(Из цикла "Мелким штрихом")
Димыч приехал поздно. Он был злой. Вместо привычных очков в стильной итальянской оправе, на носу держались какие-то старушечьи страшилища из искусственной черепахи. Такие очки просто не могли не быть перемотанными изолентой. Изолента обвивала левую дужку. Сзади очки крепились резинкой, на какую детям пришивают к шубе варежки. В этих очках Димон почему-то напомнил мне старенький обиженный ГАЗ-69. Под глазом цвел сливовый синяк. На лбу рельефно выпячивалась шишка, как единственный стог сена на скошенном лугу.
Димыч швырнул рюкзак в палатку, коротко бросил мне «здорово», и ушел на ледник.
В распадке бил ключ. За зиму наледь разрасталась так, что лед держался до конца июня.
«Подрался он, что ли?» - подумал я. Маленький воспитанный Димон никогда не дрался.
В то лето мы жили в лесу. Я готовился к неимоверному конкурсу в театральный институт. Димон – к экзаменам за третий курс мединститута. В лесу было уютно, как в ухоженном деревенском доме. Никто не знал где мы.
Димон вернулся, когда я кипятил воду в котелке для чая. Внизу текла река. Он нее уже тянуло вечерней свежестью.
- Я там тушенку привез, хлеба, ну и еще, по мелочи, - все так же отрывисто сказал он. И уполз в палатку.
Я снял котелок с огня, сыпанул заварки, добавил земляничного листа, и накрыл котелок чехлом от палатки.
- Димыч, иди чай пить.
-Не хочу, - глухо донеслось изнутри нашего брезентового жилища.
Я заглянул внутрь. Димон лежал на спине. Он держал на шишке носовой платок с завернутым в него куском льда. Лед таял. Димон вытирал струйки. Казалось, что он плачет.
-Что случилось-то? Люлей отхватил? От кого? И где твои очки?
- Блин. Вот сейчас просто молчи, ладно? Дай полежать спокойно.
Ужинать Димон тоже не стал. Он вообще не шевелился.
- Башка болит? Дать парацетамол?
- Не.
Я доел свою порцию рисового концентрата. Уже стемнело. Было слышно, как бьется вода на перекате. Я влез в палатку, и растянулся на спальнике. Димон молчал. Платка на лбу уже не было.
- Да, брат Елдырин, - внезапно заговорил Димон.
Голос его звучал траурно, словно он возвратился с поминок.
- Бывает же такое. Что бы в один день - и все против тебя. Уж не знаю, что и думать.
Теперь молчал я. Я ощущал, что наступает момент, когда Димону приспичит выговориться.
- Я права сегодня получил, – безразлично сказал он.
- Ого, ни фига себе! И молчишь. Это бы надо отметить.
- Да. Я привез. Спирта у бати тиснул немного. Специально на дачу за ним поехал. Думал посидеть с тобой, по-человечески, у костра. А видишь, как оно…
- В аварию, что ли, попал? Машина цела?
- Сплюнь!
Я сплюнул.
И тут Димон заговорил.
Получив утром свежие красные корочки с черным тиснением и надписями на русском и французском языках, Димон примчался домой и выложил их на кухонный стол. Батя Димона в это время сосредоточенно хлебал суп.
- Пап, я съезжу на дачу? Надо лодку забрать. Я Борьке обещал привезти.
Батя некоторое время раздумывал, сметая хлебные крошки в ладонь. С одной стороны, он сам учил Димку водить семейную «Ниву». С другой, отпускать 20-летнего новичка в такой рейс он как-то опасался. Впрочем, был рабочий день. Обеденный перерыв кончался. Бате надо было возвращаться на работу, в клинику. Он был ведущим хирургом. А на даче сохли грядки и помидоры в теплице.
- Так, Дима. Скорость – не больше шестидесяти. И не застревай там. Ты один, или с Борей?
- Борька же в лесу. Я лодку заберу, и потом к нему, на электричке.
- Ну, давай, сынок. С богом! Полей все хорошенько! И помни про левые повороты!
- Да помню, помню.
Счастливый Димон, важно поигрывая ключами, вышел во двор. Соседей и знакомых не было – триумф не получился.
До Смоленки было недалеко. Димон поделывал этот путь под патронажем бати десятки раз. Он воткнул в магнитолу кассету, прибавил звук, и под разудалую песню «Хиппаны» Шевчука, тронулся. В открытое окно влетали запахи бензина и соснового леса. Было празднично, как перед началом школьных каникул.
Димон загнал машину в ограду. Первым делом он стал обыскивать внутренности дачи. В старой больничной тумбочке, какие стояли в палатах еще тридцать лет назад, Димон нашел несколько 200-граммвых бутылочек для капельниц. В бутылочках был спирт. Батя Димона признавал только чистый спирт, то разбавляя его водой, то настаивая на нем ягоды и травы.
- Батя-то тут тоже время зря не теряет, – подумал Димон, и решился прихватить пару бутылочек. Остальные он расставил так, чтобы изъян не был заметен.
- Хорошо хоть, что их сразу в рюкзак убрал. Потом бы точно не до них было, – сказал сейчас Димон, уже невидимый в темноте палатки. Наступила полночь. В погасающем костре что-то щелкнуло.
После изъятия спирта, Димон занялся хозяйством. Он закинул один шланг в теплицу, второй - в ряды малины, а третьим стал орошать грядки с зеленью, морковкой и свеклой. Поддувал теплый ветерок. Внутри Димона обитало ликование. Все шло по плану.
Грядки были политы, бочки наполнены. Можно было возвращаться. Некстати захотелось в туалет. Димон зашел в прогретый солнцем «скворечник». Дверь он решил не закрывать.
- Все равно у соседей никого не было. А на свежем воздухе оно приятнее, – пояснил он.
Но тут ветерок дунул посильнее. Дверь поехала и захлопнулась. Он удара вертушка на косяке двери повернулась, и заперла туалет снаружи. Димон только что сделал все свои дела. Сперва он даже засмеялся от такой ситуации. Она показалась ему комичной.
- Чё там, эта дверь? Пинанул раз, да и все, – рассказывал он.
И Димон пинанул. От души. Гвоздь задвижки наполовину вылез, и Димыч вышел на волю. Он нашел под крыльцом старый молоток, привел вертушку в порядок, сполоснул руки, открыл ворота, сел в машину и…понял, что ключей в куртке нет.
У Димона была хорошая вельветовая курточка. Он купил ее у районного алкаша Бобра. Бобер, страдая похмельем, искал три рубля. Три рубля у Димона были – вчера выдали стипендию. Бобер побежал в «Винно-водочный» на Журавлева. А Димон разжился обновкой. В плечах она была ему как раз – Бобер тоже был худощавый. Но вот ростом вышла длинноватой. И нижние карманы были широки. Димыча ударила изнутри страшная догадка. Еще не веря в случившееся, он тщательно обыскал дачу, малинник, теплицу, грядки. Ключей не было. Как на эшафот, он зашел в сортир. Ключи были там. Но не на полу. А в отверстии. И наружу торчал лишь их край.
Яма под сортиром была глубокая – рукой не дотянуться. Матерясь и торопясь, Димон подобрал подходящую штакетину, вбил в нее гвоздь, загнул его крючком и пошел доставать ключи. Со стороны он был похож на начинающего сапера.
Два раза ключи соскакивали с крючка. Димыч взмок. Он распластался над отверстием, и манипулировал с величайшей осторожностью. Почему-то сейчас он вспомнил, как в детстве ему подарили набор «Юный физик». В наборе был мощный подковообразный магнит. Но магнит тот давно потерялся. На даче ничего магнитного не было.
Димыч не знал, сколько прошло времени. Солнце сваливалось с зенита. Крючок вхолостую скользил по ключам. Пот заливал глаза. Очки сползали.
Удача! Димону удалось зацепить колечко, скрепляющее ключи. Аккуратно, почти не дыша, как рыбак, зацепивший на спиннинг рыбу, он стал подтягивать палку с ключами. И вот они уже совсем близко – рукой подать. Но руками их брать, понятно, Димыч не хотел. Он перехватил «снасть» поудобнее. И тут с взмокшего лица окончательно соскользнули очки. Стильные итальянские очки с дымчатыми стеклами, которые Димке достал по блату батя через знакомых оптиков, оказались там же, где только что тонули ключи. Димон махом потерял зрение на семь диоптрий
Ему хватило выдержки не психануть – иначе и ключи бы опять вернулись в дыру. Димон стряхнул ключи на дощатый пол туалета, и выпнул их подальше, на песчаную дорожку. Теперь надо было доставать очки – без них садиться за руль было бессмысленно.
Доставая ключи, Димон уже приобрел некоторые навыки. Но подвело зрение. Вместо того, что бы подцепить их крючком, Димон окончательно утрамбовал изделие итальянских оптиков в содержимое ямы сортира. Как он не старался, нащупать их не удалось. Очки были погребены навсегда. Положение стало безвыходным.
В глубоком горе Димон кое-как разглядел ключи от машины, взял их, обернув куском газеты из сортира, и понес под кран. Он весь превратился в вопрос – как добраться до города? И тут его кто-то профессионально и четко ударил по морде. Из носа закапала кровь. На лбу моментально вздулся холмик. Это полуслепой Димыч наступил на грабли.
Не найдя во дворе машины, Димкин батя позвонил старшему сыну. Они понеслись на его «копейке» в Смоленку. По дороге оба высматривали – нет ли где толпы возле столкнувшихся машин, «Скорой помощи» и ГАИ. Но ничего не было.
Димыча они застали в полной депрессии.
Батя хохотал, сотрясаясь телесами. Он не без заминки взял начисто отмытые ключи, и даже понюхал их. Нет, ключи не пахли.
- Ничего, сынок. Зато запомнишь, что если машина стоит на приколе, в ограде – не хрен ключи из замка вынимать.
Брат отвез Димона домой. Дома Димка вывернул наизнанку ящик стола. Он нашел свои старые очки. Димыч ходил в них в школу еще в пятом классе. Очки были уродливы и сломаны. Но других не было. В ход пошли изолента и резинка. В этих очках, со ссадинами и шишкой, Димон стал похож на бомжа после драки. В таком виде он и приехал в наш табор.
Димыч выговорился и отмяк.
- Главное, где теперь очки достать? В понедельник экзамен. Не идти же в этих уебищах?
- Наоборот, нормально. Сыграешь на жалость.
- Ну да, ты разве что умное скажешь?
Димон отвернулся. Я подумал, что он обиделся. Но он завозился в рюкзаке, и достал склянку со спиртом.
- Ну что, права-то отметим?
- Да уж как тут не отметить? С премьерой, так сказать.
Димон, наконец, начал смеяться сам.
При свете фонаря мы разбавили спирт водой. Глотнули. Заели тушенкой.
- Я понял, – прожевав кусок говядины, сказал Димыч. - Это просто был не мой день. - Слава богу, он кончился.
- Так выпьем же за это, – ответил я.