Тихой поступью пришёл Новый год. Многие, в том числе и мы, очень его ждали. Хотелось каких-то позитивных перемен, радостных событий. Но, не всё в этой жизни, случается так, как хочется.
Неринга всё-таки позвонила, буквально за несколько минут до боя часов, в предновогодний вечер, заставив Хильду плакать. Неринга, вероятно, была изрядно выпившая и посему несла разную чушь, осыпая дочь неправдоподобными обещаниями. Праздник был испорчен и Хильда проплакала полночи, закрывшись в своей комнате.
Близился праздник Рождества Христова. Наши бабулечки-певчие, во главе с руководителем хора Ириной, разучивали новые колядки, а главное «Херувимскую песню», которая во исполнении соло Ирины, звучала невероятно красиво. Регент, всё же оставалась недовольная пением.
— Мне б хоть пару голосов помоложе, со слухом и голосом, — сетовала она. — А так всё не то. Добиться результатов элементарного звучания практически невозможно.
— Где ж я возьму эти самые молодые голоса? Прихожане у нас одни старики, и за всё время моего здесь служение, ничего не поменялось, - ответил я, разведя руками.
— Может дочка ваша? – без особой надежды продолжала Ирина.
— Я, конечно, спрошу у неё, но надеяться особо не стоит. Рано ей ещё на хор. Она и в храм только здесь первый зашла.
— А вы всё равно спросите. Нужно пробовать разные варианты.
— Ладно. Спрошу.
Ближе к Рождеству, перемены и прочие события, действительно стали происходить. Позитивными их трудно назвать, но я в последнее время, перестал уже чему-либо удивляться. В канун сочельника, прислали из епархии нового благочинного, который заменил на этом посту отца Георгия. Последний, ввиду разных обстоятельств, решил с семьёй покинуть страну. Теперь отец Ярополк, так звали нового благочинного, был представлен, как настоятель храма в райцентре Рассветное.
Кое-какая информация о новом благочинном появилась прежде, чем он успел приехать, и начала активно обсуждаться среди священства. Кто-то знал его лично и убеждал всех, что отец Ярополк прекрасный пастырь, внимательный священник, отличный богослов. Но, большинство выражали разочарование и даже беспокойство.
Отец Ярополк раньше был целибатом- неженатым священником. Поговаривали, как в юности с ним очень грубо и не красиво поступила девушка, сбежав буквально из-под венца и с тех пор он зарёкся вступать в брак и весьма неоднозначно, в какой-то мере враждебно, относился к женскому полу. Затем он принял монашеский постриг, имея большие амбиции стать архиереем. Но, архиереем он так и не стал, кто знает почему. Одни говорили одно, иные другое. Скорей всего, по промыслу Божьему. Ибо, как выясниться позже, если б архимандрит Ярополк стал епископом, то на так называемом «объединительном» соборе, присутствовало не два архиерея- «Иуды», а возможно три.
Отец Ярополк преподавал в духовной академии, поэтому его манера разговора, проповеди, даже общение с людьми, отгоняла неким пафосом, перемешанным с надменностью, и я бы сказал презрением. Типа вы тут все блохи и черви, и лишь я занимаюсь серьёзным делом. Говорили, что с того места, где он служил раньше, его просто выжили сами прихожане и соседи священники, после чего облегчённо вздохнули перекрестившись.
Был он человек очень подлый и достаточно мстительный, что никак не сравнивалось с его характером. На первый взгляд, не смотря на вышеперечисленные недостатки, отец Ярополк, всё же, производил хорошее впечатление. Не для всех, конечно. Исключение составляли сильные мира сего, толстосумы, те кто мог быть полезен. Такие люди всегда стояли, для него, на первом месте. Ещё отец Ярополк любить везде где надо, и где нет, повторять, как он сильно радеет о благополучии Церкви Христовой, сердечно переживает о каждом духовном чаде, не может уснуть, когда кто-либо грустит, или страдает. На самом деле, то были всего лишь красивые слова. Этот человек служил исключительно личным интересам, собственному достатку, и благополучию. А ещё когда он был ребёнком, в школе и во дворе, его сильно притесняли и унижали. Обида и озлобленность откладывалась в его сердце, и стояло ему лишь дорваться хоть к малейшей власти, как он принимался сводить счёты со своими подчинёнными, учениками, прихожанами. Всеми теми, кто мог чего-то возразить, прекословить, не дай Бог сделать замечание. Будто отыгрываясь за детские обиды. Студентам отец архимандрит мог запросто испортить аттестат, или завалить на экзамене. На священников писал доносы, подставлял их с помощью разных компрометирующих ситуаций, ущемлял по административной линии, публично с насмешкой обсуждал грехи, или пороки священнослужителей. С мирянами и прихожанами вообще не церемонился, вплоть до того, что выживал из прихода.
Во все эти слухи и обсуждения, я старался не вникать, тем более что своих проблем хватало с головой. Правда, всё равно возникало некое неоднозначное чувство. Не раз слышал от отца Виктора, про некоего протоиерея Мирона, самым наглым способом отобравшего у него приход. Я не знал отца Мирона, но если доверять рассказам знакомых, отец Ярополк, тот же Мирон, только в кубе. Хотя, что такое слухи? Человека могут оболгать недоброжелатели, очернить завистники, оклеветать самые близкие. Будь, что будет, на всё Твоя воля, Господи.
Руслана забрали домой из больницы ещё на праздники. Нога почти не болела, но он по-прежнему сидел в своей комнате, почти никуда не выходя. Он вдруг понял, как скучна и безрадостна жизнь больного человека, особенно если ты подросток. Хочется бегать, тусить с друзьями, получать удовольствие от беззаботности своих лет, тем более во время каникул. А тут приходиться сидеть практически на одном месте, пить кефир с творогом и смотреть через маленький дисплей смартфона, видео ролики, не представлявшиеся Руслану такими забавными, как прежде.
Друзья, почему-то, редко теперь о нём вспоминали. Юрка, через СМС спросил, когда он сможет с ними сходить в клуб. Прочитав ответ, что не скоро, друг, вернее таковым Руслан считал его раньше, моментально утратил к нему интерес. Пару раз заходила Маричка. Первый раз для того, чтоб приказать ему ни при каких обстоятельствах не рассказывать о происшествии на заброшенной тюрьме. Второй же, позлорадствовать, с того, как ей ловко удалось перевести стрелки на Хильду и Валерку. Ещё она невзначай добавила, мол Чёрный капеллан, теперь лично разберётся с московскими попами, и у него на этот счёт, есть уже план.
Руслан смотрел на улыбающуюся Маричку, на её порхание по комнате и не мог понять, как может уживаться в человеке столько подлости и цинизма. «Я же тоже, такой как они», - подумал парень, с грустью вспоминая, как с друзьями унижал Даньку Бунина, как строил козни Валерке, натравливая единомышленников на ненавистных сепаратистов, как поддерживал издевательства с Ники и Вики, обзывая их сиамскими близнецами, инкубаторскими бройлерами, монозиготными курицами. Парень вдруг вспомнил те моменты, когда Валерка и Хильда вытаскивали его из ямы, тащили на своих плечах. Хильда почти каждый день, по телефону, справлялась о его здоровье. Стало неожиданно противно от самого себя. Хотелось до боли зажмурить глаза и забыть всю ту мерзость, исходившую от него по отношению к ребятам.
В дверь постучали и не дожидаясь ответа, в комнату вошёл отец. Он выглядел изрядно выпивший и от того весьма весёлый. С началом Нового года, отец не переставал заправляться спиртным, то с приходящими в гости друзьями, а то и просто так, для настроения.
— Ну, как ты? – присаживаясь на стульчик рядом, спросил отец.
От него полыхнуло резким запахом перегара.
— Ты уже спрашивал, - не поворачивая головы к родителю, сказал Руслан.
— А тебе, что, ответить тяжело? Я же беспокоюсь.
Руслан хотел ответить резко, но вовремя придержал язык, выдавив лишь скупое:
— Хорошо, как видишь.
— Это хорошо, - он отпил из наполовину заполненной бутылки пиво, добавив. — У меня с отцом Аверьяном был пренеприятнейший разговор…
— Ты говорил.
— Вот скажи мне сын, только правду. Ты точно не замешан в их делах? Меня наводит на неоднозначные мысли твой перелом ноги, все эти ушибы и прочее. Если это вы с компанией пытались проникнуть в их проклятый тайник, то тогда уж несдобровать, и мне в том числе.
— Ты то тут причём?
— А при всём. Покамест, ты являешься моим сыном. И нам с мамкой за тебя отвечать. Братья твои вон, взрослые, на свои хлеба подались. Ты же младший, у меня с тобой вся надежда связана.
«Отец» Тарасий снова хлебнул пива и неправдоподобно всхлипнул, пытаясь выдавить слезу.
— Пап, а у тебя можно спросить?
— Спрашивай, - насторожился отец.
— Ты вообще в Бога веришь?
«Отец» Тарасий окинул ошарашенным взглядом сына, задумался и ответил не сразу:
— Это что ещё за вопросы священнику?
— Священнику… - промямлил Руслан. — Скажи, а почему тебя раскольником называют?
— Кто называет, кто? Эти московские собаки. Пускай подавятся, скоро мы их всех под лавку загоним. Пусть лишь попробуют гавкнуть потом!
— Знаешь, папа, когда ногу сломал, у меня появилось уйма свободного времени. Читать книги начал.
— Ну… Молодец же.
— Да. Я тут Евангелие полистал, кое-что читать пытался.
— Умница.
— Скажи, почему у нас в стране одни православные, враждуют с другими? Ведь в одного же Бога верите, одни заповеди в книге прописаны. Как так получается, что одни патриотическая церковь, иные собаки московские?
Отец Тарасий наклонил голову и задумался. Он долго молчал, болтал в бутылке пиво, не решаясь отпить, наконец заговорил:
— Знаешь, сынок, когда в 90х страна от союза отделилась, пришли тяжёлые времена. Предприятия закрывались, зарплат не платили, деньги обесценивались практически каждый день. Я учителем музыки в школе работал. Однажды меня сократили. Музыка в школе стала не нужна. Куда идти, что делать? Славка и Мишка тогда совсем маленькие были, а мамка за Костей уже беременная ходила. Нужно как-то содержать семью, кормить голодные рты. Страна распалась, все запреты, идеи атеизма канули в небытие. Люди мигом увлеклись религией, эзотерикой, прочими оккультными штуками. Храмы, как грибы росли; куда не глянь рекламы гадалок, экстрасенсов, всякого прочего. Вот, подумал, где деньги водятся. Поехал в лавру сперва, но там меня отшили. Сказали, мол по канонам не подхожу. Сам знаешь, мамка у меня третья, а я у неё второй.
— Ну да. Славик же сводный брат.
— Вот. Недолго думая, я значит, во Владимирский. Тогда уже Филарет «патриархом» себя сделал. Во Владимирском проблем никаких не возникло. Они про семью и не спрашивали. Через неделю рукоположили, а на вторую неделю отправился на свой первый приход, как раз там храм у музейщиков удалось на общину переписать. Храм старинный, красивый. Но, люди не ходили. В то время филаретовские церкви особо не жаловали в данной местности. А к нам ходили люди не верующие. Равно как и сейчас. Самому, по первой смешно казалось. Дед один заявил- мол я хожу в вашу церковь, на зло москалям. Запомнился тот дед, почему-то. Его на первой седмице поста током шарахнуло. Когда хоронил его, труп жжёным мясом смердел, мерзость такая. Не буду вдаваться в подробности, что да как, перевели меня в Сыч. Приход не весть какой, но тут пришёл сначала первый «Майдан», а теперь вот второй. Патриоты стали в моде. Хорошо работала пропаганда и к нам народ пошёл, по началу. А тут ещё томос, национальная идея. Сам видел, не на долго хватило. Нужно было поддерживать правительственную политику, сеять между людьми ненависть, злобу, чаще говорить об агрессии соседнего государства. Это помогало. Кому водку наливали, а у кого на патриотических чувствах играли. Повесили в храме государственные флаги по обе стороны алтаря, трезубец при входе выковали, одели святых в вышиванки и шаровары, вместо «Верую» стали хором петь гимн, на пасху и Рождество, вместе с Христос Рождается, и Христос Воскресе, добавляем Слава Украине- Героям Слава, Слава Нации- Смерть Ворогам. Это так патриотично, людям нравится. Ты спрашиваешь, верю ли я в Бога? Не знаю, как это. Воспитывался в настоящей, советской семье, где религии места не находилось. Когда стал священником, немного верил, затем понял, это слишком мешает работе. А в наше время и подавно. Если верить в Бога, нужно жить по Божьему, любить всех, прощать, делать добро. В нынешнем положении, такое не модно. Начальство требует больше распалять ненависть, чаще вести пропаганду против России и УПЦ. Не получиться, сынок, в Бога верить, не совпадает это с модными идеями.
— Значит всё лишь ради денег?
— А чего тебя не устраивает?! – повысил голос «отец» Тарасий. — Посмотри вокруг. Ты живёшь в хорошем, тёплом доме! Ходишь в модной одежде, ешь вкусную пищу, у тебя дорогие гаджеты, велосипед! Я в детстве, о таком и думать не смел. Ты не вправе меня упрекать. Я это делал исключительно для семьи, для вас с мамкой, твоих непутёвых братьев.
— А непутёвые они потому, что не разделяют твоих убеждений? Что дал твой Майдан?!
— Цыц, молокосос!! – вскочил с места, как ошпаренный «отец» Тарасий. — Мал ещё, чтоб так рассуждать! Ишь ты, нахватался. Ты ещё здесь сепаратистские бредни посмей распускать! В бараний рог скручу. Надо же, что ему Майдан дал!! Я тебе покажу!
И «отец» Тарасий сжал кулак, покрутив им, пытаясь быть убедительным.
— Сиди здесь и еж вон, свой творог с кефиром, - злобно зыркнув охмелевшими глазами, проговорил отец. — И книги читай иные! Правильные! Сейчас принесу. Это чтоб не смел задавать дурацких вопросов.
«Ну да, - с грустью в душе подумал Руслан, сам испугавшись своих мыслей, но в голос предпочёл ничего не говорить, иначе всё могло кончиться намного хуже. — Тебе то он много дал, как сыр в масле катаешься. Всем бы так. Хотя… Хотя отец прав. Какое мне дело до всех? Так проще, так спокойней. Позвоню завтра Маричке, пусть ребят возьмёт и ко мне, в гости. Я хромой, но не умер. Жизнь продолжается!»
Продолжение будет...