Как мне, однако, нравился, Платеро, в моём детстве, тот дом, что напротив моего! Первый дом по улице Рибера - домик Аррибурры, водовоза, с загоном на юг, откуда я смотрел на Уэльву, поднявшись на изгородь. Иногда мне позволяли зайти на минутку и дочь Аррибурры, что казалась мне уже женщиной, а сейчас она уже замужем, кажется, как-то дала мне померанцев и поцелуев...
Позже, на Новой улицы - после дома семьи Канова, после Фрай Хуана Переса, - дом дона Хосе, кондитера из Севильи, который меня поражал своими сапогами из золотого козленка, ещё в его дворе была яма с яичной скорлупой, и двери его прихожей были окрашены канареечно-желтым с полосами цвета морской волны, а иногда он приходил в наш дом, и мой отец давал ему деньги, а тот всегда говорил ему об оливковой роще... Сколько моих детских сновидений смутила та обжигающая тайна, что со своего балкона видел я полчища воробьёв на черепице дона Хосе! (Было две подобных тайны, которые я никогда не собирал воедино: первая, что я видел, графин с воздухом или солнцем с моего балкона; другая, что я видел, вo дворе дона Хосе с дерева...)
Ясные вечера, дождливые сиесты, все почти неощутимо меняется с каждым днём и каждым часом, как интересно, как привлекательно, так необычно, от моей калитки, из моего окна, с моего балкона, в тишине улицы, то, что в доме напротив!