- Уж не знаю, будут ли в этом году огурцы. В прошлом-то году ничего не взошло из-за дождей. Помнишь: в июне дожди не прекращались вообще. А теперь такая жара – Господи, помилуй! Больше половины семян не взошло. Вот теперь хожу и поливаю, поливаю, поливаю… А ты сама понимаешь – какие у меня силы? Четыре ведра донесла – и это на весь огород. В общем, не одна напасть, так другая. Я особенно не огорчаюсь – что Бог дал, то и вырастет. Что делать – зона рискованного земледелия, от погоды зависим. Однако обидно бывает: труд всё-таки вложен, а результат не тот, на какой рассчитывали. А лет семь назад у нас была напасть совсем другого рода. Я тебе расскажу.
Стала я замечать, что кто-то огурцы прямо с ветки ест. Прихожу как-то на огород и подмечаю, что несколько огурчиков почти готовы, рассчитываю назавтра снять. А утром смотрю – одни хвостики висят, обгрызенные хвостики. Прямо с ветки кто-то ест. А кто может быть? Сначала я подумала, что у соседки кролик сбежал – так нет, все кролики у неё на месте. Грешила даже на ворон – они тоже любители полакомиться. Но форма хвостика явно не вороньего клюва, там зубами кто-то грыз. Кроты? - кроты до огурца не доберутся. Я была озадачена.
Поговорила я с соседками. Выяснила, что у них такая же беда. Кто-то приходит по ночам и ест наши огурцы. Собрались мы, посудачили, каждая высказала свою думку о том, кто бы мог уничтожать наш урожай, предположения были одно другого фантастичнее. В итоге мы дружно признали все наши версии неправдоподобными и разошлись, так и не поняв, кто бы мог быть этим вредителем.
С того дня я стала очень пристально следить за своими грядками. Пойду на огород – и не сразу захожу на участок, а сначала хожу кругами, наблюдаю. Вдруг застану вора на месте преступления? Ходила я так с неделю и всё-таки обнаружила мерзавца. Это была… кошка!
Обычная такая кошка, серая, полосатая, беспородная, их таких у нас по дворам множество шастает. Пригляделась – а я знаю эту кошку. Это не дворовая кошка, а Мурёна, которая живёт у моей соседки Валентины. Сама же Валентина вместе с другими кудахтала по поводу того, что кто-то наши огурцы поедает. То ли не знала про свою кошку, то ли с нами лукавила.
Дождалась я, когда Валентина пришла огород полоть, и отправилась к ней с вопросом. Не стала крутить вокруг да около, а решила сразу поставить вопрос ребром. И объявила ей: так, мол, и так, а твоя Мурёна была сегодня застигнута на месте преступления на моих огуречных грядах. А Валентина в ответ мне рассмеялась в лицо. Знаю, - говорит, - за Мурёной такое дело, любит она огурцы.
- Вот и потчуй её своими огурцами, - отвечаю. – Что ж она у тебя, как побирушка, по чужим огородам кормится?
Валентина руками замахала:
- Что ж я ей, огурцов, что ли, жалею? Только она твой огород, и Машин, и Алёнин, и дядиванин – считает своей территорией, плевать она хотела на все наши заборы. Где ей приспичило огурцов поесть – там и поела.
- Какая ж ты, Валентина, хитрая, однако, - говорю я, - Когда мы тут про огурцы разговаривали, ты тоже головой кивала, соглашалась, а ведь сама знала, что их ест.
- Так она и у меня ест, - подтвердила Валентина. – когда хочет. Хочет - ест из миски, а хочет – с куста. Что я могу сделать? Привязать её, что ли? Дома запереть? Она ж не квартирная кошка, она везде ходит, домой только кормиться да спать приходит.
- Не больно-то она у тебя кормится дома, как я погляжу, - бросила я и ушла, не дожидаясь Валентининых оправданий.
Ушла я в ярости, в голову лезли мысли о том, как убить эту кошку и каких гадостей сделать равнодушной соседке. Но – ты ж понимаешь – такие мысли бесовские, потому как в гневе пришли. А потом я успокоилась, поразмышляла и решила, что не виновата Валентина. Не может она за свою кошку отвечать. Иной раз за себя-то не ответишь, а что говоришь о животном? Тем более, что кошка – тварь свободная, гуляет, как говорят, сама по себе.Это собаку можно приучить к послушанию, а кошка всегда всё делает по своему. Ежели ей полюбились огурцы – она их будет есть там, где найдёт, а не там, где ей Валентина скажет.
В общем, решила я не убивать кошку. Всё-таки тварь Господня, кто я такая, чтобы суд и расправу над ней чинить. Но огурцов-то жаль. Так что решила я изловить эту кошку. Не сразу мне это удалось, но удалось. Дождалась я момента, когда Мурёна устроилась на мои гряды обедать огурцами, позволила ей сгрызть один огурец – а сердце-то чуть не кровью обливалось, пока она его лопала, - а когда она расслабилась и пристроилась к следующему, я – раз! – и накрыла её ведром. Правда, пришлось при этом и куст повредить, но в тот момент я о том не думала: уж очень надо мне было поймать эту зловредную кошку.
Отнесла я Мурёну в сарай и заперла в клетке, в которой кур переносят. И думаю: что же делать с ней? Убить не убью – это уж тогда я знала. Но и терпеть её аппетит тоже сил не было. И решила я вывезти Мурёну за тридевять земель на волю Божью. Зашла к дяде Ване, которого огород тоже пострадал от кошечьего грабежа, и говорю ему:
- Слышь, дядя Вань, заводи свой драндулет, поймала я нашего грабителя.
А он не поверил:
- Да ладно, - говорит, - Чтобы кошка да огурцы ела!
- Пойдём, - отвечаю, - покажу тебе на личном опыте, она у меня в сарае в куриной сетке сидит, ждёт приговора.
Пошли мы к моему сараю, я по пути сорвала один огурец, разломила его пополам и сунула половинку в клетку. Мурёна на эту половинку набросилась, как алкоголик на водку.
- Чудесны дела твои, Господи, - только и произнёс дядя Ваня. Постоял, посмотрел, как лихо кошка с огурцом разделалась, и спрашивает меня:
- Что делать-то будем? Может, утопить заразу?
- Нет, не будем топить, - отвечаю. – Господь не велел убивать тварей живых. Давай увезём куда-нибудь за ***ово, на другой край района. Авось не вернётся.
Завёл дядя Ваня свой запорожец. Его машине уж лет пятьдесят – а она всё на ходу. Правда, дядя Ваня далеко не ездит и следит за ней, а когда кому-то надо по делу съездить – никогда не отказывает. В общем, взяли мы эту кошку, помолилась я и попросила у Бога прощения за то, что насилие совершаю, и отвезли бы её на кудыкину гору, где и выпустили около села ***ово, это от нас километров тридцать, а то и сорок, если по дороге непрямой считать.
Едем назад, а дядя Ваня и говорит:
- Эх, кума, про свои-то огурцы мы подумали, а про чужие-то нет. Ведь пристроится Мурёна к чужим огородам огурцы жрать. Себя мы уберегли от кошачьих набегов, а других подставили. Это что – не грех разве?
Я перекрестилась:
- Господи, прости нас, - говорю. – Бес попутал. - Теперь как узнаем, убережёшь ли Ты кошку от гнева других людей. Вдруг там злые окажутся да убьют нашу Мурёну?
А дядя Ваня продолжает:
- А с другой стороны, что нам было делать? Либо убить, либо увезти. Мы из двух зол выбрали меньшее, потому, по рассуждении, могу предположить, что греха никакого и нет.
Валентина всё удивлялась потом: куда кошка пропала? Мы ей не сказали ничего. Никому не сказали, только плечами пожимали. Ты первая, кто знаешь.
Только вот я до сих пор не уверена, что греха не было. Ведь насилие-то совершили и других людей подставили. Потому, как вспомню, всегда прошу у Бога прощения.