный потому, что по правилам стихосложения не принято рифмовать одинаковые слова. Да и веселившее меня тогда слово «дурак» из текста исчезло – скучный, как мне казалось в детстве, куплет!
Однако, гостям нравилось, и на эти тонкости они совсем не обращали внимания, продолжая кричать что есть мочи своё «Врешь, пьешь!»
Скоро я подрос, научился играть на пианино и на гитаре. И, естественно, стал исполнять эту песню на вечеринках вместе со своими друзьями. А на родительских «сабантуйчиках» с успехом подменял отца за инструментом.
Прошло немало лет. Не помню уж, что меня подтолкнуло, но в свои 60 я решил дополнить песню парочкой куплетов:
Как хорошо пройтись вдвоем
От ресторана к ресторану.
И слышать милое «Бухнём!»
Из уст своей прекрасной дамы.
И вот уж дети подросли,
Самостоятельными стали.
Чтоб с ними выпить мы могли –
Иных компаний не искали.
Я верю, что придет пора,
И что, по правилам науки,
Мы сможем пиво пить с утра,
И нас поддержат наши внуки.
Но я не пью!
г. Киев,
30 января 2020 года.