Мы жили втроем, три Лены, на квартире в Питере уже довольно долго. В авральное время сессии занимали письменный стол по очереди: я, будучи «жаворонком», училась с 6 до 14 часов, Лена N2 c 14 до 22, а Лена N 1, совсем «сова» - с 22 до 6. Все-таки, мы пересекались на кухне и в ванной и иногда ссорились, чем глубже в сессию, тем чаще. На «семейном совете» решили, что нам нужен маленький домашний питомец, который примирит наши противоречия, все-таки мы все трое были биологами. В день между экзаменами мы торжественно отправились на Кондратьевский рынок. В качестве питомца я хотела бы черепашку, Лена N 1 – рыбок, Лена N 2 – птичку. Прямо лебедь-рак-и-щука получалось, в результате мы купили хомяка, который на тот момент действительно примирил наши противоречия. Он был совсем юным, с розовым еще носом и великолепной мышасто-серой масти ангорской шерстью. Сам хомяк был не больше яйца, а с распушенным мехом становился с гандбольный мяч. Эти метаморфозы нас очаровали, и хомяк смотрел на нас такими смышлеными глазками, причем сразу на всех троих, ну, только не говорил: «берите меня, не пожалеете, ведь я такая очаровашка». Взяли, в деревянном ящичке с дырочкой он был доставлен домой. В этот вечер мы довольно мирно спорили, кто он – мальчик или девочка, наши теоретические гендерные познания дали нам немного, но когда третья Лена, вслед за двумя подругами, стала пальцами обследовать «хозяйство» хомяка, его терпенье кончилось, и он тот палец укусил. Из этого мы сделали «наукоемкое» заключение, что хомяк – самец, судя по агрессивности. Во время осмотра хомяк издавал какие-то шуршащие звуки, за что и назван был Шушпан, - «или шуш-ПАН, или пропал», - пошутила одна из Лен.
Вскоре Шушпан освоился и обзавелся комфортабельной клеткой с поилкой, кормушкой, и тренировочным колесом от избыточного веса. Мы никак не могли понять, это он такой толстый или шерсть распушил, и купили на всякий случай беличье колесо – пусть фитнесом развлекается на досуге.
Среди спорных вопросов совместного бытия самый спорный был – приборка. Каждая из нас норовила делегировать свои обязанности под любым благовидным предлогом. В обязанности Лены N 1 входило вытирать пыль, чего она неделями избегала, и, когда мы уже все, находясь в квартире, чихали постоянно, «семейный совет» постановил Лене N1 вытереть пыль сегодня и непременно. Мы же с Леной N 2 пошли в магазин закупаться на неделю, зная, что времени больше не будет,- на следующей неделе у каждой из нас было по 2 экзамена и зачет. Через час мы вернулись уверенные, что пыль вытерта и можно в доме вздохнуть свободно. В комнате рядом с сервантом стояла глубоко задумавшаяся Лена N 1 с листком бумаги в одной и ручкой в другой руке, статуэтки и сувениры в серванте были опрокинуты, а во внутреннем углу происходила какая-то возня.
В один голос мы спросили: «Лена, что ты делаешь?» Она ответила, не оборачиваясь: «Пыль вытираю». Мы – «Бумагой для заметок и ручкой?». Лена: «Нет, я максимально оптимизировала этот процесс». И тут из угла вылез взлохмаченный и очень пыльный наш Шушпан. «Ах, так ты вместо пылевой тряпки вытираешь все Шушпаном?» Она ответила: «Как видите, обе руки у меня заняты, а пыль все равно вытирается! Я только разложила кусочки печенья на книжках и полках, а он, лакомка такой, охотится за печенюшками и по пути вытирает пыль». «Не вытирает, а собирает на себя, тебе не жаль бедное животное!», - тут Лена N2 схватила чумазого Шушпана и скрылась в ванной. Я спросила: «А зачем тебе была нужна бумага и ручка?» «Я считала за сколько времени Шушпан справится с поверхностью серванта 4 кв м, если за один пробег он вытирает площадь 20 см шириной и 1м20см длиной» - ответила Лена. «И за сколько?» «Ну… эксперимент был нечистый, хомяк все время отвлекался на печенюшки и норовил повторять пройденный путь». «То есть он, бедный, предпочитал бегать по чистому, да еще и лакомиться печенюшками, раз уж ему так повезло». «Ну да, просто он у нас еще не дрессированный».
Лена N2 плескалась в ванной, весело повизгивая, мы не стали ей мешать и прощаться, - ушли по-английски. Теперь была наша очередь с Леной N1 идти в библиотеку, мы с легким сердцем оставили нашу третью подругу в заботах о маленьком друге.
Вернулись вечером, как раз заканчивалось время учиться Лены N 2. Латынь не лезла ей в голову, и просто слышно было невооруженным ухом, как трещала ее голова от перегрузки. На столе среди учебников и конспектов стояла пустая клетка.Мы сспросили:«Лена, а где Шушпан? Ты что, тоже решила пыль вытереть?» Лена ответила: «Что я, изверг, что ли? Я зверушек люблю. А где наш малыш – угадайте, а лучше найдите», сказала она и хитренько хихикнула в кулачок. Латынь мозги и покрепче «сбивала с катушек», и мы заподозрили недоброе, - кинулись искать на полу, под кроватью, по углам, по полкам. Лена N1 даже стала пролистывать книги, - нет хомяка нигде. Лена N 2 хихикала и подогревала поиски: «Он здесь, в этой комнате, и смотрит свысока на двух неумех…». И тут мы враз подняли головы. На шторе висел наш Шушпан, прихваченный за шерстку бельевыми прищепками. Шерсть была такая длинная, что, как бы он не ухищрялся, не мог достать лапками до прищепки и как-то высвободиться. И кажется, мы прибыли вовремя, - Шушпан, видно, совсем обессилел от борьбы с непредвиденными обстоятельствами или высоты боялся, зажмурил на всякий случай глазки и висел, как мочалка, на шторе молча. Мы бросились спасать Шушпана и пытать Лену, что она с ним сделала, а главное, зачем? Получили такой рассказ: «Я его сначала помыла под краном холодной водой, но он не очень отмылся. Ну, думаю, шерсть это хомячьи волосы, и надо их шампунем… Сделала воду потеплее, не пожалела, Лена, твоего шампуня, намылила и промыла Шушпана под краном. Но он не здорово промывался, а все время пенился. Я налила в ведерко воды и стала его туда макать, чтобы пену отмыть. Но он возражал и вырывался, пока совсем не упал у меня из руки в ведерко. Я его поймала, с него текло, как с гуся вода, и я его немножко отжала, потом вытерла твоим, Лена (кивок в мою сторону) полотенцем, думаю, ты была бы не против, если б видела, как он, бедненький, такой мокрый дрожал. Полотенце не высушило Шушпана до суха, пришлось дальше действовать феном. Я доказательно установила, что наш Шушпан точно мальчик, - фена боится, как огня. Был бы девочкой, был бы рад, да еще и укладку попросил бы сделать. Но он вырывался, как дикарь, и тогда я придумала посушить его, как сушат белье, а веревки-то нет, вот я и использовала нашу штору. Правда, на фоне рисунка штор он совсем незаметен, и вы не сразу его нашли!»
«Правда, иди уж спать, твое время кончилось», - сказала суровая Лена N 1 и засунула нечастного перепуганного хомяка за пазуху – просушить, согреть и успокоить.
Хомяк после этой истории стал нам еще ближе и дороже, и каждая из нас норовила его побаловать. Клетку он свою не очень любил, не смотря на очень технологичное колесо, а любил гулять на свободе, шастать по столу, и попрошайничал вкусненького, когда мы ужинали. Однажды мы пригласили Шушпана за общий стол, но он был очень вял и неохотно шевелился. Более того, он даже не стал есть предложенные крошки. Впервые. Мы забыли про ужин, и просто выбились из сил, пытались угостить Шушпана, когда Лена N 2 гордо заявила: «Зря стараетесь. Он больше есть не будет. Я его уже накормила «от пуза». А чем? «Я принесла ему с профессорского банкета кусочек торта Графские развалины». Ох, Лена, а все ли в этом торте полезно для хомяков? Как бы эти Графские развалины не стали его Тайной вечерей» - заметила скептическая Лена N1. «Не говорите глупостей! Графские развалины самый лучший питерский торт! И если вы беспокоитесь за здоровье Шушпана, то я этот торт лично попробовала, прежде чем давать малышу».
Мы оставили Шушпана в покое, и в своей клетке он забился в угол и нахохлился. Всю ночь он мучался бессонницей, шуршал и пукал. Никогда бы не подумала, что такое возможно у хомяков, и тем не менее. Чем помочь хомяку, у которого животик был как барабан, мы не знали. Как, и главное, чем делать клизму такому маленькому зверю к утру так никто и не придумал. Заснули часа на два и наступило утро. Мы все трое в ночных рубашках бегом к клетке, а там бедный наш Шушпан лежит бездыханный.
Когда проплакались, пошли его торжественно хоронить во дворик. Лена N2 несла Шушпана в платочке с вышитыми инициалами ее бабушки (еще одно напоминание о Графских развалинах) и плакала больше всех. Лена N1 ловко выкопала ямку консервной банкой, Шушпан был туда помещен и присыпан, я сказала прощальную речь. И вот стоим мы втроем, опустив головы, и молчим со скорбным видом. Подходит наш дворник и строго спрашивает: «Что тут происходит?» За всех ответила Лена N1: «Хомяка хороним». «А что с ним?» «Он героически погиб». «От чего?». «От запора».
«Да нет же, - встрепенулась Лена N2, – его разорвало от любопытства». ? «Он пытался установить составные элементы торта Графские развалины».
С тех пор и бытует выражение «сейчас меня разорвет от любопытства, как хомячка».