Вспышка. Ещё вспышка. Перекрёстный свет, озаряющий круглый экран. Вспышка. Помехи. Изображение поплыло, медленно двигаясь сверху вниз. Неровно бороздили полосы потрёпанный временем аппарат. Щелчок. Картинка постепенно вывелась в центр экрана, из динамиков полилась приятная мелодия. Черно-белый цвет набрал насыщенность, силуэты приобрели формы, а галстуки и пилотки вовсе обрели яркий красный цвет, явно выбиваясь из общего тона. Происходящее на экране все чётче демонстрировало собрание совсем ещё девчонок и мальчишек, которые послушно выстроились в шеренгу. И наконец, когда вопрос организации ребятишек был решён — заструилась новая мелодия. Вперёд вышла милая на вид девочка, на груди которой, невзирая на возраст помимо красного галстука красовались ордена. Она затянула красочную, невероятно эмоциональную песню, об ответственности перед будущим. Припев подхватывал хор оставшихся позади ребят. Ни тени сомнений в глазах детей не было, они пели, в их глазах пел огонь, в этой песне они видели себя, отдавались ей. Искренне верили, что вон там, совсем рядом — за порогом, их ожидает такое прекрасное далеко.
Лёгкая рука хлопнула два раза по аппарату причудливой формы. На круглом экране тут же появился далёкий сигнал из прошлого или давно изжившая себя запись. Большая окружность позади экрана, именно тонкая металлическая линия. Все это чудо техники крепилось на толстое основание с индикаторами и металлическими стержнями, коробками, торчащими во все стороны свёртками маленьких кабелей, и небольшими лампочками. От аппарата шёл длинный провод, наскоро прикрученный к ярко-жёлтой банке, на которой красовался чёрный штамп молнии.
Неподалёку вспыхнул костёр, осветив тем самым три совершенно разные подвижные фигуры. Первая — самая лёгкая, щуплая, согнулась в три погибели над телеэкраном. Однако комната озарялось слабо, куцые языки огня и тусклый мерцающий свет, вовсе не годились в качестве «прожекторов» помещения. Возможно, пламени и монитора не хватало для озарения из-за большого пространства, а быть может из-за отсутствия стен и дыр в оставшихся опорах крыши. Пыхтя и поправляя то индикаторы, то лампочки, наконец, первая фигура отдалилась от аппарата с довольным заключением:
— Теперь работает почти прекрасно, его бы с собой забрать да загнать подороже на рынке. Нечему этому сокровищу тут пылиться, — потирая руки, фигура присела у костра, составим компанию второму компаньону, чуть более крупному, но все же приземистому.
— И надо же тебе с этой ерундой возиться — свои же батареи тратишь на временное удовольствие, — с непониманием откликнулся сосед.
— Тю, — с ноткой раздражения ответил его собеседник. — Это как помощь чему-то родному, вот ты псин голодных иногда расщедриваешься прикормить. Тут я в порыве чувств, взглянув на этого пыльного симпатягу, решил дать немного пожить, — в ответ на сравнение первый беседующий получил лишь короткое пожимание плечами.
— Кончайте трепаться, это временный привал и я не намерен выслушивать ваши семейные разборки, — выделив предпоследнее слово, раздался резкий сдавленный полумеханический голос, получался он таким благодаря системе очистки воздуха в сложном механическом скафандре. Грузная фигура приблизилась к костру, но, кажется, не думала присесть рядом с остальными.
— Ну, во-первых, пускай ты и наш заказчик, стоишь ты сейчас не перед своими верными солдатами или полисменами, Генерал, — проговорил приземистый.
— Ну, а во-вторых, когда лясы точишь время проходит быстрее, — закончил он. Генерал отмахнулся и отвернулся.
— И чего ты его так приложил, Ока, так поди и пикселя лишнего не оставит на чай или выпивку, — щуплый парень тронул за плечо приземистого.
— А ты не лезь, Хамзи, ишь, капиталист нашёлся. Помыкать собой не позволю никому, будь он трижды Президентом ОСА или Генсеком Красных, совершенно плевать. На то мы и серые, что находимся меж двух огней, — угрюмо проговорил мужчина, которого называли Ока.
Неожиданно картинка на телеэкране сменилась. Грузный мужчина восседал за столом, позади него сиял яркий красный флаг, на котором в левом нижнем углу был вскинут крепкий кулак. Мужчина с выдержкой и тактичностью, подчёркивающей важность происходящего, заговорил. Он вещал срочные новости, выражал соболезнования, сожалел о катастрофе. Казалось, совершенно не ясно о чем он. Будто событие произошло, но говорить о нем в подробностях было совершенно недопустимо.
— Ух ты, а это интересно. Мне так повезло! Генерал, можно у Вас спросить конфиденциально о тех самых событиях, которые уже давно прошли здесь? — сказал нежданно Хамзи, пристав с тёплого места и медленно подступая к Генералу. Он повернулся.
— Тебе не хватает информации по медиа? Газеты, телевизоры, интернет на что? Или у вас, Серых, этим не пользуются? — грубо огрызнулся Генерал механическим голосом.
— Ну, скажете тоже. Одно дело слушать журналюг, которым либо за заголовки броские платят, либо за скромные. А тут передо мной, возможно, живой свидетель. Да не абы какой последний человек, чернь, а… - Хамзи хотел было закончить, но грузный генерал приблизился вплотную к нему, тем самым прервав его.
— Я тебе так скажу, не верь никому. Правду ты откроешь, если найдёшь учёных. А их либо устранили, либо спрятали куда подальше. Я как машина, простой инструмент. Мне не давали точных подробностей, просто указали в приказе каких и как определённых людей эвакуировать, — пояснил Генерал.
— Очень жаль, — в разговор вмешался Ока. — И сам бы хотел прояснить, какой режим больше неправды льёт в уши. Красная ли пропаганда, которая утверждала, что Александрия, город-курорт в одно мгновенья аннигилировали и заразили агенты ОСА, в связи с чем пришлось ускоренно возводить стену. Но, хорошо, что добрый дядя Владилен, любимый генсек, решил этот конфликт мирно, чтобы не было войны, — продолжил он. На что Генерал глухо фыркнул. Впрочем, через костюм это звучало скомкано, возможно, просто подача воздуха немного забарахлила.
<tab>Или, быть может агитка Синих, утверждающие, что варвары-ССР непреднамеренно и в страхе перед технологиями, с которыми справиться не смогли, допустили катастрофу. Ввергнули большую территорию опасному заражению, создали риск мутаций всего человеческого вида.
— Как я и сказал, наёмники, лучше не верить никому, - отрезал Генерал.
— Н-да, - Хамзи расстроился. Сел обратно на своё место. Задумался. После чего выдал:
— А Серые будто лучше. Какие-то независимые говорят, что радикалы для демонстрации слабого режима, собственноручно запустили сюда вирус, спровоцировав тем самым цепочку событий, приведших к катастрофе. Ну и совсем странные заявления о неких опытах ССР, пространственных надломах, которые руководство хотело использовать в качестве укрытий. Но что-то пошло не так. Словно эффект бабочки, шаг за шагом разрушая под собой основу, будь то землетрясения и сдвиги корки и города, то Станция взорвалась от перенапряжения, то хаос среди людей и первые заражённые трупы. Ад на земле, — мрачно подвёл он итог. Генерал внимательно слушал монолог наёмника. Редко кивнув, отшатнулся, будто увидел что-то.
— Возможно что-то из этого правда, — наконец сказал он. — Прошло достаточно времени, необходимо двигаться вперёд… - повисла тишина, Генерал остановился на полуслове. Тихо раздалась мелодия откуда-то из недр его костюма. Он поднёс руку к голове и нажал неподалёку от места, в котором под газовой маской, должно находиться ухо. Послышался щелчок. Генерал замер. Около минуты молчания, только телевизор показывал все новые рекламные интеграции, постеры и вывески, да хрустели дрова в костре.
Наконец, после непродолжительной тишины, Генерал повернулся к своим компаньонам.
— Я ухожу сейчас, за мной уже вылетел винтовой. Пиксели уже переведены, пускай и заказ не исполнен. Я найду вас обоих спустя некоторое время, вам последует приготовиться к вылазке. Надеюсь, она будет недолгой. До встречи, — через костюм сложно было разобрать ситуацию. К тому же, скорее всего систему синтеза речи во внешний мир во время разговора с начальством он отключил. Но лёгкую толику интонации с холодной и безразличной, генерал сменил на раздражённую.
<tab>Солнце постепенно поднималось. Начинался новый день.