Вообще-то, я много раз мог стать коммунистом. Но так и не стал. Вот ведь какая незадача. Другие вон, которые менее застенчивые, смогли, а я не смог.
Первый раз мне ещё в армии замполит, майор Кошелев, предложил. Говорит как-то раз.
Ты, говорит майор, у нас отличник боевой, а особенно, политической подготовки. В нашем полку мало кто газету сможет прочесть, а я посмотрел карточку твою в нашей библиотеке, ты вон осилил аж «Крестьянскую войну в Германии». Так вступай, говорит, в Коммунистическую партию. Такие бойцы нам нужны.
Нет, говорю, товарищ майор, я ещё не созрел. Теоретически, я может, почти готов, но морально не созрел.
Тогда майор говорит, ну давай к нам в прапорщики. Прапорщиком послужишь, и быстренько дозреешь. Прапорщики, они быстро созревают.
Не убедил меня тогда майор. Поехал я дозревать на гражданку.
Только устроился в колхоз трактористом, как подходит ко мне наш механик колхозный. И говорит, ты, дескать, парень, тот, что нам нужен. Вступай, говорит, в КПСС. Вместе, говорит, давай вступим. Очень мне приспичило вступить. Я, обескураженный, отвечаю. В какую такую КПСС ты меня приглашаешь, если я только два дня, как на колхозной должности. Не созрел ещё. Недостойный я. Ну, механик-то тогда и отстал.
Думал, всё теперь, буду землю пахать, хлеб сеять, да и созревать, вместе с хлебом.
Да как бы не так.
Подваливает ко мне на следующий же день колхозный партийный организатор, по нашему, по колхозному, парторг. Расспросил, как дела, как пашется, как сеется, и говорит мне ласково. А вступай ты, парень, в коммунистическую нашу партию. Я тебе рекомендацию дам. Я, обескураженный, снова отвечаю. Дескать, как же я вступлю, если я не созрел ещё. Третий день всего пашу и сею. Недостойный я пока.
А ничего, говорит парторг, дозреешь. Вместе с хлебом и созреешь. А я вместе с тобой нашего механика в партию приму. Ему надо, как я могу его принять, если заданный партийный баланс нарушится? В нашей партячейке тогда будет процент интеллигенции больше, чем положено, по отношению к рабочим и крестьянам. А партия наша, как тебе известно, рабоче-крестьянская. Так что тракторист нам в партячейке позарез нужен.
Что вы, отвечаю. Не созрел я пока. Я ещё ни «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» не изучил, ни даже программный документ «Прусская водка в немецком рейхстаге» не осилил.
Ну, парторг тогда комбайнёра моего соседа, Ваньку Ключника заставил в партию вступить. Не вступишь, говорит, уволим за прогулы и пьянство. Ванька, он на всё согласный. Он, видать, давно уж был созревший, без сомнения, «Прусскую водку в немецком рейхстаге» досконально изучил. Вместе с механиком их и приняли, тем же летом.
Так, время от времени, лет десять-пятнадцать, то летом, то зимой, регулярно поступали мне предложения вступить в партию, надоели, как собаки. И вроде бы я уже почти созрел, да всё не осмеливался вступить.
И вот, наконец, решился. Летом 1991 года. В августе, в самый разгар уборочной. Как сейчас помню, в три часа дня, 23 числа, встречаюсь в поле с соседом Ванькой. Вань, говорю, дашь мне рекомендацию в партию? Нет, отвечает, не дам. Некогда мне, надо клин молотить.
Приезжаю вечером с поля, сразу к механику. Дай, говорю, рекомендацию в партию. А он отвечает, я, парень, в такие игры больше не играю. Вредничает, гад злопамятный. Помнит, что я с ним вместе вступать тогда отказался, не приспичило мне ещё тогда. А сейчас вот созрел, все книжки Маркса-Энгельса в нашей сельской библиотеке прочитал, вот и приспичило. А механик вредничает, гад зловредный. Не даёт рекомендацию. Или я чего-то пропустил?
Попёрся я тогда прямо к парторгу. Он телевизор смотрит. Балет. Я ему без предисловий: созрел, говорю, готов вступить, давай рекомендацию. Он на меня зырит странным взглядом. Не дам, говорит, у нас ЧеПе. Чего, чего? - не понял я. Какое такое у нас в колхозе ЧеПе? Ты что, телевизор не смотришь, спрашивает парторг. Да кокой в поле телевизор, говорю. Так какое у вас ЧП?
Да сам не пойму, какое, отвечает парторг. Вчера было ГэКа. А нынче уже другое какое-то ЧеПе. Вон грозятся всех коммунистов посадить. Но свой партбилет, на всякий случай, за курятником закопал.
На том и разошлись.
Ни черта я не понял у парторга, пошёл домой, не солоно хлебавши. Нам ведь, трактористам и ложиться с зарёй, и вставать с зарёй.
Но только с того самого августа 91-го более никто почему-то ко мне не приставал с предложением дать рекомендацию в партию.
Так до сих пор и не вступил.
Видать, не суждено.
И сдаётся мне, что в нашем колхозе липовые какие-то коммунисты были, гнилые насквозь. А может, думается мне, они и везде были гнилые? Похоже на то. Чуть случится какая ЧеПе, так все они партбилеты побросали, а сами в кусты.
Но всё же, всё же… А вдруг...
Почему-то верится мне, что майор Кошелев партбилет не закопал за курятником, а защищал партию, партийную литературу и партийный билет до героического конца. А возможно, и пал смертью храбрых, его защищая.
А попробую-ка я разыскать того майора Кошелева. Может, он мне рекомендацию даст…
См. также http://www.proza.ru/2019/12/22/1357