Оставлять неподъёмную Луизу на целый день в постели никто мне не разрешает.Я не вправе делать то, что мне кажется более гуманным. Даже, когда старушка просит о том, чтобы ее не трогали, жалуясь на боль в старых костях, требующих покоя. Джанни считает ежедневные манипуляции с подниманием и пересаживанием поддерживающими жизненный стимул столетней матери. Только мне надо выработать свой метод в этом, а во всем прочем Джанни меня считает идеальной баданткой.
С каждым днем я все лучше справляюсь со своей бедой: подниманием и опусканием старушки, и все- таки она часто оседает на пол. Поднимать-то ее надо раз 6-8 в день. Мартина с восьми до восьми на работе, а Джанни мне не хочется звать на помощь. Во-первых, он не сразу приедет. Матери придется, сидя на холодном полу, ждать его, недовольного, минут десять. Во-вторых, я стараюсь поменьше его видеть, предпочитаю выйти на улицу и позвать на помощь незнакомого человека. Возможно, я не права.
Луиза много жаловалась на Любку в первые дни моей работы. Теперь она часто говорит мне о том, что с ней не падала. Оказывается, это было в Любкиной работе самое главное для всех - уметь поднимать старушку, никого не зовя на помощь.
Тринадцатого декабря В Италии отмечается День Святой Лучии, а на родине - День святого Андрея. Видно, и меня не оставляют в беде мои Покровители. Позвонила подруга, проработавшая в Италии много лет. Подсказала: "У них есть подъемники. Нужно обратиться в L'ASL (санитарная организация), и подъемник привезут через короткое время. Он ничего не стоит." Прислала фотографии этого устройства. В тот же вечер я рассказала о разговоре с подругой и показала фото подъёмника хозяевам. Промолчали.
Я не осуждаю моих работодателей. Они по-своему хорошие, где-то замечательные интересные люди. Джанни может быть настоящим другом, а Мартиной я часто восхищаюсь. Мне кажется, (или я донельзя наивная) Мартина лишена фальши. Она очень холодная на первый взгляд. На самом деле старается вникать во все проблемы свекрови. Джанни без нее никто. Мать ничему его не научила.
Однако мы живём в разных мирах. Наши жизни и судьбы развиваются параллельно, и мы никогда не сможем понять друг друга. Я родилась и была воспитана в стране, где на первом месте для большинства была работа. Трудились, не покладая рук, не слишком задумываясь над тем, сколько стоит наш труд на самом деле. Работали с высокой идеей во благо будущего; зачастую, живя только работой. Не все из нас сумели перестроить свое сознание после развала могучей страны. Самоотверженность в работе вошла в подсознание; с ней мы приехали в Италию.
Здесь все по-другому. Демократичная страна, где должны были бы действовать демократичные законы. Но их чаще всего обходят. Кто его знает? Возможно,причиной тому менталитет рабовладельцев, витающий в воздухе этой страны, или обычная человеческая жадность, но контракты заключаются далеко не всегда, особенно в провинциях. Гуманность законов нарушается сплошь и рядом, и мы, чаще всего, уступаем. Нас ведь обманывали всегда, только платили значительно меньше. А здесь наше чересчур сознательное воспитание, мешающее отстоять свои права, воспринимается хозяевами как раболепие. И они смотрят на нас с некоторым чувством то ли жалости, то ли презрения.А, может, мы и впрямь поколение рабов?
Когда, получая, наконец, святое долгожданное permesso di soggiorno, разрешение на пребывание в стране, кто-то из нас стремится отстаивать законные ( кстати и без наличия документов) права на тринадцатую зарплату или, чего доброго, на ликвидационные; на полуторадневный выходной в неделю или питание получше, может получить ответ: "Ты живешь на всем готовом; не платишь ни за свет, ни за отопление. У тебя над головой крыша, а зарплата получается в чистом виде выше адвокатской. Не нравится, уходи." Доводы " я оставила семью, выучила язык, отработала много лет здесь; у меня большая практика по уходу за стариками; я честная и добросовестная, и вы это знаете; я часто перерабатываю и т. д." в расчет не берутся. Не нравится - уходи.На твоё место придет безликая, с серьёзными денежными проблемами. Она согласится на любые условия.
Моё поколение, воспитанное на духовных идеалах, вдруг оказавшееся в чуждом ему мире. Итальянцы, где все измеряется, в первую очередь, деньгами,но так нуждающиеся в нас. Как совмещаются два столь разные менталитета? Мы приспосабливаемся к их фальши, они к нашей кажущейся им профанации. Мы уничтожаем в себе самые лучшие свои побуждения, принимая игру денежного мира и в чем-то сильно деградируем, проигрываем. Выигрывает при этом другая сторона, материальная, в виде наших работодателей. Если можно использовать - почему бы нет?
Три дня мы с Луизой не падали, а потом я снова не удержала ее. Старушка осела на пол. Для нас обеих это всегда стресс. Пришлось как можно скорее найти помощника. Подкладываю под спину Луизы подушку, успокаиваю ее, выбегаю на улицу. Никого. Через минуту вдали вижу мужчину. Когда приблизился, прошу помочь поднять синьору. Заходим в дом. Поднимаем вместе Луизу. Незнакомец оказался бывшим сотрудником банка, куда его когда-то устроил муж Луизы. Чудны твои дела, Господи! Спасибо, что не оставляешь меня. Затем сразу приходят внучки с теткой. Хорошо, что девочки не увидели бабушку, сидящей на полу в мокрой одежде. Да и тетка их помощницей мне не была бы. Сразу шум, гам. Мы с Луизой в туалете. Она обмочилась вся. Снимаю с нее халат, ночнушку, майку. Быстро переодеваю в чистое. Луиза снова ворчит: "С Любкой не падала".
На следующий день старушка жалеет меня:"Бедная Лучия, как ты устаешь со мной!" Я обнимаю Луизу, глажу ее по волосам. Она обнимает меня тоже. Обеим на душе становится легче.